— Ну, рассказывай,— сказал Соловец.— Что удалось узнать?

— Левитин торгует как новыми, так и подержанными машинами,— начал Петрович,— год назад открыл второй салон.

—  Это мы знаем.

—  Так вот, все шло хорошо, но недавно начались неприятности.

—  А что случилось?

—  Какие-то угонщики хотели продавать машины через его салоны. Он отказался, на него стали давить. Кстати, мне сегодня уже задавали вопросы по поводу Левитинского магазина.

—  Кто задавал?

—  А черт его знает, какие-то ребята, я их раньше не видел. По виду не бандиты, но платят хорошо.

— Ладно,— подытожил Соловец,— еще будут новости, звони...

Пока происходил этот разговор, в квартире Казановы уже сидели две скромные студентки. Играла негромкая музыка. На столе стояла полупустая бутылка шампанского. В вазе — цветы.

Казанова ухаживал за своими новыми знакомыми, одну из которых звали Наташа, а другую — Катя.

—  Ну что, девочки, в выходные на шашлыки на залив?

—  Мне нужно все выходные дома сидеть,— возразила Наташа,— курсовик писать.

— А меня мама за город одну не пускает,— поддержала подругу Катя.

—  Ну, с мамой я договорюсь, а курсовик мы вместе напишем! — воскликнул Казанова.— Какая тема?

—  Средневековая японская поэзия.

—  Так это же моя любимая эпоха в японской поэзии! — не унимался Казанова.— Читал в подлиннике... Давайте выпьем, и я вам что-нибудь процитирую.

Казанова разлил шампанское, встал в театральную позу и начал декламировать:

В этот момент раздался звонок в дверь.

— Это пришел Толя, мой коллега, сейчас я вас познакомлю,— сказал возбужденный Казанова и вышел в коридор.

Он открыл дверь Дукалису, который по случаю вечеринки надел красный пиджак, купил цветы и сухое вино. Казанова был разгорячен.

—  Толян,— шепотом сказал он,— там одна девушка — Наташа, она специально для тебя. Ты понял?

—  Не волнуйся, Вовчик,— успокоил друга Дукалис.

Они вошли в комнату. Казанова шел первым.

—  Знакомьтесь,— торжественно сказал он,— Наташа, Катя, Анатолий!

В комнату с цветами и вином вошел сияющий Дукалис. Однако, когда он увидел девушек, улыбка медленно сползла с его лица. Из круглого оно превратилось в продолговатое...

На следующий день в отделении и в отсутствии Казановы Дукалис рассказывал Соловцу, Ларину и Волкову о вчерашнем вечере.

—  И вот вхожу я в комнату,— описывал он,— а там Люська Даниленко и Ирка Герцвольф, клофелинщицы. На них клеймо ставить некуда, а они под студенток косят! Пока Казанова дверь открывал, они в шампанское нам такую дозу подмешали, слона можно свалить. Предыдущий раз я их месяц назад брал.

—  Наверное, они по тебе соскучились,— предположил Ларин.

— Теперь мы долго не увидимся,— махнул рукой Дукалис.

Внезапно раздался телефонный звонок. Волков снял трубку.

—  Твоя звонит,— сказал он Ларину, протягивая ему трубку.

—  Привет,— произнес Ларин.— Ну, где ты?

—  Давай встретимся в семь на нашем месте,— услышал он голос Маши,— вещи я забрала, хочу отдать тебе свой ключ.

—  Хорошо, давай.

Ларин положил трубку.

— Что, помирились наконец? — спросил Волков

—  Какой там помирились! — вздохнул Ларин. Она хочет встретиться, чтобы свой ключ мне отдать. Вещи уже забрала.

— Дела...— подивился Дукалис.

В этот момент в кабинет зашел Мухомор. Оперативники встали, приветствуя шефа. Тот махнул рукой.

—  Сидите,— сказал он.— Вот что, узнал я информацию по старшему Левитину. Действительно, это тот самый Контрабас, которого я тогда брал. Интересно взглянуть на него.

Сказал это подполковник задумчиво. Он вспомнил годы, когда сам, будучи молодым бойцом, принимал участие в задержании матерого преступника.

