Видимо, Ведьмак расшифровал выражение моего лица, потому что мрачно улыбнулся:

– Верно, парень. Это сестра Мэг.

– Мэг знает, что она здесь?

– Раньше знала, но теперь не помнит; пусть так и остается. Пошли вон туда – мне нужно показать тебе еще кое-что.

Обходя камни, он повел меня в дальний угол. Похоже, это было самое сухое место подвала, и на потолке почти не было паутины. Там оказалась открытая яма, готовая к заселению. Крышка лежала рядом, на земле – хоть сейчас клади ее на место.

Только тут я понял, как изготавливается крышка для такой ямы. Внешние камни были сцементированы вместе в квадратную раму и от края до края скреплены между собой длинными болтами, не дающими им сдвинуться с места. Тринадцать стальных прутьев тоже представляли собой длинные болты; их удерживали утопленные в камни гайки. Довольно хитроумное устройство. Изготовить его могли лишь очень умелые каменотес и кузнец.

И тут я увидел такое, что глаза на лоб полезли. Никакого знака тут не было, но на угловом камне было вырезано:

МЭГ СКЕЛТОН

– Что, по-твоему, лучше, парень, – спросил Ведьмак, – травяной чай или вот это? Учти – третьего не дано.

– Травяной чай, – еле слышно ответил я.

– Правильно. Теперь ты понимаешь, почему нельзя забывать давать его Мэг каждое утро? Если забудешь, она все вспомнит, а сажать ее сюда мне совсем не хочется.

У меня тут же возник вопрос, но я не стал задавать его, зная, что Ведьмаку он не понравится. Мне хотелось понять, почему то, что хорошо для одной ведьмы, не может быть хорошо для всех. Впрочем, имел ли я право жаловаться, зная, как близко Алиса подошла к тьме? Так близко, что Ведьмак решил – лучше и ее держать в яме. Он смягчился лишь потому, что я напомнил ему о Мэг.

Ночью мне не спалось. Все, что я сегодня видел, никак не выходило из головы, да еще мысли о том, в каком месте я живу – в доме, в подвале которого могилы ведьм, связанные домовые и живые ведьмы. Сон никак не шел, и я решил спуститься на кухню, где оставил свои записные книжки. Полчаса таращиться на нудные латинские глаголы и существительные – этого вполне хватит, чтобы меня сморил сон.

Однако, спустившись по лестнице всего на пару ступенек, я услышал совершенно неожиданные звуки – негромкий плач на кухне и тихий голос что-то говорящего Ведьмака. Я подошел к кухонной двери, но входить не стал: она была слегка приоткрыта, и то, что я увидел, заставило меня остановиться.

У огня в кресле-качалке сидела Мэг, обхватив голову руками. Ее плечи сотрясались от рыданий. Ведьмак склонился над ней, негромко уговаривая и гладя по волосам. Такого выражения лица я у него никогда прежде не видел – нечто сродни той мягкости, которая вдруг появляется на грубоватом лице моего брата Джека, когда он смотрит на свою жену Элли.

И пока я смотрел на них, из глаза учителя выкатилась слеза и побежала по щеке.

Я понял – подсматривать дальше нехорошо. И вернулся в постель.

Вскоре наши дни вошли в привычную колею.

По утрам я должен был разжигать огонь внизу и приносить из ручья воду. Через день – протапливать все очаги и камины в доме, чтобы в нем сохранялось тепло. Растапливая камины в спальнях, я по указанию Ведьмака минут на десять открывал окно, чтобы проветрить комнаты. Первым делом я очищал от золы решетки, для чего приходилось так много бегать вверх и вниз по лестнице, что я несказанно радовался, когда заканчивал эту работу. Больше всего мне досаждал камин на чердаке, поэтому я всегда начинал с него – пока ноги еще не устали.

Чердак представлял собой очень просторное помещение, самое большое в доме, не разгороженное никакими стенами. Свет сюда проникал через световой люк в крыше. Если не считать запертого на ключ секретера красного дерева, мебели тут не было. На медной пластине вокруг замочной скважины в ящике стола был вытиснен пентакль – пятиконечная звезда, заключенная в три концентрические окружности. Я знал, что колдуны обычно используют пентакль, чтобы защитить себя, когда вызывают демонов; естественно, мне стало любопытно, почему на этой пластине такой же рисунок.

