- Угу, - я не смогла так сразу же ответить ему, потому что в горле застрял ком слез. - Спаси меня Супермен...

   - Твоя язвительность меня заводит, - подразнил меня Рэнд, и нагнувшись сначала просто прошелся губами по щеке, а потом поцеловал. Ну как так может быть, что его поцелуи почти вознаграждение за страдание? Губы его были мягкими и в данный момент не требовательными, а скорее ищущими. Как раз в самый приятный момент за нашими спинами раздался смех, свист и улюлюканье. Наверное, мы впервые поцеловались привселюдно, и вообще даже обнялись.

   Лицо Рэнда светилось от смеха и счастья, когда он понял, что нас засекли.

   - Я тебя провожу до класса.

   Я посмотрела на его протянутую ладонь и с удовольствием ее приняла, переплетая пальцы, хотя это было и трудно из-за перчаток. Мы шли мимо моих и его одноклассников, чтобы стать на несколько дней сенсацией, ведь до этого ходили лишь слухи. Теперь я гордо могла сказать, что я встречаюсь с Рэндалом Бразом, и что я счастливая за очень долгое время.

   Рождество мое, как и раньше, не было похоже на то, как его празднуют в доме Бразов. Мы сидели с мамой друг напротив друга, просто ужиная, конечно же, после мессы, но до конца мы в церкви так и не досидели. Мама злилась на меня, на отца и еще на что-то. Она вообще стала ужасно раздражительной и кричала почти из-за каждой ерунды, я же все это время вспоминала то, что мне говорил Рэнд. Но вместо того, чтобы думать о том, как ему нравятся мои глаза и губы, я вспоминала тот день, когда мы пошли кататься, и как он меня целовал.

   Это вовсе не напоминало мне объятья Кевина, его какие-то жесткие напористые губы, и грубые приставания. И в то же время я переживала, а не будет ли Рэнд чересчур джентльменом. Я не думала, что готова была распрощаться со своей девственность, но иногда мне казалось, что я последняя девочка в классе, которая еще не знает, что это такое лежать рядом с парнем в одной кровати. Мне хотелось чего-то большего, чем поцелуи, но все же, чтобы это не было сексом. Но что же такое "это", я тоже не знала.

   Впрочем, Рождество не оказалось таким, как в прошлые годы, это просто я так поспешила подумать, так как далее вечером произошли новые события, которые снова выбили почву из-под моих ног.

   Помыв вдвоем посуду, говоря сухо о мелочах и предстоящих каникулах, мы сделали с мамой гору попкорна и устроились перед теликом. Почти на половине каналов шло прямое включение из Ватикана, как люди, которые более или менее относятся к католицизму, мы решили недолго посмотреть. Но маминого терпения надолго не хватило. Она переключила на фильм, я же не стала возражать.

   - Тебе не кажется, что попкорн как-то странно пахнет? - спросила она у меня, уже не в первый раз принюхиваясь к миске. Я покорно понюхала тоже, но никаких новых или неприятных запахов не уловила, это был нормальный попкорн.

   - Нет.

   - А вот мне он отдаленно напоминает лук...точно, сюда бы жареного лука, и много, кольцами и чтобы с золотистой корочкой... - я посмотрела на маму с сомнением, и выражение ее лица при этом мне не понравилось.

   - С тобой все в порядке? - спросила я, отставляя тарелку. - Ты бледна. Может ты простудилась?

   - Нет, точно нет, но меня что-то мутит... - не успела она сказать это, как неожиданно прикрыла рот рукой и кинулась в туалет. Мне даже не стоило смотреть, чтобы понять - ее вывернуло. А потом еще и еще. Я все же проследовала за ней, уже подсознательно понимая, в чем дело, но еще не готовая принять этот факт.

   Мама сидела на полу, прислонившись к унитазу, и вид ее оставлял желать лучшего. Она была бледно-зеленой.

   - Видимо попкорн испортился, - попыталась объяснить мне она, я же вместо ответа подала ей рулон бумажных полотенец. А сама села на пол, соскользнув по дверному косяку. Я не могла на нее смотреть, когда спросила:

   - Ты беременна?

