– Я вовсе не хотела тебя напугать, – сказала Василиса.
– А-а… – протянул Бен, он не знал, что сказать, и потому чувствовал себя полным идиотом. – Просто когда я читаю…
– Погружаешься в поток слов настолько, что ничего не слышишь. Да, мне это состояние тоже хорошо знакомо. А что ты читаешь?
– Да так, ничего особенного, – замялся Бен, но Василиса цепким взглядом успела рассмотреть название книги, которое он старательно прикрывал рукой.
– Daemonicum [29]? – удивилась она. – Зачем ты читаешь такую глупую книжку?
– Я взял ее в библиотеке Королевского общества, – забормотал, оправдываясь, Бен.
От этого она не делается умнее. В любом случае не покрывайся с ней на глаза Колину или Джеймсу, а особенно господину Гизу.
– Сейчас в Философском обществе ни о чем больше не говорят, как только о демонах. Какое-то повальное увлечение, – она в притворном возмущении округлила глаза и улыбнулась. – А я пришла узнать, не хочешь ли ты сходить со мной в таверну перекусить?
– А как же Вольтер?
Василиса удивленно захлопала ресницами:
– А что господин Вольтер?
Бен мгновенно понял, что совершил чудовищную ошибку.
– Ну, я не знаю… я думал, что вы и он… ужинаете-ходите на ужин вместе.
Василиса залилась своим серебристым смехом, а Бен почувствовал, что покраснел до корней волос.
– Ты хочешь сказать, что слышал его голос в моей комнате прошлой ночью. Фи, Бенджамин, какие у тебя гадкие мысли в голове!
Бену казалось, что сейчас его голова воспламенится и мозги превратятся в пепел. Ему хотелось, чтобы все именно так и случилось.
– Нет-нет, я ничего не слышал, я просто подумал…
– Это не важно, что ты подумал, Бенджамин. Поскольку мы живем с тобой, можно сказать, под одной крышей, то у нас не должно быть на этот счет никаких неясностей. Господин Вольтер действительно ужинал со мной раз или два. Но мы с ним… м-м-м… просто приятели. И мне не известно, где он сегодня пропадает. Возможно, сидит в какой-нибудь кофейне со своими литературными друзьями, писателями и поэтами. – Она остановилась и уже серьезно продолжила: – Бен, я не против того, чтобы ты знал обо мне и Вольтере, но это не та тема, которую я бы хотела обсуждать.
– Да-да, конечно, – поспешил согласиться с ней Бен. – Я придерживаюсь того мнения, что каждый волен поступать, как он хочет.
Василиса вздернула бровь.
– Бен, ведь ты не будешь теперь плохо думать обо мне? – спросила она.
Бен вообще не знал, что ему теперь думать. Он никогда не встречал женщин, которые бы так легко и свободно говорили о подобных вещах, ну разве что Сара. Но Сара была шлюхой. Общаться с женщиной, которая, подобно мужчине, ищет плотской любви… Да, вот Роберт не растерялся бы в такой ситуации, но Бену стало не по себе. Он даже заводить знакомство с такими женщинами не хотел.
Весь этот сумбур молниеносно промелькнул у него в голове, но вслух Бен сказал:
– Конечно не буду, мисс.
– Послушай, Бен, зови меня просто Василиса. И пойдем в таверну – если ты не голоден, то я, напротив, готова слопать целого слона.
Как только перед Беном появился кусок жареного мяса, у него сразу же проснулся аппетит. Возможно, он нагулял его по дороге в таверну. Василиса уговорила его ужинать в Сити. Для этого им пришлось порядочно пройти по Флит-стрит, а затем по мосту пересечь канал. Возможно, аппетит пробудил бокал сухого португальского вина, которое приятным теплом разлилось у него в желудке. А еще – ему очень льстило внимание красивой русской девушки.
Оказалось, Василиса обладает качеством, которое Бен высоко ценил: она умела вести разговор во время еды. Для Бена разговоры за столом были столь же ценны, как и наслаждение едой. Именно за столом разговоры получались бесконечно долгими и приносили удовлетворение. И хотя сейчас он находился за тысячи миль от обеденного стола в его родном доме, сидел в большой таверне в самом центре города науки с девушкой из далекой, неведомой России, он вспомнил детство, семью, отца и те нескончаемые разговоры обо всем на свете, что они вели между собой.
– Я очень рада, что ты видел его, – сказала Василиса, отправляя в рот кусочек ростбифа. – Даже если ты никогда больше с ним не встретишься, тебе будет о чем рассказать своим детям и внукам.
