– Ты не мог бы пойти со мной? – вдруг спросила Хизи.

– Куда?

– Совсем ненадолго…

– Да, я понимаю. Но куда мы пойдем?

– Я знаю место, откуда виден город, ты будешь мне не только рассказывать, но и показывать.

– А можно ли так? Без охраны?

Хизи вспомнила, что Тзэм ушел с Ганом.

– Да ведь совсем ненадолго. Никто не заметит нас, обещаю.

– Что ж, если ты обещаешь, я обязан верить твоему слову, – торжественно сказал Йэн.

– Вот это дом моего отца, – рукой указал Йэн. – Вон тот, видишь, с красным навесом?

Хизи перевела взгляд от дворцового сада туда, куда указывал Йэн.

– Да. Это самый большой дом в квартале!

– Отец мой постарался… И все же в сравнении с самым маленьким двориком во дворце он покажется жалкой лачугой.

Хизи нахмурилась.

– А что за дома вон там? – указала она на приземистые, крохотные хижины Южного города.

– Да, это настоящие лачуги. Каморки, крытые ветхой крышей.

– Что за люди там живут?

Йэн пожал плечами.

– Я знаю только тех, кого приходилось видеть. Жители других кварталов редко осмеливаются посещать Южный город. Там живут грабители, нищие, уличные воры, проститутки. То есть люди, которые не желают изменить свою жизнь к лучшему.

– Разве у них есть выбор? – спросила Хизи. – Возможность изменить жизнь к лучшему?

Йэн кивнул не задумываясь.

– Я мог бы, как отец, стать торговцем, но избрал другую дорогу.

Но Хизи, казалось, не вполне ему верила.

– Там, наверное, очень тяжело жить. Не думаю, что бы обитатель тех кварталов мог бы стать королевским инженером, даже если бы захотел. Мне даже страшно вообразить жизнь без рабов, слуг, воинов, которые меня защищают…

Йэн усмехнулся:

– Зачем тебе это даже представлять? Тебе никогда не выпадет подобный жребий.

Его ирония кольнула Хизи, но она не могла объяснить ему, чем действительно обеспокоена.

– Я много что пытаюсь вообразить, – настаивала она.

– Я тоже, – ответил Йэн и на миг взглянул ей в глаза так, что у Хизи закружилась голова и в груди потеплело.

– Расскажи еще что-нибудь, – попросила она, указывая на город.

– Хорошо… Пристани. Я любил сидеть там, когда делать было нечего, и наблюдать за чужеземцами. Некоторые из них такие странные, даже не разговаривают как будто, а другие довольно бойко болтают между собой на своем варварском языке.

– Расскажи мне о них, – попросила Хизи, упираясь подбородком в край стены, которой был обнесен дворик, и любуясь дорожками света на поверхности Реки, извивающимися, как тысячи змеек. Огромный трехмачтовый корабль только что вошел в канал и направился к пристани. Паруса на нем опустили, кроме треугольного, ближнего к корме.

– Погляди-ка туда. Что это за корабль?

Йэн глубокомысленно кивнул.

– Присмотрись к этому судну, госпожа. Оно построено для плавания по океану: все паруса на нем прямоугольные, кроме одного на корме, – он треугольной формы. Это позволяет кораблю плыть против ветра.

– Но ведь это невозможно, – заметила Хизи, вглядываясь в корабль. Он шел к гавани не напрямик, а как бы пританцовывая и уклоняясь то в одну, то в другую сторону, подобно застенчивому любовнику, который медлит подойти к возлюбленной.

– Смотри-смотри! Именно это они теперь и делают. Ты видишь флаг на верхушке мачты? Он показывает направление ветра.

Так оно и было, а корабль – огромный корабль – каким-то образом, и не без труда, двигался навстречу бризу, хотя никто не сидел на веслах и не тянул за трос.

– Хитро придумано! – воскликнула Хизи, начиная понимать, почему так происходит. Они заставляют ветер работать против него же самого, не борясь с ним впрямую, но исподволь похищая его силу. – Откуда этот корабль?

– Точно не могу сказать. Наверное, с юга. Я не могу различить, что изображено на флаге.

Хизи вгляделась.

– Змея, обвившая поделенный на четыре части круг.

Йэн взглянул на девочку с уважением.

– У тебя превосходное зрение, госпожа, – признал он. – Тогда это корабль из Дангуна. Дангун – одна из обширнейших стран Болотных Королевств, она лежит на океанском побережье. Корабль, наверное, везет товары из Ле.

