— Здравствуй, компьютер!

- Здравствуй, Кэл, — пропищал металлический голос из наручного устройства, а на мониторе появились слова.

— Ох, как же я рад тебя слышать!

- Ответ утвердительный.

— Компьютер, сообщи все известные данные, связанные с теорией путешествий во времени.

- Недоказанная теория, выдвинутая доктором Линуордом Бауэрсом в 2110 году. Бауэрс предположил, что…

- Нет. — Кэл дернул себя за волосы. — У меня нет времени для всего этого. Вычисли и рассчитай, какова вероятность выживания при встрече с черной дырой и путешествия назад во времени.

- Ввожу данные… Данных недостаточно.

— Черт побери, да ведь это случилось. Рассчитай необходимое ускорение и траекторию. Погоди! — Он услышал, как Либби поднимается по лестнице. Перед тем как она вошла, он едва успел выключить микроустройство.

— Что ты делаешь?

Напустив на себя невинный вид, Кэл улыбнулся и повернулся в крутящемся кресле.

— Жду тебя.

— Если ты читал мои записи…

— Не мог удержаться. Изумительно!

— Да уж. — Она окинула стол мрачным взглядом. Как будто все в порядке. — Мне показалось, ты с кем-то разговаривал?

— Здесь никого нет, кроме тебя и меня. — Кэл снова широко улыбнулся. Если удастся отвлечь ее на несколько минут, он отсоединит свое устройство и дождется более удобного случая. — Наверное, разговаривал сам с собой. Либби… — Он шагнул к ней, но она ткнула в него подносом.

— Я сделала тебе бутерброд.

Он взял поднос и поставил его на кровать. От ее простодушия и доброты он почувствовал себя виноватым.

— Ты очень хорошая.

— Не собираюсь морить тебя голодом только потому, что ты меня бесишь.

— Я не хотел тебя бесить. — Кэл быстро отступил, пропуская ее к компьютеру. — Мы оба столкнулись с непреодолимой силой… Мне очень жаль, что тебе не понравилось.

Либби метнула на него быстрый, смущенный взгляд.

— Об этом лучше забыть.

— Нет! — Томясь от желания дотронуться до нее, он накрыл ее руку своей. — Что бы со мной потом ни случилось, этого я не забуду. Ты что-то всколыхнула во мне, Либби. До тебя я ничего подобного не испытывал.

Она прекрасно поняла, что он имеет в виду. И испугалась.

— Мне пора приниматься за работу.

— Интересно, почему все женщины так боятся откровенности?

— Я еще не разобралась в себе, — выпалила Либби. — И не знаю, что с этим делать. Я не слишком уверенно чувствую себя с мужчинами. Наверное, страсть не моя стихия.

Услышав его смех, она развернулась к нему, смущенная и сердитая.

— Ничего смешнее я в жизни не слышал! Да в тебе море страсти!

В ней что-то надломилось; она почувствовала себя в тисках.

— Да, во мне много страсти, — сказала она. — К работе. К родным. Но не в том смысле, о котором ты думаешь.

Кэл поразмыслил над ее словами и пришел к выводу, что она на самом деле так считает. Убедила себя в том, что не создана для любви. Не верит в свои силы? В последние два дня он тоже понял, что такое сомневаться в себе. Если он не сумеет отблагодарить ее никаким другим способом, то хотя бы покажет ей, что за женщина спрятана внутри нее.

— Ты не хочешь прогуляться?

Либби удивленно заморгала глазами.

— Что?

— Прогуляться.

— Зачем?

Кэл изо всех сил старался не улыбаться. Наверное, она из тех, кто во всем ищет рациональный смысл.

— Сегодня хороший день, и мне хотелось бы осмотреть место, в которое я попал. А ты мне все покажешь.

Она пожала плечами. Почему бы и нет? Разве она сама не обещала себе, что будет не только работать, но и отдыхать? Кэл прав. День сегодня чудесный, а работа… работа подождет!

— Обуйся! — напомнила она.

В воздухе пахло чем-то прохладным и немного влажным. Хвоей, догадался Кэл, оправившись от замешательства. Хвоей, как на Рождество. Но аромат издают настоящие деревья, а не ароматический диск и не имитатор. Вокруг хижины множество деревьев, и между ними шуршит легкий ветерок — как будто морские волны тихо набегают на берег. Небо ясное, голубое; только на самом горизонте скопились серые тучи. Поют птицы.

