Причина крылась в том, что Кассандре было очень не по себе после вчерашнего разговора с Гейбом. Никогда в жизни ей не было так приятно оттого, что кто-то поддерживает ее. Но когда она кинулась обнимать Гейба, одобрившего ее выбор свадебного наряда, тот весь напрягся, словно его принудили к чему-то крайне неприятному. Отворачиваясь от него, Кассандра еле сдержалась, чтобы не разреветься.

Возможно, другая женщина удивилась бы ее реакции или сочла бы ее неуместной, но Кассандра-то прекрасно понимала, в чем дело. За прошедшие две недели она не только прониклась расположением к Гейбу. Она влюбилась в него. Несомненно, он самый бескорыстный мужчина, какого она когда-либо встречала. Но и самый безмозглый. Он не видит – потому что не желает видеть, – что в его жизни может найтись место для настоящей жены, настоящей семьи. Он абсолютно убежден в собственной правоте и не прислушается к постороннему суждению. Особенно к ее суждению. Если она скажет, что он заслуживает большего, нежели эта клоунада со свадьбой, Гейб рассмеется ей прямо в лицо. Так что лучше молчать, по крайней мере тогда ей удастся сохранить свое достоинство.

Хотя как можно сохранить достоинство, любя человека, который не отвечает тебе взаимностью?

– Я знаю, в чем дело, – безапелляционно заявила Лоретта. – По-моему, ты соскучилась по своим родным.

Решив, что такое объяснение лучше истинного, Кассандра застенчиво улыбнулась.

– Пожалуй, вы правы. Наверное, я соскучилась по дому.

– Тогда почему бы тебе не подняться наверх и не позвонить матери?

– А еще лучше, попробуй уговорить ее приехать на свадьбу, – вмешалась Эмма.

Кассандра покачала головой.

– Вы забыли, у отца воспаление легких, – сказала она, повторяя выдуманную отговорку. Она встала с дивана. – Мать не может оставить его одного. Но, – добавила она, направляясь к двери, – звонок домой действительно не помешает.

– Ну вот и хорошо, – согласилась Лоретта. – А мы с Эммой обо всем здесь позаботимся.

Эмма улыбнулась.

– Можешь на нас положиться. Мы с Лореттой обо всем позаботимся.

Кассандра заметила, каким странным тоном были произнесены эти слова, но она уже вышла в коридор, и было поздно оборачиваться и смотреть на выражение лица Эммы. Хотя сейчас это уже не имеет значения. Через два дня они с Гейбом уберут все сомнения, поженившись – заставив всех поверить, что они поженились, – и даже Эмме придется успокоиться.

Кассандра понимала, что при мысли о близком и успешном завершении своей миссии она должна испытывать радость, но почему-то спектакль утратил для нее всякую привлекательность.

Решив, что разговор по душам с матерью – это именно то, что ей нужно, Кассандра, хватаясь за перила, понеслась вверх по лестнице. Вбежав к себе в комнату, она сорвала телефонную трубку, и вдруг ей в голову пришла другая мысль.

Мать согласилась на ее участие в этом спектакле, устроенном Гейбом, но без особой охоты. Она вынуждена была признать, что Кассандре не удастся одной платить за квартиру и неразумно отказываться от открывающейся возможности. Но она высказала опасение, что рано или поздно для одного из участников комедия окончится плачевно. Убежденная в том, что они с Гейбом слишком сильно ненавидят друг друга, Кассандра лишь рассмеялась в ответ.

Теперь до нее дошел смысл предостережения матери.

Поняв, что она не может поделиться с матерью сердечной болью – и признаться в своей глупости, – Кассандра положила трубку на аппарат. Она принялась расхаживать по комнате, пытаясь придумать какую-нибудь причину отвратительного душевного состояния, которую можно будет назвать матери в оправдание телефонного звонка, умолчав об истинных чувствах к Гейбу. Наконец она решила, что безопаснее всего будет сказать ей, как она соскучилась по дому: тогда можно будет получить утешение, не посвящая мать в свои тайны. Кассандра набрала номер, но дома никто не снял трубку. Она звонила снова и снова, но Пенсильвания не отвечала.

