Хотя ни один мускул не дрогнул у него на лице, Джонас насторожился.

– Что значит «такие, как он»?

– Ваш брат всегда стремился к легкой наживе. Он работал, потому что хотел есть, но всегда гнался за крупным кушем, получив который ему бы уже не пришлось трудиться.

– Значит, вы все-таки его раскусили, – пробормотал Джонас. – Что же ему понадобилось на Косумеле?

– Говорю вам, не знаю! Насколько мне известно, он любил развлекаться и загорать. – Лиз в досаде всплеснула руками. – Я сдала ему комнату, потому что он показался мне безобидным, а лишние деньги для меня всегда кстати. Мы с вашим братом не были близки ни в каком смысле. Больше всего он делился со мной своими планами, когда хвастал, что собирается нырять за большими деньгами.

– Нырять? Где?

Стараясь успокоиться, Лиз провела рукой по волосам.

– Слушайте, оставьте меня в покое!

– Элизабет, вы ведь реалистка?

– Да. – Она смерила его спокойным взглядом.

– Значит, понимаете, что я все равно от вас не отстану. Где он собирался нырять за большими деньгами?

– Не знаю. Как только он расхвастался, что скоро разбогатеет, я практически перестала слушать.

– Что он вам говорил? – тихо, но настойчиво спросил Джонас. – Попробуйте вспомнить, что он тогда вам говорил!

– Он обмолвился о том, что, мол, ныряя, можно нажить целое состояние, а я пошутила насчет затонувших сокровищ. Тогда он… – Лиз прищурилась, стараясь вспомнить, что ей тогда сказал Джерри. Они говорили поздно вечером, и она была чем-то занята, поэтому и слушала своего жильца невнимательно. – Тогда я сводила баланс, – вспомнила она. – Мне кажется, что по вечерам быстрее удается справиться с бухгалтерией. Джерри где-то гулял, я решила, что развлекался, потому что пришел он слегка навеселе. Он вытащил меня из кресла и закружил по комнате. Помню, сначала я рассердилась, но у него был такой счастливый вид! В общем, я его простила. В самом деле, я его почти не слушала, потому что собирала бумаги, которые он расшвырял, когда ворвался ко мне. В общем, кажется, он говорил о том, что настал его звездный час и неплохо бы отметить событие шампанским. Я возразила, что при его заработках лучше пить не шампанское, а пиво. Тогда он и заговорил о каком-то «верном дельце» и о том, что можно, ныряя, получить большие деньги. А я пошутила насчет затонувших сокровищ…

– И он что ответил?

– Иногда больше получаешь, когда что-то прячешь, чем когда достаешь. – Между бровями Лиз залегла складка; она вспомнила, как Джерри расхохотался, когда она велела ему пойти и выспаться. – Потом он попробовал за мной ухаживать, хотя ни он, ни я к его попыткам всерьез не отнеслись, а потом… Кажется, он кому-то позвонил. А я вернулась к работе…

– Когда это было?

– Через неделю… да, наверное, через неделю после того, как я его взяла на работу.

– Наверное, именно в то время он мне и звонил. – Джонас посмотрел на океан. Вспомнилось, что тогда он тоже не особенно слушал брата. Джерри хвастал, что вернется домой разбогатевшим. Правда, он всю жизнь мечтал вернуться домой разбогатевшим. А звонил, как обычно, за счет вызываемого абонента.

– С кем он общался? Может, вы случайно заметили, как он с кем-то разговаривает… ссорится?

– Ни разу не видела, чтобы Джерри с кем-то ссорился. Он флиртовал с женщинами на пляже, болтал с клиентами и, в общем, отлично ладил со всеми, с кем работал. По-моему, почти все свободное время он проводил в Сан-Мигеле. Кажется, он ходил по барам с Луисом и некоторыми другими.

– В каких барах он бывал?

– Вы бы лучше их спросили, хотя уверена, что полиция их уже допрашивала. – Лиз глубоко вздохнула. Воспоминания снова сделались четче. – Мистер Шарп, почему бы не предоставить этим заниматься полиции? Вы гоняетесь за призраками!

– Он был моим братом. – Про себя Джонас добавил: более того, братом-близнецом – этого посторонним толком не разъяснишь. Тот, кто убил Джерри, как будто убил часть его самого. Чтобы снова получить возможность чувствовать себя цельным, он обязан докопаться до сути. – А вас никогда не интересовал вопрос, за что убили Джерри?

– Интересовал, конечно. – Лиз опустила голову; она не знала, куда девать руки, и вообще вдруг почувствовала себя беспомощной. – Я думала, может, он с кем-то подрался или расхвастался не в той компании. У него была дурная привычка расшвыривать все деньги, которые он имел при себе.

