Рената кивнула. Мартин постоял в нерешительности, затем наклонился и горячо поцеловал ее.

— До встречи, — тихо прошелестел он у ее губ и быстро зашагал к дому.

Утро было очень спокойным. Избавившись от страха за Ника и получив согласие Мартина на дальнейшее проживание в его доме, Рената могла расслабиться.

То, что он собирался разобраться с обвинениями в адрес ее отца, было уже хорошим признаком. Этим он как бы признавал, что между ними существует особая внутренняя связь. Рената коснулась пальцами своих губ и мягко вздохнула, наслаждаясь воспоминанием о его поцелуе. Внезапно жизнь предстала перед ней в розовом свете, она почувствовала себя счастливой.

Рената покормила и перепеленала Ника, затем приготовила себе большую чашку чаю и достала из коробки сдобное печенье. Миссис Скотт составила ей компанию, женщины немного поболтали. Повариха, не переставая, нахваливала Мартина. Рената слушала ее с большим интересом. Из коротких обрывков она составила некоторое представление о его бывшей жене. Она действительно была очень красивой, но невероятно избалованной женщиной. И, как сказал Мартин, в Гринвуде ее не любили.

— Почему бы вам не прогуляться, пока Ник спит? — сказала миссис Скотт, раскатывая тесто для пирога. — На улице светит солнышко. Я поставлю коляску в тени напротив двери кухни и буду приглядывать за ним. Вы перенервничали из-за него, так что прогулка вам не помешает.

— Я бы не против, — засмущалась Рената, — но…

— Ступайте, — решительно сказала миссис Скотт, подтолкнув ее к двери. — Возвращайтесь через час, как раз к обеду. Никто вас не осудит, если вы отдохнете часок в саду. Мистер Мартин всегда это делает, он любит свободу.

— Правда? — спросила Рената, жаждущая узнать о нем как можно больше.

— Сколько его помню, — подтвердила миссис Скотт. — Бывало, когда на улице зарядит дождь, он сам не свой. Убежит и возвращается через несколько часов — насквозь промокший, грязный, но счастливый. Он не может долго находиться в четырех стенах. Как молния, я всегда думала. Его хлебом не корми, дай поскакать на лошади или поработать в саду. Он любит почувствовать себя свободным, как птица. А ведь на его плечах лежит все хозяйство, — уважительно добавила она.

— Он… — Рената умолкла, боясь показаться слишком любопытной. Но миссис Скотт подбодрила ее улыбкой, и она продолжила: — Он похож на своего отца или… на двоюродного брата?

Миссис Скотт фыркнула.

— Совсем не похож! Не хочу говорить плохо о покойном, но мистер Эдвард довел Гринвуд до нищеты. А мистер Стивен, он был добрым. Хорошо относился ко мне, хотя в то время я была неприметной служанкой в доме.

— Но он уехал, — робко заметила Рената, довольная тем, что хоть кто-то сказал доброе слово о ее отце.

— Случилась неприятность. — Миссис Скотт вдруг замкнулась. — Больше ничего не скажу. Дело это семейное, меня не касается. Отправляйтесь на прогулку, потом с аппетитом будете есть мой обед.

Рената поняла, что больше ничего не узнает. В другой раз, подумала она.

— Вы ангел! — сказала она, чмокнув повариху в пухлую щеку. — Спасибо. Вернусь и помогу вам с обедом.

— Ни в коем случае! — в ужасе вскричала миссис Скотт. — Я потеряю работу. Идите в парк, не мешайтесь под ногами, — добродушно проворчала она.

Когда Рената вышла за чугунные ворота, перед ней открылся двор конюшни. За ней виднелось поле, на котором паслись лошади. Одна из них, очевидно, осталась в стойле, так как оттуда слышалось недовольное фырканье и ржание.

— Привет! — крикнула Рената стройной девушке, в которой она узнала Шейлу.

— Привет! — ответила та и озабоченно спросила: — Как ваш ребенок?

— Намного лучше. Спасибо. Думаю, что все обойдется, — сказала Рената, тронутая ее вниманием. — О Господи! — воскликнула она, испуганно отскочив от стойла, дверь которого сотрясалась от стука копыт.