Если не считать хижины у них за спиной и полуразрушенного сарая, больше здесь нет никаких конструкций, созданных человеком, — только горы, небо и лес.

— Невероятно!

— Да, я знаю. — Либби улыбнулась. Почему ей так хорошо оттого, что ему здесь нравится и он все понимает? — Всякий раз, когда я сюда приезжаю, мне очень хочется остаться здесь навсегда.

Кэл старался приноровиться к ее шагам, чтобы идти с ней рядом. Они дошли до опушки, пронизанной солнечным светом. Как хорошо, что они с Либби здесь одни! Ему показалось, что только так и должно быть.

— Почему же не остаешься?

— Главным образом из-за работы. Университетское начальство платит мне не за прогулки по лесу.

— А за что?

— За научную работу, исследования.

— Как ты живешь, когда не занимаешься научной работой?

— Как? — Либби склонила голову. — Тихо, скромно. У меня есть квартира в Портленде. Я занимаюсь, преподаю, читаю.

Тропинка пошла в гору.

— А развлекаешься как?

— Смотрю кино. — Она пожала плечами. — Слушаю музыку.

— А телевизор?

— Да, — усмехнулась она. — Иногда даже чаще, чем хочется. А ты? Чем ты любишь заниматься?

— Я летаю. — Кэл снова улыбнулся, и у Либби потеплело на душе. Улыбка у него совершенно неотразимая. Она не заметила, что он взял ее за руку. — С этим ничто не сравнится, во всяком случае для меня. Мне бы хотелось как-нибудь пригласить тебя со мной в полет.

Она покосилась на повязку у него на лбу.

— Спасибо, я воздержусь.

— Я хороший пилот.

Удивленная, она нагнулась, чтобы сорвать цветок.

— Наверное.

— Не наверное, а точно! — Быстрым движением он вынул у нее из руки цветок и воткнул ей в волосы. — Просто приборы вышли из строя, иначе я бы здесь не оказался.

Озадаченная, Либби долго смотрела на него. Наконец, она отвернулась и снова зашагала вперед.

— Куда ты направлялся? — Ей все время приходилось останавливаться и ждать Кэла. Тот то и дело нагибался, чтобы сорвать цветок.

— В Лос-Анджелес.

— Путь неблизкий.

Сначала он решил, что она шутит, потом сообразил, что в двадцатом веке, должно быть, так и было.

— Д-да, — наконец вымолвил он. — Дольше, чем мне казалось.

Либби нерешительно тронула цветок в полосах.

— За тобой кто-нибудь приедет?

— Пока нет. — Кэл поднял лицо навстречу солнцу и закрыл глаза. — Если завтра мы найдем мой… самолет, я оценю ущерб и разберусь, что делать.

— Через день-два мы сможем добраться до ближайшего городка. — Либби хотелось сгладить неловкость. — Ты сходишь к врачу, позвонишь, кому надо.

— Позвоню?

Увидев его озадаченный взгляд, она снова обеспокоилась. Может, травма сильнее, чем ей кажется?

— Ну да. Позвонишь родным, друзьям, начальству.

— Верно. — Он снова взял ее за руку и принялся с рассеянным видом нюхать сорванные цветы. — Ты знаешь координаты того места, где ты меня нашла?

— Координаты? — Смеясь, Либби села на берегу узкого бурного ручья. — Нет… Могу только пальцем показать: ты упал где-то вон там. — Она махнула рукой в юго-восточном направлении. — По прямой километров пятнадцать, а по дороге вдвое дольше.

Кэл опустился на землю рядом с ней. От нее исходил свежий аромат, как от цветов, только более волнующий.

— А я думал, ты ученый.

— Ну и что? Я не умею определять широту, долготу и все такое. Вот спроси меня про новогвинейских «охотников за головами», и тут я не ударю в грязь лицом.

— Пятнадцать километров… — Прищурившись, Кэл осматривал опушку леса. Вдали лес редел, и над деревьями поднималась округлая вершина горы. — Неужели между твоей хижиной и местом катастрофы ничего нет? Ни города, ни поселка?

— Нет. Здешние края до сих пор остаются малонаселенными. Правда, время от времени сюда забредают туристы.

Значит, маловероятно, чтобы кто-то обнаружил его звездолет. Одной заботой меньше. Сейчас главное — найти звездолет без Либби. Наверное, легче всего будет уйти с рассветом, уехать в ее средстве передвижения.