– Элизабет, его не ограбили. И на разбойное нападение совсем не похоже. Его убил профессионал. Дело серьезное.

Сердце у нее медленно екнуло.

– Не понимаю.

– Джерри убил профессиональный киллер, и я намерен выяснить за что.

В горле у нее внезапно пересохло, и она сглотнула слюну.

– Если вы правы, значит, тем больше оснований предоставить следствие полиции.

Джонас снова достал сигареты, но смотрел не на них, а вперед, туда, где небо сходится с водой.

– Полиция не хочет мстить. А я хочу. – От его спокойного холодного голоса Лиз передернуло.

Глядя на него в упор, она покачала головой.

– Допустим, вы найдете убийцу. Что вы с ним сделаете?

Он отпил большой глоток пива.

– Как юрист, я обязан добиваться, чтобы убийца предстал перед судом и понес заслуженное наказание. Как брат… – Голос у него дрогнул; он отпил еще пива. – Там видно будет.

– Мистер Шарп, по-моему, вы не очень-то приятный человек.

– Совсем не приятный. – Он повернул голову, и их взгляды встретились. – И я не безобиден. Запомните, если я попробую за вами ухаживать, нам обоим придется принять мои попытки всерьез.

Она открыла было рот, но увидела, как дернулась леска.

– У вас клюет, мистер Шарп! – сухо сказала она. – Лучше пристегнитесь, а то еще выпадете за борт!

Круто развернувшись, она взбежала на мостик, оставив Джонаса заботиться о себе самостоятельно.

Лиз припарковала свой мотоцикл под навесом за домом уже на закате. Всю обратную дорогу ей было весело. Пусть Джонас доставил ей много хлопот и пусть неимоверно раздражал ее, она заработала на нем целых двести долларов. А он, сам того не желая, выловил четырнадцатикилограммового марлина. Трофеи, как и было обещано, гарантированы, думала Лиз, звеня ключами.

Да, дело того стоило. Достаточно было взглянуть на его лицо, когда он неожиданно вытащил из воды крупную и довольно агрессивно настроенную рыбину! Лиз вспомнила: если бы она тогда не улыбнулась, ее пассажир наверняка отпустил бы улов обратно в море. Какой он все-таки упрямый! В любое другое время она бы восхитилась его упрямством – и им самим.

Хотя она оказалась не права, решив, что Джонас никогда не держал в руках удочки, он так ошеломленно смотрел на рыбину, бьющуюся на палубе у его ног, что Лиз его почти пожалела. Но его везение – а может, наоборот, невезение – помогло ей без труда удалиться, как только они причалили. Вокруг собралась целая толпа полюбоваться на улов и поздравить его, поэтому Джонас не успел ее задержать.

Надо бы пораньше лечь спать. Вечер, судя по всему, будет дождливым – с востока натягивает тучи. Лиз вошла в дом, оставив дверь открытой, чтобы немного проветрить. Ветер уже нес с собой вкус и запах дождя. Включив вентиляторы, она механически включила и радио. Пусть до сезона ураганов еще несколько месяцев, но шквалистые тропические грозы непредсказуемы. Она пережила уже столько гроз, что знала: к ним нельзя относиться легкомысленно.

Войдя в спальню, она приготовилась раздеваться. Срочно в душ, смыть с себя пот и соль! В сумерках она потянулась к выключателю, как вдруг ее остановила случайная мысль. Разве сегодня утром она не раздвинула шторы? Сейчас они были плотно задернуты. Странно, она была уверена, что утром подняла их. И почему шнур не намотан на крючок? Она очень педантично относилась к таким мелочам – наверное, привычка, ведь на море не бывает случайностей.

Она уже привыкла к темноте, но не двигалась с места. Потом пожала плечами. Наверное, сегодня утром она была рассеяннее, чем обычно. Она решила, что Джонас Шарп отнял у нее слишком много времени и занял слишком много ее мыслей. От такого, как он, другого и ожидать нельзя – ни при каких обстоятельствах. И все же прошло то время, когда мужчина мог указывать, что ей делать. Джонас Шарп волнует ее только потому, что отнимает у нее время, а ее время – вещь драгоценная. Да, один раз он настоял на своем, побеседовал с ней, и теперь вряд ли ее побеспокоит. Лиз стало немного не по себе, когда она вспомнила, как он улыбался ей. Наверное, подумала она, будет лучше всего, если он улетит туда, откуда приехал, а она вернется к прежней привычной жизни.