   В ответ ничего не последовало. Это было еще хуже, чем, если бы она что-либо сказала, а может и нет, ложь в данный момент меня только бы разозлила.

   - Это дядя Пит, не так ли? - меня в очередной раз осенила новая догадка, такая естественная, словно ее кто-то написал и подсунул мне под нос.

   В этот раз мама уже не стала молчать.

   - Наверное. Да кто еще кроме него?

   - Мне-то откуда знать? Я не знаю о твоих связях, - последнее я сказала с отвращением, но на мое удивление мама лишь угрюмо рассмеялась.

   - Что ты в этом понимаешь? Я одна. Да и та ночь была одна, а вот видишь, как закончилась. Кошмар повторяется, только мне уже не 16, и я вроде бы умею пользоваться контрацептивном - но все опять случилось.

   - Типа ты имеешь в виду, что я это последствие первой такой ошибки?

   - Не заводись, - мама была слишком измотана, чтобы говорить сейчас, и не смотря на злость и раздражение, я промолчала. А что мне, собственно говоря, оставалось делать? Плакать? Кричать? Попрыгать и сказать, что она эгоистка?

   - Что ты собираешься делать?

   - Позвоню Питу для начала...хотя черт его знает...еще один ребенок не входил в мои планы на будущие пару лет, - она была очень расстроена, но у меня не было сил говорить с ней об этом. Я чувствовала себя так, словно мне опять сообщили о разводе родителей - преданной.

   - Ясно, - через силу выдавила я из себя, - может тебе что-то надо?

   - Нет. А ты куда-то собралась? - странно, но ей явно ставало лучше и довольно быстро. Возможно такие приколы у беременности, я этого не знала, зато ее улучшение играло мне на руку, избавляя в данный момент от забот о ней.

   - К себе, - я говорила с мамой холодно и отстраненно, вдруг поняв, что моя жизнь совершила резкий разворот, сальто, мертвую петлю, и несется теперь неизведанными маршрутами к земле.

   - Блэр, - она тут же уловила мое настроение, и попыталась меня успокоить или утешить, - это ничего не значит, даже если я оставлю ребенка, на тебе это никак не отразиться.

   Я поднялась с пола и попыталась не смотреть на нее, но не смогла.

   - Ты его оставишь точно, я уже это чувствую, и еще тебе нравиться дядя Пит, а ты ему... а я все равно через полтора года уеду учиться. Все к лучшему.

   Наверное, я сделала бы ей больнее, только если бы сказал что уеду к отцу, но я четко дала понять, что меня ее жизнь не касается. Пять лет, 5 чертовых лет они не могли успокоиться с отцом, заставляли меня ходить к психологу, мучили звонками в среду, ненавидели друг друга, уча делать то же самое. А сегодня я вдруг поняла, что мне вообще может не оказаться места ни в одном из домов моих родителей. Мама, наконец, решила жить дальше, отец так и делает уже несколько лет, я осталась одна сражаться с ветряными мельницами несуществующего брака, который всегда был нужен мне одной. Я проиграла.

   Позвонить Рэнду я не осмелилась, понимая, что не имею право портить ему праздник своими проблемами. Я думала всею ночь о беременности мамы, о дяде Пите, отце, Джонни, и даже Карен, но даже мысленно не впутывала во всю эту сложную паутину его. Рэнд должен был быть чем-то, что не имеет отношения к моей жизни в стенах этого дома. Уснуть понятное дело мне не удалось, да и подарки смотреть я не пошла, хотя слышала, что рано утром мама спустилась вниз и открывала свои. Как раз после этого я и задремала. Сны были не столь отвратительными, как я думала, что они должны быть. Мне не снились дети и пеленки не снились, а лес и суббота, когда мы с Рэндом катались. Только не было рядом Рэнда, и себя я не видела, а лишь лесную зимнюю пустоту. Вероятно, мне еще что-то снилось, но это был единственный фрагмент, который я запомнила.

   Оказалось Рождество еще не закончило для меня с подарками - веселье лишь начиналось. Разбудил меня звонок мобильного, такой яростный и противный, словно звонивший, вложил в него свою силу, желая как можно скорее растормошить меня. Я неохотно подняла трубку, и сонно прокаркала: