Но мы с Джемаймой ладим. Ну или вроде того. Беда в том, что все предложения она начинает со слов «если хочешь»: «Если хочешь получить обручальное колечко на пальчик…»; «Если хочешь адрес с индексом SW3[1]…»; «Если хочешь, чтобы твои вечеринки считали лучшими в городе…».

Конечно, я не против, чтобы мои вечеринки считали лучшими в городе. Просто в данный момент это не основная моя забота. Кроме того, по мысли Джемаймы, быть действительно хорошей хозяйкой означает пригласить кучу богатеньких приятелей, обвешать всю квартиру шариками и гирляндами, нанять официантов и поваров и потом хвастаться, что все эти горы еды приготовлены ею собственноручно. Но самое главное – это отослать соседок (меня и Лиззи) в кино, а позже принять оскорбленный вид, если они осмелятся прокрасться обратно в полночь и сварить на кухне шоколад.

– Я тоже прошла этот тест, – сообщает Джемайма, поднимая розовую сумочку «Луи Вюиттон» – подарок папочки после того, как она порвала с парнем, сходив на третье свидание. Можно подумать, у бедняжки сердце разбилось! Заметьте, у него была яхта, так что, вполне возможно, дело действительно дошло до разбитого сердца.

– И сколько у тебя? – спрашивает Лиззи.

– Восемьдесят девять.

Джемайма опрыскивается духами, откидывает за спину длинные светлые волосы и улыбается себе в зеркале.

– Итак, Эмма, значит, это правда, что ты съезжаешься с Коннором?

Я потрясена.

– Откуда ты знаешь?

– Дошли слухи. Сегодня утром Эндрю позвонил Рупсу насчет крикета и все ему рассказал.

– Ты съезжаешься с Коннором? – поражается Лиззи. – Почему же я ничего не знаю?

– Я собиралась сказать, честно, собиралась. Ну разве не здорово?

– Неверный ход, Эмма, – вздыхает Джемайма, покачивая головой. – Очень неразумная тактика.

– Тактика? – Лиззи закатывает глаза. – Тактика?! Джемайма, речь идет о человеческих отношениях. Не об игре в шахматы!

– Любые отношения и есть шахматная партия, – парирует Джемайма, накладывая тушь на ресницы. – Мамочка считает, что необходимо все рассчитывать заранее. Это называется стратегическим планированием. Если делаешь неверный ход, ты в проигрыше.

– Все это чушь! – бросает Лиззи вызывающе. – Отношения – это когда у людей общие интересы и когда две родственные души находят друг друга.

– Родственные души! – иронически усмехается Джемайма. – Помни, Эмма: если хочешь получить обручальное колечко, не съезжайся с Коннором.

Она оглядывается на камин, где почетное место занимает большой снимок. На фотографии запечатлена для истории встреча Джемаймы с принцем Уильямом на благотворительной игре в поло.

– Все еще метишь в королевскую семью? – фыркает Лиззи. – Не напомнишь, на сколько лет он младше тебя?

– Не мели вздор! – рявкает Джемайма, предательски краснея. – Знаешь, иногда ты ведешь себя как дитя малое!

– Так или иначе, а мне колечко на палец ни к чему, – вставляю я.

Джемайма вскидывает идеально выщипанные брови, словно хочет сказать: «Бедная невежественная дурочка», – и закрывает сумочку.

– Кстати! – внезапно восклицает она, угрожающе щурясь. – Кто-то из вас брал мой джемпер «Джозеф»?

Следует кратчайшая пауза.

– Нет, – с невинным видом отвечаю я.

– Я даже не знаю, какой он, – пожимает плечами Лиззи.

У меня не хватает духу взглянуть на нее. Уверена, что вчера вечером видела на ней этот чертов джемпер.

Голубые глаза Джемаймы, проницательные, как радарные сканеры, обегают меня и Лиззи. Похоже, она нас насквозь видит.

– У меня очень тонкие руки, – предупреждает она, – и я не хочу, чтобы рукава растянулись. Только не воображайте, будто я не замечу, потому что я вижу все! Чао!

Едва за ней закрывается дверь, мы с Лиззи переглядываемся.

