Я кивнул, глядя, как Ведьмак запирает за нами ворота, и спросил, почему ступени дальше такие широкие.

– Без этого нельзя, парень. По этим ступеням что только не приходится заносить. Нужно, чтобы работникам было где развернуться…

– Работникам?

– Кузнецам и каменотесам, конечно, – с нашим ремеслом от них никуда не денешься.

Мы продолжали спускаться. Свечи отбрасывали тени на стену, и сквозь эхо наших шагов снизу начали пробиваться другие звуки – вздох, далекий задыхающийся кашель. Там явно кто-то был!

Под землей было четыре уровня. На каждый из двух первых вела дверь в каменной стене, потом мы добрались до третьего, с тремя дверями; их я уже видел вчера.

– Средняя, как ты уже знаешь, ведет в помещение, где обычно спит Мэг, пока меня тут нет, – пояснил Ведьмак.

Теперь, когда мы ее выпустили, Мэг спала в комнате по соседству с комнатой учителя, чтобы ему было проще приглядывать за ней, – хотя, похоже, она предпочитала спать в кресле-качалке у огня.

– Две другие комнаты редко бывают заняты, – продолжал Ведьмак, – и их можно использовать, чтобы надежно упрятать туда ведьм, пока я делаю необходимые приготовления…

– Вы имеете в виду яму?

– Ага, ее самую. Надо полагать, ты уже заметил – здесь не то что в Чипендене. Такой роскоши, как сады, здесь нет, вот и приходится использовать подвал.

Сам подвал, конечно, располагался на четвертом уровне. Мы еще не свернули за угол, и я пока ничего не видел, но пламя свечи стало колебаться от долетавших снизу звуков, отчего тень Ведьмака дико заметалась по стене.

Это были шепоты, стоны и, что самое неприятное, негромкое царапанье. Как седьмой сын седьмого сына, я способен слышать то, что недоступно слуху большинства людей, но так и не сумел к этому привыкнуть. Бывают дни, когда я храбрее других, – вот и все, что я могу сказать. Ведьмак выглядел спокойным – но, в конце концов, он занимается такими вещами всю свою жизнь.

Подвал оказался огромным, гораздо больше, чем я ожидал; фактически даже больше первого наземного этажа. Одна стена сочилась водой, и низкий потолок над ней тоже покрывала влага. Может, эта часть находилась под ручьем или, по крайней мере, где-то рядом?

Я таращился на стены и потолок, оттягивая момент, когда придется взглянуть на землю. Однако спустя несколько мгновений почувствовал пристальный взгляд учителя и заставил себя посмотреть вниз.

Я предполагал встретить здесь что-то похожее на то, что видел в садах Ведьмака в Чипендене. Однако там могилы и ямы были разбросаны среди деревьев и на земле вперемешку с тенями танцевали солнечные блики, а здесь, запертый между четырьмя стенами и затянутым паутиной потолком, я чувствовал себя в ловушке.

Всего в подвале я насчитал девять могил ведьм, все с могильными плитами; перед каждой плитой был квадрат земли шесть на шесть футов, выложенный камнями поменьше. Тринадцать толстых железных прутьев, прикрепленных к этим камням железными болтами, перекрывали огороженное пространство сверху. Они предназначались для того, чтобы не дать ведьмам процарапать себе путь на поверхность.

Вдоль стены лежали гораздо более крупные и тяжелые каменные плиты. Их было три, и на каждой вырезано одно и то же:

Греческая буква «дельта», перечеркнутая по диагонали, – знак того, что под этим камнем лежит связанный домовой. Под ней, внизу и справа, – римская цифра «один», означающая, что это домовой первой, самой высокой степени опасности, способный в мгновение ока убить человека. А ниже стояло имя «Грегори», указывающее на того, кто связал этого домового. В общем, ничего нового, мелькнула у меня мысль. Ведьмак свое дело знает, и сидящих здесь домовых можно не опасаться.

– Тут есть и две живые ведьмы, – заговорил Ведьмак. – Первая вон там, – он кивнул на темную квадратную яму, огороженную камнями и перекрытую тринадцатью железными прутьями. – Глянь-ка на угловой камень.

