– Понимаете, дело какое! – воскликнул он с порога. – Возвращаюсь это я домой…

– Откуда?

– Из города, конечно… Возвращаюсь это, вышел на площадку вагона… Покурить, значит. А рядом с поездом, ну, вот совсем рядом – елки-палки – самолет летит!..

Кротов уже привык к тому, что к показаниям свидетелей надо относиться с осторожностью. Очевидцы иногда к действительным фактам добавляли многое от себя, нагромождали десятки преувеличенных подробностей, а затем сами начинали верить в то, что ими попросту придумано.

– Давайте по порядку, товарищ, – сказал он. – И спокойнее, спокойнее.

– Да как же – спокойнее! – заволновался парень. – Может, тот прощелыга нечисть разную на нашу землю скинул. Я, товарищ начальник, человек советский…

– Я охотно верю вам, – мягко сказал капитан. – Но нам нужны только очень точные факты. Понимаете? Ведь это поможет скорее разыскать этих «прощелыг».

Парень успокоился и уже обстоятельно принялся рассказывать, как он возвращался ночью из города, как вышел покурить на площадку вагона и как увидел самолет на фоне светлеющего неба.

– А где это было?

– Да как раз к шестнадцатому разъезду подъезжали.

Кротов записал: «16-й разъезд». Он знал, что ночкой поезд проходит мимо разъезда в двадцать две минуты третьего.

– Вы, что же, так и курили до самого разъезда?

– Почти. Покурил, сел на свое место, а тут как раз и остановка…

Счетовод потянулся к карману, должно быть, за папиросами, но тотчас же смущенно отдернул руку.

– Закуривайте, не стесняйтесь, – улыбнулся Кротов.

Парень вытащил пачку «Беломора», чиркнул спичкой. Задавая ему вопросы, Кротов внимательно следил за тем, как он курит. Курил счетовод нервно, торопливо. В поезде он, конечно, курил не так. Спокойнее. Сейчас на курение у него ушла всего минута. В поезде, очевидно, полторы-две. Минута – на то, чтобы пройти по вагону до своего места. Еще минута – станция… Теперь капитан довольно ясно представлял себе, в каком именно месте и в какое время сидевший перед ним очевидец заметил вражеский самолет.

– Спасибо, товарищ, – кивнул он парню. – Вы нам очень помогли.

– Всегда рад! – торопливо вскочив, ответил счетовод. – Если что надо будет, вызывайте…

Один за другим, иногда сразу по двое, по трое в комнату входили люди. Из их рассказов Кротов отбирал только самое важное, самое нужное для себя и, в конце концов, почти точно, с возможными небольшими отклонениями установил маршрут самолета.

Вернулся Васильев.

– Ну, как успехи? – спросил он. – Есть какие-нибудь зацепки?

– Зацепки-то есть, – ответил капитан. – Путь самолета прослежен почти точно. Но ведь, если кто-то сброшен с самолета, он не будет сидеть на месте.

– Верно. Сидеть не будет. Но, если пойдет, следы оставит. Вот и надо искать эти следы.

Вечером уставшие майор и капитан долго наносили на карту условные значки, вычерчивая линию маршрута самолета-нарушителя.

– Интересно получается, – сказал Васильев. – Видишь? Самолет сделал замкнутый круг. И заметь, он все время летел на разных скоростях. Вот сведения, доставленные радиометристами. Вот показания тех, кто его слышал и видел.

– Надо ехать вот в этот район, – решил Кротов, коснувшись пальцем какой-то точки на карте. – Лес тут глубокий, для выброски удобный. И, если парашютисты сброшены, значит, их кто-нибудь уж обязательно видел.

– А почему ты думаешь, что это «парашютисты», а не «парашютист»? – спросил Васильев.

– Возможно, один. Но не думаю. Скорее всего – группа. Уж очень наглый, полет.

И они снова склонились над картой.

Поздно ночью полковник Телегин застал Васильева и Кротова за работой. На столе стояли два стакана с остывшим чаем – чекисты забыли про него. Увидев начальника, оба встали.

– Ну что, расставили капканы? – крепко пожимая им руки, спросил Телегин.

– Пока вот только на карте, – ответил Васильев.

Полковник склонился над картой.

