«Его так носят?» — спросил он.

Леди Эсклермонд заплакала.

«Да, именно так», — ответил я. Замок на кольце, однако, ещё не был защёлкнут.

«Какую судьбу это кольцо означает? — спросил меня сэр Хьюон, пока мальчик ощупывал кольцо. — Ты, не боящийся Холодного Железа, ты должен сказать нам и научить нас».

«Сказать я могу, а научить — нет, — ответил я. — Это кольцо Тора сегодня означает только одно — отныне и впредь он должен будет жить среди людей, трудиться для них, делать им то, в чем они нуждаются, даже если сами они и не подозревают, что это будет им необходимо. Никогда не будет он сам себе хозяин, но не будет и над ним другого хозяина. Он будет получать половину того, что даёт своим искусством, и давать в два раза больше, чем получит, и так до конца его дней, и если своё бремя труда он не будет нести до самого последнего дыхания, то дело всей его жизни пропадёт впустую».

«О злой, жестокий Top! — воскликнула леди Эсклермонд. — Но смотрите, смотрите! Замок ещё открыт! Он ещё не успел его защёлкнуть. Он ещё может снять кольцо. Он ещё может к нам вернуться. Вернись же! Вернись!» Она подошла так близко, как только смела, но не могла дотронуться до Холодного Железа. Мальчик мог бы снять кольцо. Да, мог бы. Мы стояли и ждали, сделает ли он это, но он решительно поднял руку и защёлкнул замок навсегда.

«Разве я мог поступить иначе?» — сказал он.

«Нет, наверное, нет, — ответил я. — Скоро утро, и если вы трое хотите попрощаться, то прощайтесь сейчас, потому что с восходом солнца вы должны будете подчиниться Холодному Железу, которое вас разлучит».

Мальчик, сэр Хьюон и леди Эсклермонд сидели, прижавшись друг к другу, по их щекам текли слезы, и до самого рассвета они говорили друг другу последние слова прощания.

Да, такого благородного мальчика на свете ещё не было.

— И что с ним стало? — спросила Юна.

— Едва забрезжил рассвет, он сам и его судьба подчинились Холодному Железу. Мальчик отправился жить и трудиться к людям. Однажды он встретил девушку, близкую ему по духу, и они поженились, и у них родились дети, прямо-таки «куча мала», как говорит поговорка. Может быть, в этом году вы ещё встретите кого-нибудь из его потомков.

— Хорошо бы! — сказала Юна. — Но что же делала бедная леди?

— А что вообще можно сделать, когда сам ас Тор выбрал мальчику такую судьбу? Сэр Хьюон и леди Эсклермонд утешали себя лишь тем, что они научили мальчика, как помогать людям и влиять на них. А он действительно был мальчиком с прекрасной душой! Кстати, не пора ли вам уже идти на завтрак? Пойдёмте, я вас немного провожу.

Вскоре Дан, Юна и Пак дошли до места, где стоял сухой, как палка, папоротник. Тут Дан тихонько толкнул Юну локтем, и она тотчас же остановилась и в мгновение ока надела одну сандалию.

— А теперь, — сказала она, с трудом балансируя на одной ноге, — что ты будешь делать, если мы дальше не пойдём? Листьев Дуба, Ясеня и Терновника тут тебе не сорвать, и, кроме того, я стою на Холодном Железе!

Дан тем временем тоже надел вторую сандалию, схватив сестру за руку, чтобы не упасть.

— Что-что? — удивился Пак. — Вот оно людское бесстыдство! — Он обошёл их вокруг, трясясь от удовольствия. — Неужели вы думаете, что, кроме горстки мёртвых листьев, у меня нет другой волшебной силы? Вот что получается, если избавить вас от страха и сомнения! Ну, я вам покажу!

Минуту спустя дети уже были у старика Хобдена и принялись за его немудрёный завтрак — холодного фазана. Они наперебой рассказывали, как в папоротнике чуть не наступили на осиное гнездо, и просили старика выкурить ос.

— Осиным гнёздам быть ещё рано, и я не пойду туда копаться ни за какие деньги, — отвечал старик спокойно. — Мисс Юна, у тебя в ноге застряла колючка. Садись-ка и надевай вторую сандалию. Ты уже большая, чтобы бегать босиком, даже не позавтракав. Подкрепляйся-ка фазаненком.

ДОКТОР МЕДИЦИНЫ[59]

После вечернего чая Дан и Юна, взяв по велосипедному фонарику, стали играть в прятки. Свой фонарь Дан повесил на яблоню, что росла на краю цветочной клумбы в углу обнесённого забором сада, а сам, скрючившись, притаился за кустами крыжовника, готовый мгновенно выскочить оттуда, как только Юна нападёт на его след. Он видел, как в саду появился свет и вдруг исчез, потому что девочка спрятала фонарик под плащ. В то время, как он прислушивался к её шагам, сзади кто-то кашлянул — и Дан и Юна подумали, что это садовник Филлипс.

— Не беспокойтесь, Фиппси! — крикнула Юна через грядку спаржи. — Не истопчем мы ваших грядок.

Дети направили лучи фонарей туда, откуда донёсся кашель, и в освещённом кругу увидели человека, похожего на Гая Фокса[60], в чёрной мантии и остроконечной шляпе. Рядом с ним шёл Пак. Дан и Юна бросились к ним. Человек встретил их словами о каких-то пазухах в их черепах, и только спустя некоторое время они поняли, что он предостерегает их от простуды.

— А ведь вы сами немного простужены, правда? — спросила Юна, потому что в конце каждой фразы человек многозначительно покашливал. Пак рассмеялся.

— Дитя, — отвечал человек, — ежели небесам угодно поразить меня немощью…

— Брось, брось! — вмешался в разговор Пак. — Эта девочка говорит от чистого сердца. Я ведь знаю, что половина твоих покашливаний — лишь уловка, чтобы обмануть невежественных глупцов. И это очень жалко, Ник, ведь ты достаточно честен, чтобы тебе верили без всяких там покашливаний и похмыкиваний.

— Дело в том, люди добрые, — незнакомец пожал своими худыми плечами, — что толпа невежд не любит правду без прикрас. Поэтому мы, философы и врачеватели, вынуждены в качестве приправы использовать разные уловки, желая привлечь их взоры и… заставить прислушаться.

— Ну, что ты думаешь об этом? — торжественно спросил Пак Дана.

— Я пока не понял, — ответил Дан. — Немного похоже на уроки в школе.

— Что ж! Ник Калпепер[61] не самый плохой из когда-либо живших учителей. Послушай, Дан, где бы нам тут на воздухе поудобней устроиться?

— Можно на сеновале, по соседству со стариком Мидденборо, — предложил мальчик. — Он не будет возражать.

— Что-что? — переспросил мистер Калпепер, нагнувшись и рассматривая освещённые фонарём цветы черемицы. — Мистер Мидденборо нуждается в моих скромных услугах, да?

— Слава богу, нет, — ответил Пак. — Он всего лишь лошадка, чуть разумнее осла, ты его сейчас увидишь. Пошли!

Их тени запрыгали и заскользили по стволам яблонь. Переговариваясь, они шеренгой вышли из сада и, миновав мирно кудахчущий курятник и загон для свиней, откуда доносился дружный храп, подошли к сараю, где стоял Мидденборо — старый пони, таскающий сенокосилку.