Но Ларину в этот день было не до преступников. Предстояла встреча с Машей, на которой нужно было произносить какие-то покаянные слова, дарить цве-ы, одним словом, ломать комедию, на которую не было ни времени, ни сил.

В семь часов Ларин с цветами стоял возле одной из скульптур в Александровском парке. Маша почти не опоздала. Это было плохим признаком.

—  Машенька,— начал Ларин,— давай мириться.

—  А мы и не ссорились,— возразила Маша.— Меня принципиально не устраивает такая жизнь.

—  Маша, ты же знаешь мою работу...

—  Ну, и работай, я тебе больше мешать не буду.

—  Ты мне и раньше не мешала. Давай серьезно поговорим.

—  Извини, Андрей, у меня нет времени. Вот твой ключ. А цветы давай.

Маша забрала цветы у оторопевшего Ларина и быстро ушла. Ларин долго смотрел ей вслед, пытаясь понять, что произошло.

Майор Соловец вновь пришел в джаз-клуб, где выступал Контрабас. Дождавшись перерыва, он попросил Контрабаса присесть за его столик. Они пили кофе и разговаривали.

—  Павел Александрович,— обратился к Контрабасу Соловец,— нет ли у вас чего-нибудь нового для нас? Может быть, вы что-то вспомнили?

—  Олег Георгиевич, все, что мог, я вам уже рассказал.

—  Может быть, ваши старые друзья вам что-нибудь сообщили?

—  Ознакомились с моим досье... Ну, если вы его внимательно читали, то должны были понять, что я давно уже отошел от дел.

—  Да, я знаю, что вы завязали. Но сейчас, мне кажется, вы собираетесь совершить какой-то необдуманный поступок. Я знаю, что кто-то пытается выйти на людей, напавших на вашего сына.

—  А при чем тут я?

—  Может быть, и не при чем... Видите ли, Павел Александрович, цивилизованное общество тем и отличается от общества дикого, что в нем карательные функции берут на себя правоохранительные органы. Если вы сами захотите вершить суд над кем-то, я вынужден буду вас арестовать и посадить.

—  Вы, Олег Георгиевич, говорите о цивилизованном обществе. Мне бы хотелось там побывать и пожить, но давайте взглянем правде в глаза — сколько заказных убийств было раскрыто за последние годы? Я не припомню ни одного.

—  Так помогите нам, если можете.

—  Я ничем, к сожалению, помочь не могу. Но если бы я мог и хотел что-то сделать, я действовал бы один.

— И все-таки, Павел Александрович, подумайте,— подводя итог разговору, сказал Соловец...

После ухода майора Контрабас отыграл последнее отделение вечера, но домой сразу не пошел. Он засиделся в клубе до глубокой ночи. Уже когда в зале не осталось никого, Контрабас вышел на сцену, взял в руки инструмент и сел на высокий барный стул, стоявший рядом. Он долго сидел так, перебирая струны контрабаса.

На следующий день музыкант вновь встретился с Михаилом Семенычем. На сей раз они решили сыграть партию в бильярд, хотя оба не были мастерами в этом деле.

—  Что удалось узнать, Миша? — спросил Контрабас, безуспешно пытаясь загнать шар в лузу.

—  Эти ребята занимаются угонами машин,— ответил Михаил Семеныч после такого же неудачного удара.— Витькин зам когда-то работал с ними, а сейчас решил пропускать левые «тачки» через магазин. Твой, был против. Тогда его решили убрать, чтобы делами занимался зам.

—  Как их достать?

—  Ребята эти постоянно пасутся на авторынке. Найти их можно в семнадцатом боксе. Спросить Леву или Серегу.

—  Что им сказать: кто на них вывел?

—  Ты Глухаря хромого помнишь?

—  Помню.

—  Скажи, что от него. Он сейчас в авторитете, а достать его сложно.

—  Спасибо, Миша, но у меня к тебе будет еще одна просьба.

—  Говори.

—  Выясни, пожалуйста, не будет ли кто в ближайшее время наркоту перекидывать.

—  А какие размеры тебя интересуют?

—  Чтобы за это голову могли оторвать.

—  Хорошо,— усмехнулся в густую бороду Михаил Семеныч,— узнаю...