– Из многочисленных показаний свидетелей шесть наиболее убедительны, – докладывал майор. – Вот пункты, где очевидцами был замечен самолет. Мы как бы проследили его полет на пяти отрезках.

– Так, так, – одобрительно произнес Телегин.

– Если разделить расстояние между этими пунктами на время, которое самолет находился в полете, – продолжал Васильев, – то мы получим скорость, условно, конечно, с которой самолет пролетал от одного пункта до другого. И вот что интересно. Первые три отрезка пути самолет шел со скоростью около трехсот километров в час. А четвертый отрезок, лесистый, малонаселенный, вот в этом квадрате, он прошел с очень малой скоростью – всего сто тридцать километров.

– Сто тридцать? – переспросил полковник. – Но эта скорость для такого типа самолета немыслима.

– Верно. Он бы попросту упал, если бы шел с такой скоростью, – подтвердил майор.

– Следовательно? – спросил Телегин, прищурив глаза: он уже понял, в чем дело, и ждал верного решения задачи от своих учеников.

– Следовательно, самолет на этом участке делал развороты, чтобы сбросить лазутчика или лазутчиков в определенном, заранее намеченном месте.

– Совершенно верно, – кивнул полковник.

– Колхозники, милиция, все сельские Советы в этом районе уже предупреждены, – продолжал майор. – Мы ждем. Надеюсь, очень скоро начнут поступать сигналы.

Телегин взглянул на часы.

– Давайте-ка, друзья, отдохнем немного, – по-отечески ласково проговорил он. – День завтра предстоит нелегкий. Для такой работы голова должна быть свежей и ясной.

Пожелав друг другу спокойной ночи, чекисты улеглись прямо на лавках, подложив под голову полевые сумки. Но их тотчас же поднял резкий телефонный звонок.

Звонил начальник милиции. Он сообщил, что милиционер Степашкин, полчаса назад проезжая лесной дорогой, увидел человека. Рядом с незнакомцем стоял прислоненный к дереву велосипед. Заметив работника милиции, человек этот шарахнулся в сторону и скрылся в чаще.

– Может быть, это и есть шпион-парашютист! – взволнованно прокричал в трубку начальник милиции.

– Место осмотрели?

– Осмотрели. Ничего не нашли. Велосипед у нас.

– Выясните по номеру, кому он принадлежит, – распорядился полковник.

– Слушаюсь! – прозвучало в трубке.

Теперь всем троим было не до сна. Ждали, сидя у телефона. Телегин хмурился и тяжелой ладонью равномерно похлопывал по столу, словно отсчитывал время. А оно тянулось медленно, нестерпимо медленно…

Сообщение поступило под утро. Но в нем не было ничего утешительного. Нашли владельца велосипедного номерного знака. Номер был потерян еще в прошлом году. Значит, этим номером воспользовался кто-то другой.

Кто? Вражеский лазутчик? Возможно. Но человек, замеченный милиционером в лесу, бесследно исчез.

Весь следующий день майор Васильев и капитан Кротов неутомимо обследовали самые глухие деревеньки, отыскивали людей, которые могли бы дать им какие-то новые сведения.

Под вечер, совершенно измученный, Кротов приехал в станицу Соколовскую, надеясь хоть немного отдохнуть в доме колхозного бригадира. Не успел он присесть и блаженно откинуться на спинку стула, как дверь скрипнула и на пороге показался усатый гигант с обветренным лицом.

– Вы будете товарищ Кротов? – спросил он. – Я Зайцев, в колхозе работаю. Меня к вам председатель послал. Говорят – шпионов к нам с иностранного самолета сбросили?..

– Вы что-нибудь хотите мне сообщить? – в свою очередь, осведомился капитан. – Да, я Кротов.

– Хочу сообщить… – Зайцев смутился. – Оно, конечно, может, и ошибка… А все же…

– Вы присаживайтесь, присаживайтесь, – пригласил Кротов.

Колхозник сел, комкая в руках выгоревшую фуражку. Он явно смущался, конфузился по-детски, этот великан, и Кротов сразу почувствовал расположение к своему собеседнику:

– Рассказывайте, товарищ Зайцев. В нашей работе может быть полезным даже самый пустяковый, самый незначительный факт.