Она медленно обвела взглядом горизонт и наконец обнаружила Крейтона, лежащего в укрытии на животе и наблюдающего в бинокль за окрестными скалами. Увидев объект своих желаний, Элма почувствовала, как у нее внутри все напряглось.

Однако она заставила себя подойти ближе и опуститься рядом с ним на колени.

— Шшш. — Он предостерегающе коснулся ее локтя. — Не разрушайте настроение. — Он по-прежнему внимательно высматривал что-то на скалах.

Переведя взгляд, Элма увидела, как его ладонь осторожно сжала ее руку.

Женщина решила спросить, что за настроение она могла разрушить, но промолчала. Ее дыхание почти прервалось, когда она почувствовала тепло мужских пальцев. Прошло несколько томительных минут, пока наконец она мягко, но решительно высвободила руку из его ладони и смогла сделать несколько глубоких, успокаивающих вдохов.

Спустя полминуты он отодвинулся, сел и в первый раз взглянул на нее — серьезно и без раздражения.

— Так что вы хотели сказать?

Элма заглянула за край утеса и спросила:

— О каком настроении вы…

Его темная бровь взлетела вверх.

— Неужели вы настолько лишены романтики, Элма? В конце концов, у них же сейчас брачный период.

Смысл его слов дошел до нее не сразу, а когда она поняла, это было равносильно ушату холодной воды. Может, потому, что и они совсем недавно занимались почти тем же на том же самом утесе.

— О-о… — только и протянула она, не находя слов.

Он слегка наклонил голову.

— Вы ведь не хотели бы нести моральную ответственность за падение рождаемости у чаек, не так ли?

Элма вздрогнула.

— А им грозит опасность вымирания?

— В общем нет. Но им в тот момент было так хорошо.

Почувствовав, что краснеет, Элма решила, что сейчас не время сносить его укусы.

— Крейтон, я пришла, чтобы рассказать вам кое-что.

Он вытянул одну ногу, обхватив колено другой могучими ручищами.

— Хорошо, — спокойно предложил он. — Расскажите.

Глаза его, подобные серебряным молниям, не отрываясь, изучали сидящую рядом женщину, и в них сверкала тревожная и одновременно возбуждающая смесь опасности и очарования. Парализованная этим взглядом, Элма ощутила в мозгу что-то вроде короткого замыкания и напрочь забыла то, о чем собиралась рассказать Крейтону. В отчаянии она несколько раз беззвучно открыла рот, но слова упрямо не шли.

Он сдержанно улыбнулся.

— Очень интересно. Вам следует прерваться на минуту и восстановить дыхание.

Элма вскочила.

— Уверена, вы сами себе кажетесь остроумным до колик в животе, но я…

— Папа! — прервал ее голос, донесшийся издалека.

Она обернулась и увидела Бена, бегущего вприпрыжку по направлению к их утесу. По звукам за спиной Элма могла догадаться, что Крейтон тоже поднялся на ноги.

Когда запыхавшийся паренек подбежал достаточно близко, отец коротко спросил:

— Что-то случилось?

Бен тряхнул головой.

— Не-а… Просто мы с Адел напекли блинчиков и хотим, чтобы и ты попробовал.

Элма была потрясена этим необычным хлебосольством и с интересом взглянула на Крейтона, ожидая его реакции. Внешне он никак не изменился, хотя в самой глубине его глаз заиграли живые искорки. Пожевав губами, он произнес:

— Заманчиво. Пожалуй, я не против.

— Через десять минут, хорошо, пап? — оживился Бен.

Отец улыбнулся, хотя улыбка его вышла не совсем искренней.

— Заметано.

Подросток кивнул и направился было к дому, но передумал и, повернувшись вполоборота, спросил как-то хитровато и не совсем уверенно:

— Пап, послушай…

— Что еще?

— Да я по поводу обеда…

Крейтон безразлично повел плечами.

— И что у нас за проблемы с обедом?

— Ну, знаешь… — Бен опустил глаза, и Элма испытала неожиданный прилив сочувствия к бедному пареньку: каким бы дурным, с ее точки зрения, ни было его поведение в прошлом, сейчас он явно собирался реабилитировать себя. Ей оставалось только молиться, чтобы на этом эпизоде закончилась молчаливая война отца и сына. — Мы, то есть я и Адел, подумали… ну, если мы приготовили завтрак, может, на обед ты нам что-нибудь сделаешь?

