Рената смотрела вслед убегавшему мальчугану, но ее мозг переваривал два новых факта. Мартина бросила жена, и у него армия прислуги. Какой у него дом? Его отсюда даже видно!

— Вы…

— Да?

Рената вспыхнула от взгляда Мартина, который пробежал по ней от головы до пят. Рената впервые встречала такого волнующего мужчину.

— Вы владелец всего этого? — недоверчиво спросила Рената.

— Это Гринвуд. Фарино живут здесь уже второе столетие, — нелюбезно сообщил Мартин.

— О! А мой отец, он как-то вписывается в американскую историю семейства? — спросила Рената.

Ей было интересно, какое место занимал ее отец в этой богатой семье. Она не могла представить его здесь. Он никогда не любил установленный порядок и условности. Не поэтому ли он уехал от этой роскоши? Прежде чем стать известным художником, он с трудом сводил концы с концами. Однако Рената решила до поры до времени оставить свои вопросы при себе.

Мартин еще раз окинул взглядом ее фигуру, и Ренате показалось, что он задержал взгляд на ее тонкой талии и округлых бедрах. Сердце ее сделало гигантский скачок, предупреждая ее об опасности повышенной восприимчивости к мужским чарам Мартина.

— Скоро узнаете. И будет лучше, если вы будете сидеть, — сказал Мартин. — Давайте побыстрее завершим начатое. — Голос его звучал бесстрастно. — Поставьте машину около главного входа, я встречу вас в холле.

— Сначала я хочу поесть, — напомнила ему Рената.

Он взглянул на ее бледное лицо и нахмурился.

— Садитесь на пассажирское место, у вас ужасный вид. Я поведу машину. Я не хочу, чтобы вы свалились на клумбу и поломали цветы.

Очень мило! — сердито подумала Рената, но выполнила его указание. Она чувствовала такую слабость от голода, что не хотела рисковать.

Как только Рената закрыла дверцу, Мартин тут же включил зажигание. Ее раздражали его уверенные движения, на которые послушно реагировал старенький «форд», взятый напрокат в аэропорту.

Они ехали по аллее, окруженной цветами и деревьями, которые ей были хорошо знакомы по ее собственному саду, посаженному по настоянию ее отца. Ренату охватила грусть. Ему нравилось здесь, внезапно догадалась она, и он, наверное, мечтал вернуться в Америку.

Но не вернулся. Рената невольно содрогнулась.

— Вы в порядке? — спросил Мартин.

— Нет. — Она не собиралась притворяться. — Ужасно.

— Мы почти приехали.

Показался дом, который буквально утопал в цветах. У Ренаты сжалось сердце — ее отец жил в этом доме и страшно по нему тосковал, уехав в Италию. Она тоже почувствовала волнение, сразу влюбившись в Гринвуд.

— Необычайно красивый дом, — сказала она с благоговением.

Мартин промолчал. Он въехал через каменную арку на мощеный булыжником двор. Не говоря ни слова, он вылез из машины и начал отстегивать детское сиденье.

Рената медленно выбралась из автомобиля и покорно последовала за Мартином в дом. Он осторожно пронес Ника через узкую дверь.

На каменном полу коридора гулко отдавались ее шаги, и Рената подавила желание пойти на цыпочках. Мартин остановился и заглянул в одну из дверей.

— Молодец, Томми, ты как метеор пробежал это расстояние, — похвалил сына Мартин. — Миссис Скотт, я думаю, он заслужил мороженое. И не могли бы вы приготовить для меня и моей гостьи небольшой обед?

— С удовольствием, мистер Мартин! Я мигом.

Мистер Мартин? Рената удивилась такому обращению и вспомнила, что ее отец попросил садовника, приходившего к ним раз в неделю, называть его синьор Стивен.

Она подумала, что отец никогда не забывал о своем прошлом. Все говорило об этом, когда он был жив, и она бы поняла это, если бы знала то, что узнала лишь сегодня. Только какая-то драма могла удерживать отца в Италии. От голода и дурного предчувствия у Ренаты кружилась голова. Она споткнулась, и ее тут же подхватили две сильные руки. Дыхание Мартина смешалось с ее прерывистым дыханием. Рената подняла голову и встретилась с его волевым взглядом. У нее было ощущение, что комната вращается вокруг нее. Ноги ее вдруг оторвались от пола, и она оказалась в воздухе. В следующую секунду сильные руки прижимали ее к твердой груди, Рената слышала гулкое биение его сердца. Прежде чем она успела сообразить, почему ей так отчаянно хочется обвить руками его шею, Мартин опустил ее на мягкий диван.