— Это Черная Молния, — смеясь, сказала девушка. — Жеребец Мартина. Жалуется, что его не выгуливали с рассвета. Настоящий дьявол. Никому не дается, кроме Мартина. Он умеет ладить с лошадьми, делает с ними все, что хочет. Они даже позволяют ему чесать животы, как собаки! А вот и он.

Наклонив голову, Рената прислушалась, но ничего не услышала.

— У вас слух, как у летучей мыши! — сказала она восхищенно.

— Не у меня, у лошадей, — ответила Шейла. — Взгляните.

Все лошади, пасущиеся в поле, дружно подняли головы. Рената увидела, как Мартин подъехал на лошади к воротам, и у нее перехватило дыхание. Лошади в поле, приветствуя его ржанием, поскакали к нему.

— Я бы тоже хотела иметь такую власть над ними, — с завистливым восхищением сказала Шейла. — У него есть какая-то внутренняя связь со всеми животными. Раненые птицы, покалеченные лисы и барсуки спокойно подпускают Мартина к себе. Он выходил бесчисленное количество зверьков, пострадавших под колесами автомобилей. У Томми тоже есть этот дар. Он не боится животных, и они чувствуют, что он их любит.

— В Италии считается, что у таких людей есть цыганская кровь, — сказала Рената, с восхищением наблюдавшая, как лошади теснились вокруг Мартина, соперничая друг с другом за его внимание.

— Может, и есть, — с улыбкой сказала Шейла. — Правда, у Мартина скорее индейская. Недаром у него такие черные волосы.

Рената засмеялась.

— Фарино были бы в шоке от ваших слов! Вскоре Мартин въехал во двор конюшни. Он легко спрыгнул с седла и улыбнулся Ренате.

— Привет! — весело сказал он, снимая седло с лошади.

Черная Молния ударил копытом в дверь стойла. Мартин засмеялся, обнажив два ряда крепких белых зубов.

Да, подумала Рената, по-новому взглянув на его темно-карие, сверкающие глаза и волнистые волосы. В нем действительно есть что-то индейское. Может, именно отсюда его интригующая привлекательность. Он был сочетанием контрастов. Рената заметно вздрогнула, когда дверь стойла задрожала от каскада ударов.

— Я займусь Молнией, — сказала Шейла, забирая у Мартина поводья. — А ты разберись с этим.

Мартин снова засмеялся.

— С Черной Молнией или с Ренатой?

— Сам выбирай! — хихикнула Шейла.

— Молния? — сделав испуганные глаза, переспросила Рената.

— Томми назвал ее так.

— Молодец! — похвалила она мальчика, так как лошадь оправдывала свое имя.

— Приятно видеть тебя здесь, — тихо сказал Мартин, не обращая внимания на фыркающего жеребца, который пытался снести укрепленную дверь своего стойла.

Рената ощущала неистовое биение своего сердца. Мартин выглядел очень сексуальным в белоснежной рубашке, обтягивающих брюках для верховой езды и высоких сапогах. У Ренаты потемнело в глазах от нахлынувшего желания.

— Нику, очевидно, стало лучше, иначе тебя бы не было здесь, — сказал Мартин.

— Намного лучше, — хрипло ответила Рената. — Сыпь почти исчезла.

— Я очень, очень рад.

Шейла бросила ему полотенце, и Мартин стал вытирать лицо и руки. Но он бы с большим удовольствием подхватил Ренату на руки и отнес в свою спальню. Вместо того чтобы успокоить его страсть, прогулка на лошади сделала его еще более нетерпеливым. Он отчаянно хотел Ренату. Зыбкая почва — лицемерно говорил его разум. А почему нет? — отвечали остальные чувства.

Недавно он заявил ей, что она не может оставаться в его поместье. Мартин был в шоке оттого, что нестерпимо хотел женщину, которая могла унаследовать от своего отца самые худшие черты.

Но его отношение к ней изменилось. Мартин поверил, что Рената глубоко порядочна и отчасти наивна, поскольку не ведает, какое воздействие оказывает на мужчин. Но здравый смысл советовал ему оставить ее в покое, в то время как все мужские инстинкты Мартина восставали против этого. И с моральной точки зрения он не мог отправить Ренату домой. Ему надо было узнать ее лучше. И ее умершего отца тоже.

Мартина обеспокоило, что он был счастлив, когда принял окончательное решение. Он будто открыл дверь и в комнату ворвался солнечный луч. На этот раз он поступает правильно. Его потревоженная совесть может успокоиться.