– Да, – подхватил Бен, – я могу похвастаться, что видел самого сэра Исаака Ньютона в то время, когда он совсем состарился и сошел с ума.
– Он имеет на это право как никто другой, – парировала Василиса. – Он выдающийся ученый. Свою встречу с Ньютоном – даже принимая во внимание его состояние ума – я буду вспоминать как самое яркое событие моей жизни. – Неожиданно она перескочила на совершенно другую тему. – Скажи мне, Бен, зачем ты все-таки читал ту книгу? – Она налила ему еще вина и махнула рукой слуге. Когда тот подошел, вручила три шиллинга и наказала: – Принеси, пожалуйста, еще бутылку португальского.
Как только слуга удалился, Василиса вопросительно подняла бровь.
– Так зачем же, Бен?
– Помните, я тогда рассказывал о Брейсуэле?
– Ну да, ты его еще колдуном называл.
– Василиса, в своем рассказе я кое-что опустил. Я не хотел выглядеть в ваших глазах наивным малолетним дурачком. Хотя, может, вы и будете считать меня таковым, если я сейчас это расскажу.
– Рассказывай, а там посмотрим, кем тебя считать, – сказала Василиса, пододвигая ему бокал с вином. – Вот выпей, это придаст тебе смелости! – С этими словами она сделала глоток из своего бокала.
«Опьянею и потом буду жалеть об этом», – подумал Бен, но все же последовал ее примеру.
– Ну, а теперь расскажи, что ты упустил при нашей первой встрече, обещаю, что не буду считать тебя наивным малолетним дурачком.
Бен отхлебнул вина из бокала и поведал о странном спутнике Брейсуэла и о том, что точно такой же глаз возник над его эфирографом. Василиса заворожено слушала, не смеялась и не называла его наивным или глупым.
– Теперь я понимаю, – сказала она. – Знаешь, ты не первый, кто с этим сталкивается.
– Правда? – удивился Бен.
– Я хочу сказать, что в России, где я живу, эти существа тоже есть. У ведьм и колдунов они служат на посылках. И хотя я, Бен, как и ты, – философ, но я верю в эти существа, потому что видела их своими собственными глазами. – Василиса перешла на шепот. – И даже здесь, в Лондоне… Некоторые члены Королевского общества, перед тем как оно было распущено, умерли при очень загадочных обстоятельствах. Говорят, что накануне их смерти появлялось точно такое же существо, как ты описал.
– Но они не могут быть… я хочу сказать, что должно существовать какое-то объяснение этим явлениям.
– Да, я согласна, объяснение должно быть. Но только откуда ему взяться, если – ты только представь, Бенджамин, – в течение нескольких лет механику Декарта считали непреложной истиной! Ученый мир поголовно верил, что в материальном мире все совершается в результате взаимодействия и взаимовлияния частиц. Ты же видел нелепые графики, которые объясняли природу магнетизма: изображения подвижных частиц винтообразной формы вокруг магнита, которые будто бы вгрызаются в железо, подобно зубам, и таким образом притягивают его.
Бен не мог удержаться от смеха. Он помнил эти схемы, и они действительно казались ему сейчас до нелепости смешными.
– Каких-нибудь пятьдесят лет назад ни один уважающий себя философ не посмел бы признать существования в природе невидимого или действия оккультных сил. А сегодня сэр Исаак Ньютон не только осмелился разработать теорию о невидимом, но и доказал существование этих невидимых сил, более того, показал способ, как управлять ими. Он исследовал ту область, которую большинство философов считали суеверием, и тем самым создал новую науку.
– Да, да! Ты хочешь сказать, что… – Бен ликовал, они с Василисой думали одинаково.
– Маклорен да и все остальные уже вступили бы со мной в спор, будь они здесь, – продолжала Василиса. – Но я думаю, ты, Бен, меня понимаешь и поддерживаешь. Возможно, ньютонианцы слишком поторопились с выводами относительно идей Ньютона и попали в капкан собственной ортодоксальности, в результате чего не способны теперь двигаться дальше. Для этого им нужно было бы признать существование духов, ангелов и демонов, что населяют пространства тьмы и света. Ну скажи, разве древние греки были так уж глупы? А они верили в Олимп – обитель богов и духов. Разве моя бабушка была сумасшедшей, коль она каждый вечер оставляла в углу миску свежего молока для домового? Существует целое царство удивительных существ, о которых наука ни слышать, ни говорить не желает.