— В вашей ситуации безответственно лишать себя еды в течение длительного времени. Вы хотя бы о ребенке подумали, — выговорил он Ренате, словно она голодала назло ему.

— Ник! — в панике крикнула Рената, оглядываясь по сторонам.

— Он в порядке, — буркнул Мартин.

Он посторонился, и Рената увидела сына. Ник безмятежно спал в коляске, стоявшей у обеденного стола. Его дубовая поверхность зеркально блестела, и у Ренаты мелькнула мысль, что армия слуг полировала его в течение многих десятилетий.

— В первый раз в жизни я чуть не потеряла сознание, — пролепетала она, пытаясь подняться с дивана. — С другой стороны, меня еще ни разу не запугивали так на пустой желудок.

— Приношу свои извинения, если я расстроил вас, — напряженно произнес Мартин.

— Расстроили? — Рената сделала глубокий вдох, будь у нее силы, она дала бы выход своей ярости. — Я недавно похоронила отца. Я одна воспитываю сына. Я проделала огромный путь сюда, зная, что мой отец скрывал от меня место своего рождения. И вот я встречаю вас! Доброго и внимательного — пока вы не узнали, кто я. После этого вы устраиваете мне веселую жизнь, и только что не обыскиваете!

Каменное лицо Мартина дрогнуло, и Рената поняла, что в случае необходимости он раздел бы ее донага. Она презирала его в данную минуту, хотя тело ее затрепетало при этой мысли. Боже, в ужасе подумала Рената, что этот мужчина сделал со мной?

— Я уже извинился, — сказал Мартин низким, хриплым голосом. — Вы поймете меня, когда… — Он протяжно вздохнул. — Послушайте, вы не могли бы поправить юбку?

Опустив глаза, Рената залилась краской. Подол ее юбки задрался до самых бедер. Она с трудом расправила ее, ощущая на себе сердитый взгляд Мартина.

Рената уже собралась поставить его на место вопросом: «Вы что, никогда не видели женских ног?» — как в дверь постучали. В комнату вошла полная добродушная женщина с подносом в руках.

— Я слышала, что вы приехали сюда развеять прах своего отца. Примите мои соболезнования.

— Спасибо, — ответила Рената и улыбнулась доброй женщине дрожащими губами, подумав, что беспроволочный телеграф работает здесь исправно. Но миссис Скотт, по крайней мере, не смотрела на нее так, будто она убила половину местных жителей и скормила их собакам.

— Я подумала, что домашний суп и горячие булочки придутся вам по вкусу, — продолжала уютная миссис Скотт. Она щелкнула по днищу подноса, и оттуда, как по волшебству, выскочили четыре ножки. — Кроме того, здесь мясное ассорти, жареная курица и грибной пирог, кувшине домашний лимонад, а на десерт клубника. — Она широко улыбнулась Ренате и, заметив, Ника, воскликнула: — О, какой хорошенький! Ваш?

— Да. — Рената была благодарна миссис Скотт за доброту, в которой она так нуждалась. — Его зовут Ник.

— О!

— Ему два месяца, — сообщила она и почему-то захотела добавить, что он законнорожденный.

Но, посмотрев на Мартина, который бросил на нее предупреждающий взгляд, Рената воздержалась от этой подробности.

— Хорошенький, как картинка, — ворковала над младенцем миссис Скотт. — И — вы только посмотрите! — у него светлые волосы, как у всех Фарино!

Рената почувствовала, как напрягся Мартин. Она увидела, что миссис Скотт показывает пальцем на стену, увешанную портретами в дорогих рамах. На каждом был изображен светловолосый мужчина. Очевидно, все они Фарино, подумала Рената. А вот у этого господина глаза, как у моего отца.

Рената взглянула на черные волосы Мартина и сказала:

— Они не все блондины.

— Прошлое всегда дает о себе знать, — изрекла миссис Скотт и подмигнула своему хозяину.

Мартин напряженно улыбнулся.