Я посмотрел и разглядел то, чего прежде никогда не видел – в Чипендене ничего похожего не было. Ведьмак поднес свечу ближе, чтобы мне было лучше видно. Здесь тоже оказался вырезан знак, гораздо меньше, чем на камнях домовых, и с именем ведьмы под ним.

– Греческой буквой «каппа» мы обозначаем всех колдуний. Точно классифицировать их трудно – слишком много типов, – объяснил мне Ведьмак. – Даже больше, чем у домовых, ведь свойства ведьм со временем могут изменяться. Поэтому нужно непременно учитывать их историю – полная история каждой ведьмы, связанной или несвязанной, хранится в библиотеке в Чипендене.

Я знал, что к Мэг это не относится – в библиотеке Ведьмака о ней очень мало записей, – но промолчал. Внезапно из темной глубины ямы послышалось слабое шевеление. Я испуганно отступил.

– Эта Бесси – ведьма первой степени? – занервничав, спросил я, зная, что они наиболее опасны и способны убивать. – По знаку на камне этого не понять…

– В этом подвале все ведьмы и домовые – первой степени, – ответил Ведьмак, – и всех их связал я, поэтому можно было избавить каменотеса от лишних хлопот и не заставлять вырезать все полностью. Однако не надо ничего бояться, парень. Старая Бесси в этой яме уже давным-давно. Мы потревожили ее, вот она и заворочалась во сне, только и всего. А теперь взгляни-ка вон туда…

Ведьмак подвел меня к другой яме. С виду она ничем не отличалась от первой, но меня вдруг пробрал озноб. Что-то подсказывало мне – тот, кто находится в этой яме, гораздо опаснее Бесси, которая просто ворочается во сне, стараясь устроиться поудобнее на холодной влажной земле.

– Ты должен как следует рассмотреть то, с чем нам приходится иметь дело, парень. Подними свечу и загляни внутрь, но держи ноги подальше от края.

Мне ужас как не хотелось этого делать, но голос Ведьмака звучал так жестко! Это был приказ. Я знал: раз уж я стал обучаться этому ремеслу, выбора у меня нет.

Держась подальше от металлических прутьев, я наклонился вперед и высоко поднял свечу, чтобы ее желтый свет упал в яму. В то же мгновение внизу послышался шум и что-то большое прошлепало по дну, стараясь укрыться в тени в углу. Оно явно было очень бодрым, и казалось, ему не составит труда в мгновение ока вскарабкаться по стене ямы!

– Держи свечу точно над прутьями и смотри в оба! – велел Ведьмак.

Я повиновался, вытянув руку на всю длину. Сначала я увидел лишь два глядящих на меня больших злобных глаза, в которых отражалось пламя свечи. Потом из полутьмы проступило костлявое лицо в обрамлении черных спутанных сальных волос и припавшее к земле чешуйчатое тело. Четыре конечности, больше похожие на руки, чем на ноги, с крупными вытянутыми ладонями, заканчивались длинными острыми когтями.

Рука у меня задрожала так сильно, что я чуть не уронил свечу между металлическими прутьями. Я шарахнулся назад и едва не упал, но Ведьмак удержал меня, схватив за плечо.

– Да, парень, не слишком приятное зрелище, это точно, – пробормотал он, качая головой. – Там, внизу, – ведьма-ламия. Когда двадцать лет назад я упрятал ее сюда, она гораздо больше походила на человека, но теперь снова стала дикой. Вот что происходит, когда сажаешь ведьму-ламию в яму. Лишенная общения с людьми, она медленно возвращается в свое прежнее состояние. И даже спустя столько лет она по-прежнему очень сильна. Вот зачем на лестнице железные ворота. Если ей когда-нибудь удастся выбраться отсюда, они хоть на время ее задержат.

И это еще не все, парень. Видишь ли, обычная яма для ведьм ее бы не удержала. И стены, и дно этой ямы тоже выложены скрытыми под почвой железными прутьями. Можно считать, она сидит в клетке. А за прутьями вдобавок есть еще слой соли и железных опилок. Своими когтями на четырех руках она может копать быстро и глубоко, поэтому нет другого способа помешать ей выбраться отсюда. Кстати, ты понял, кто она такая?

Я посмотрел вниз и прочел имя на камне.