В том, как Крейтон вздрогнул при словах сына, Элма увидела хорошее предзнаменование. Прочистив горло и смерив Бена испытующим взглядом, отец наконец задал встречный вопрос:

— Когда я попросил тебя покрасить веранду?

Вопрос явно застал парня врасплох.

— Три недели назад.

— Вот-вот, — кивнул Крейтон. — Сам теперь считай, когда мне придет в голову выполнить твою просьбу насчет обеда. А за блинчики спасибо. С нетерпением жду приглашения к столу.

Бен растерянно кивнул и снова собрался было уходить, но какая-то мысль явно не давала ему покоя. Сделав задумчивое лицо, он предложил:

— А что, если я покрашу ее после завтрака?

— Как пожелаешь, — равнодушно откликнулся Крейтон.

— Да, конечно, так и сделаю. Ты знаешь, мы вымыли всю посуду, а Адел затеяла стирку.

Брови мужчины слегка изогнулись.

— С чего бы вдруг?

— Ну, ты и Элма не даете нам пользоваться вашими полотенцами, и мы почти остались без белья. Послушай, пап, мы же не животные и не хотим вонять!

Искра удовлетворения мелькнула в глазах Крейтона, а губы его сами собой сложились в ироничную ухмылку.

— Вот это новости. — Показав рукой в сторону дома, он предложил сыну: — Тебе бы лучше бежать обратно и присмотреть за блинчиками. Мы с Элмой ужасно проголодались. — Он бросил на женщину взгляд заговорщика. — Ведь так?

Элма была поражена этим приглашением вступить в разговор. Прошла секунда, прежде чем она сообразила, что от нее ждут ответа. На одном выдохе она пробормотала:

— А… да, конечно.

Бен развернулся на носках и все с тем же неуверенным выражением лица припустился к дому. Но его остановил отцовский голос:

— Эй, сын, я вдруг почему-то ужасно захотел приготовить вам обед. Что предпочитаете — жареного цыпленка или филе палтуса.

Подросток взвился как ужаленный, его зеленые глаза зажглись плотоядным блеском.

— Цыпленка.

— Отлично, — улыбнулся Крейтон.

Элма улыбнулась, увидев, как Бен галопом несется к дому, а затем перевела взгляд на его отца. И поразилась, обнаружив, что он внимательно разглядывает ее, а в уголках его губ змеится подозрительная усмешка.

— Вы именно об этом пришли мне рассказать?

Она кивнула.

— Благодарю за новости.

Элме показалось, что в его голосе она услышала оттенок самодовольства. Испугавшись, что он сейчас уйдет и оставит ее одну на скале, она постаралась не упустить нить разговора и произнесла примирительно:

— Ну хорошо, вы оказались правы, а я ошиблась. Надеюсь, вы счастливы от осознания этого.

— Счастье — понятие относительное.

За неделю изрядно уставшая от его постоянных загадок и зашифрованных сообщений, Элма в сердцах воскликнула:

— Что же может сделать вас счастливым?

— Собираетесь написать мою биографию? — спросил он с непонятным ей выражением.

— Вы никому не верите, не так ли?

Он повернулся, и женщина поразилась, как одеревенело его лицо.

— Совсем горячо. — Слова его, произнесенные тихим голосом, таили в себе скрытую угрозу. — Но пока мимо.

— Послушайте, я вовсе не претендую на то, чтобы знать о вас все, но одно мне ясно: в ваших отношениях с Беном не все ладно. И мне хотелось бы помочь, если разрешите, — продолжала настаивать Элма, уже не пытаясь скрывать раздражения в голосе.

— Вы правы, Элма. Вы не знаете обо мне всего. — Голос его шел откуда-то издалека. — И держитесь от этого подальше. — Махнув рукой в сторону дома, он напомнил: — Наверное, блинчики уже готовы. Нам лучше поторопиться.

Наблюдая, как он удаляется от нее, высокий и какой-то отчужденный, Элма чувствовала себя совершенно разбитой. Он просто отказал ей в доверии, не стараясь соблюсти даже видимость приличий. С этим трудно было свыкнуться, особенно после теплоты и нежности, с которыми он, прижимая ее к траве, покрывал поцелуями.