Чем дольше Кассандра сидела у телефона, пытаясь дозвониться домой, тем ей становилось грустнее. Наконец радость от сознания успеха сменилась ощущением полной неудачи. Да, она выполнила то, что должна была выполнить, но это было ошибкой. Еще на праздничном вечере до Кассандры вдруг дошло, что она помогает Гейбу уклониться от единственного, чего хотят для него родные, – от счастья. Но теперь она поняла также, что одновременно добилась того, что Гейб перестанет делиться своими тайнами и мечтами, перестанет быть откровенным с нею и с самим собой. Теперь он уже никогда по-настоящему не сблизится с ней.

И поэтому никогда ее не полюбит. Он просто не сможет полюбить Кассандру, потому что совершенно ее не знает. И никогда не узнает, потому что нет у него оснований знакомиться с ее жизнью и окружением! От подобных мыслей Кассандру охватывало отчаяние. Когда вечером Гейб вошел в комнату, готовясь лечь спать, она уже изнывала от тоски.

Гейб принял душ первым и читал в постели, когда Кассандра, выйдя из ванной, скользнула под одеяло. Как уже было дважды, она сказала: «Спокойной ночи!», легла на бок и закрыла глаза.

Гейб рассеянно бросил: «Спокойной ночи!», и Кассандра осталась наедине со своими мыслями. Какое-то время она лежала неподвижно, но, несмотря на все старания, ей не удавалось успокоиться и заснуть.

Внезапно Гейб захлопнул книгу.

– Что случилось?

Понимая, что он станет добиваться ответа, Кассандра сказала:

– Ничего.

– Если ничего не случилось, почему ты не спишь?

Она наморщила лоб.

– Откуда ты знаешь, что я не сплю?

– Ты дышишь не так, как когда спишь.

Усевшись на кровати, Кассандра изумленно взглянула на Гейба.

– Что-о?

– Я всегда могу определить, когда ты засыпаешь, потому что твое дыхание меняется. Оно становится размеренным и глубоким... и очень спокойным, и я сразу понимаю, что ты заснула.

Кассандру захлестнуло какое-то странное чувство. Две ночи подряд она засыпала рядом с Гейбом, и он следил за этим, словно ему было не все равно.

– Так ты мне скажешь?

Все еще оглушенная этим откровением, Кассандра не сразу сообразила, о чем он.

– Что я должна тебе сказать?

Гейб отложил книгу на ночной столик. Пытаясь придать голосу непринужденность, он предложил:

– Расскажи, что тебя беспокоит.

Кассандре даже не было необходимости задумываться над тем, что ответить ему. Если она скажет правду – то есть что считает спектакль с помолвкой большой ошибкой, что родные Гейба желают ему счастья и только поэтому хотят, чтобы он женился, – он не поймет ее. А если она к тому же признается, что хочет выйти из игры, потому что комедия зашла слишком далеко, он просто взорвется.

На самом-то деле Кассандре вовсе не хочется, чтобы спектакль на этом закончился. Глупо, конечно, но ее не покидало странное непреодолимое чувство, что если он будет продолжаться и дальше, то воплотится в жизнь. И через два дня они с Гейбом действительно поженятся. Неприступный Гейб Кейн полюбит ее так же сильно, как она полюбила его. А ей будет позволенолюбить его, показывать ему, как она его любит.

Но это же смешно. Жалкие мечты.

Отвернувшись, Кассандра поправила подушку и снова улеглась.

– Ничего не случилось.

Гейб вздохнул.

– Ну давай же. Я ведь слышу по твоему голосу. Вижу по твоему лицу. Скажи мне, в чем дело, – ласково произнес он. – Может быть, я смогу помочь.

Не столько его слова, сколько нежный, заботливый тон заставил Кассандру снова сесть в постели и посмотреть на него. Гейб не отрывал от нее взгляда. Уголки его губ чуть взметнулись вверх в ободряющей улыбке. И так же, как голос Кассандры выдавал, что ее что-то мучит, голос Гейба заставил ее поверить, что он и в самом деле хочет выслушать ее. Он в самом деле интересуется.

Кассандра помотала головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. Вот уж действительно – жалкие мечты!