– Черт, – вздыхает Лиззи, – кажется, я оставила его на работе. А, ладно, заберу в понедельник.

Она пожимает плечами и возвращается к журналу.

Честно говоря, мы обе время от времени заимствуем одежду Джемаймы. Без спроса. Но нужно сказать в оправдание, у нее так много шмоток, что она этого часто вообще не замечает. К тому же, по словам Лиззи, одно из основных прав человека заключается в том, что соседи по квартире просто обязаны меняться одеждой. Она утверждает, что это одна из статей неписаной британской конституции.

– И кроме того, – добавляет Лиззи, – она у меня в долгу за то письмо в муниципальный совет насчет ее штрафов за незаконную парковку. Знаешь, она даже спасибо не сказала! – Лиззи отвлекается от статьи о Николь Кидман. – Так что ты делаешь вечером? Пойдем в кино?

– Не могу, – вздыхаю я. – Сегодня у мамы день рождения.

– Ах да, конечно, – сочувствует она. – Удачи. Надеюсь, все пройдет классно.

Лиззи – единственный человек на свете, кто имеет хоть какое-то представление о том, что меня ждет дома. Но даже она не знает всего.

Сидя в электричке, я решаю, что в этот раз все пройдет лучше. Вчера я смотрела ток-шоу Синди Блейн о воссоединении давно разлученных матерей и дочерей, и это было так трогательно, что я плакала навзрыд. В конце Синди прочла мораль насчет того, что многие относятся к родным как к чему-то само собой разумеющемуся, а ведь родители дали нам жизнь и нам следует ими дорожить. И меня вдруг начинает мучить совесть.

Раньше мама и папа жили в Туикнеме, где выросла и я. Но теперь перебрались из Лондона в деревушку в Гэмпшире.

Я приезжаю к ним в начале первого и застаю маму в кухне с моей кузиной Керри. Кузина и ее муж Нев тоже переехали в деревню, примерно в пяти минутах езды от родителей, так что теперь они постоянно встречаются.

Когда вижу эту парочку, сердце сжимается. Обе орудуют у плиты и выглядят скорее как мать с дочерью, чем тетка с племянницей. У обеих мелированные волосы, хотя у Керри «перышек» больше. На обеих яркие топы, обтягивающие грудь, и обе смеются. Я замечаю полупустую бутылку белого вина на разделочном столе.

– С днем рождения, – говорю я, обнимая маму и украдкой глядя на сверток на кухонном столе. Меня охватывает знакомое с детства предвкушение праздника. Я принесла маме лучший в мире подарок! Просто не терпится вручить поскорее!

– О, привет! – бросает Керри, поворачиваясь и поправляя передник. Ее голубые глаза сильно подведены. На шее висит крестик с бриллиантами, которого я раньше не видела. Каждый раз при очередной встрече на ней новое украшение. – Приятно видеть тебя, Эмма. Последнее время ты редко приезжаешь. Правда, тетя Рейчел?

– Абсолютная, – кивает мама, обнимая меня.

– Взять твое пальто? – спрашивает Керри, когда я ставлю в холодильник принесенную с собой бутылку шампанского. – И как насчет выпивки?

Керри всегда говорит со мной в таком тоне. Словно я посторонняя. Гостья в своем доме.

Ну и ладно. Я не собираюсь комплексовать по этому поводу.

– Не волнуйся, – отвечаю я, стараясь сохранять спокойствие. – Я сама налью.

Открываю сервант, где всегда стояли бокалы, но мой взгляд упирается в банки с томатами.

– Они там, – сообщает Керри. – В другом углу кухни. Мы все переставили! Так удобнее!

– Ну да, верно. Спасибо. – Я беру протянутый бокал и делаю глоток.

– Вам помочь?

– Не стоит, пожалуй… – Керри критически оглядывает кухню. – Все почти готово. Представляешь, тетя, я спросила у Илейн: «Где ты взяла такие туфли?» И она ответила: «В “Маркс и Спенсер”!» Я просто поверить не могла!

– Кто такая Илейн? – спрашиваю я, стараясь вступить в разговор.

– Из гольф-клуба, – туманно отвечает Керри.