Стол выглядел очень дорогим. Я ломал голову и над тем, что он в себе содержит, и над тем, почему Ведьмак не поставит его в свой кабинет, где ему самое место и где он использовался бы по назначению. Однако спросить об этом я так и не решился, а когда в конце концов мы о нем заговорили, было уже поздно.

Проветрив чердак, я спускался этажом ниже. В трех спальнях прямо под ним мебель вообще отсутствовала. Две выходили окнами на фасад, одна – на заднюю сторону. Эта последняя была самой темной в доме; ее единственное окно смотрело на отвесную скалу. Когда я поднимал окно и выглядывал наружу, влажный камень оказывался так близко, что я лишь чуть-чуть не дотягивался до него. На краю утеса виднелась тропинка. Казалось, запросто можно вылезти из окна и перескочить прямо на край обрыва. Разумеется, у меня хватило ума не предпринимать таких попыток – стоило поскользнуться, и я проломил бы себе череп о каменные плиты двора внизу.

Покончив с каминами, я давал Мэг ее травяной чай и до завтрака, гораздо более сытного, чем в Чипендене, зубрил латинские глаголы. Потом почти весь день шли уроки, но ближе к вечеру мы с Ведьмаком обычно совершали короткую прогулку, минут двадцать, до конца расселины. Несмотря на тяжелую возню с каминами, в целом я уставал меньше, чем в Чипендене, но со временем мной начало овладевать беспокойство. С каждым днем воздух становился все холоднее, и, по словам Ведьмака, совсем скоро должен был выпасть первый снег.

Как-то утром Ведьмак заявил, что отправляется в Адлингтон повидаться с братом Эндрю. Я попросил взять меня с собой, но он отказался:

– Нет, парень, кто-то непременно должен приглядывать за Мэг. Кроме того, мне нужно поговорить с Эндрю. Это дела семейные, касающиеся только нас. И еще я должен рассказать ему, что произошло.

Я решил, что хозяин имеет в виду события в Пристауне, когда по приказу квизитора его чуть не сожгли на костре. После того как мы вернулись в Чипенден, Ведьмак послал в Адлингтон письмо, где кратко сообщил, что он в безопасности. Наверное, теперь он решил рассказать брату все в подробностях.

Его отказ огорчил меня – ужасно хотелось узнать, как там Алиса, – но поделать я ничего не мог. Мэг действительно нуждалась в присмотре, несмотря на травяной чай. Ведьмак очень волновался, как бы она не вздумала уйти из дома и начать слоняться по окрестностям, поэтому я должен был следить, чтобы обе двери были заперты. Учитывая все эти предосторожности, предположить, что сделает Мэг, было просто невозможно.

Во второй половине дня я сидел в кабинете Ведьмака и записывал очередное задание в записную книжку. Примерно раз в четверть часа я ходил проверить, как там Мэг. Как правило, она дремала у огня – если не готовила ужин. Однако, заглянув на кухню в очередной раз, я ее там не обнаружил.

Прежде всего я кинулся проверять двери, просто на всякий случай, но обе оказались заперты. Заглянул в зал, взбежал по лестнице, рассчитывая, что она в своей спальне. Постучал и, не получив ответа, открыл дверь. Комната была пуста.

Чем выше я поднимался, тем больше меня терзали дурные предчувствия. Убедившись, что и на чердаке ее нет, я едва не потерял голову от страха. Но потом взял себя в руки, сделал глубокий вдох и велел себе: «Думай! Где она еще может быть?»

Оставалось лишь одно такое место – лестница, ведущая в подвал. Хотя как-то не верилось. По словам Ведьмака, от одной мысли об этой лестнице Мэг начинала нервничать. Я бросился в его кабинет, встал на стул и зашарил рукой поверху книжной полки. Мэг никак не могла взять ключ без того, чтобы я этого не заметил, но мне хотелось лишний раз убедиться. Ключ лежал на месте. Облегченно вздохнув, я зажег свечу и начал быстро спускаться по лестнице.