– Из Ле? Город южнее залива? Я видела его на карте.

– Древний народ, очень древняя цивилизация. Кожа у них черная, будто уголь, или как твои глаза и волосы. Мне нравится смотреть на них.

Йэн не смотрел на Хизи, говоря это, и она так и не поняла, нравится ли ему смотреть на чернокожих моряков или на ее глаза и волосы.

– А кто живет вверх по Реке?

– Племена менгов, конечно, а за пустыней – дэшэ, которые похожи на менгов. Но они рубят лес и выплавляют олово, и потому они цивилизованнее племен, обитающих на равнинах. Корабельщики их очень спокойны – в отличие от менгов.

– А встречались ли тебе белокожие люди со светлыми волосами и серыми глазами? – спросила Хизи.

– Видеть не видел, но слышать приходилось, – ответил Йэн. – Говорят, что они живут среди льдов и снегов на самом краю света, оттого они так бледны. Менги отзываются о них как о врагах.

– Они живут на севере?

– На севере и северо-западе, у истока Реки.

– А Река выходит из горы? Значит, они живут у Ше Лента?

Йэн развел руками.

– Я не силен в вопросах религии. Это постоянно раздражает жрецов.

Йэн шагнул к ней поближе – на миг поколебался и взял ее за подбородок. Глаза его мерцали – темные, как опал, с золотистыми искорками.

– Нам пора идти, – пробормотала Хизи.

– Да, – согласился Йэн. – Скоро пойдем.

Он наклонился и коснулся губами ее губ. Он не прижимал их, как Вез, да они и не напоминали сырую печенку. Они были нежными, теплыми, добрыми… и чуть-чуть голодными.

Хизи замерла, не в силах говорить, когда Йэн оторвался от нее.

– Прости, если это тебя расстроило, – сипло проговорил Йэн. – Ведь я не могу за тобой ухаживать, ты знаешь. Но я хотел хотя бы раз поцеловать тебя.

– Хотя бы раз?

Он кивнул.

– У меня теперь не скоро возникнет повод, чтобы прийти в библиотеку: в течение нескольких месяцев нужно изучать конструкции. Когда мы увидимся в следующий раз, ты уже, наверное, будешь замужем.

Йэн грустно улыбнулся.

– Да, – прошептала Хизи. – Тебе не следовало это делать. Если бы кто-то увидел…

– Но ведь ты сказала, что никто не увидит.

Хизи покраснела.

– Я ведь не это имела в виду, – возразила она и вновь принялась рассматривать город, сердце трепетало у нее в груди, будто пойманное. – Но, если хочешь, поцелуй меня опять. Еще раз…

Уголком глаза она заметила, как Йэн снова наклонился, и повернулась к нему, закрыв глаза.

Поцелуй этот она вспоминала весь остаток дня, пока сидела в библиотеке – попеременно то холодея, то пылая жаром. Она вспоминала его, когда, уже вечером, возвращалась домой. Это было странное чувство – воспоминание о сладостном и запретном, еще одном подарке судьбы, кроме статуэтки, еще одном безумии в жизни. Широкие коридоры дворца казались узким парапетом в сравнении с Длинным Залом – как едва заметная, узкая тропка, которую она могла легко потерять и соскользнуть во тьму. Йэн. похоже, был прав, имея в виду, что способности ее безграничны, – хотя он прямо и не высказал этого. Ей хотелось мечтать и мечтать о том, что могло бы быть, но одновременно надо было успокаивать себя и готовиться к грядущему.

Но сколько бы раз Хизи ни говорила это себе, она шла легко, будто на крыльях летела.

Свернув в проход, где находилось ее жилище, Хизи уловила щекочущий запах благовоний. Жрецы только что совершили каждение, и дым толстым слоем висел в воздухе. У Хизи глаза расширились от удивления: дверь в ее комнате была распахнута настежь, и фимиам клубами выплывал оттуда. Через дверной проем был виден край юбки Квэй. Хизи смотрела и смотрела с бьющимся сердцем. Все мечты ее развеялись, и только теперь, она осознала, насколько хрупкой была ее надежда на спасение. Трепеща, Хизи сунула руку в карман – и нащупала статуэтку. Она была неживой, как и всякий металл. Холодная статуэтка, посулы которой растаяли при первой же волне острого аромата.