В его воображении – а может, у него на глазах – черные креповые занавески колыхнулись за незастекленными окнами. Внезапно в одном из этих черных продолговатых окон возникло бледное лицо, вроде бы обрамленное париком. Его появление шокировало ничуть не меньше, чем призрак в оконном проеме дома с привидениями. Это лицо не принадлежало Моргану Слоуту… но при этом и принадлежало.

И обладатель этого лица знал, что Джек – или другая опасность, столь же ненавистная и личная – затаился у дороги. Джек это понял, увидел по широко раскрывшимся глазам и злобно искривившемуся рту.

Капитан Фаррен говорил: «Он учует тебя, как кошка – крысу», – и теперь Джек в страхе подумал: Он меня учуял, это точно. Он знает, что я здесь, и что теперь? Готов спорить, он остановит дилижанс и отправит солдат в лес, чтобы они отыскали меня.

Еще один отряд всадников, охранявших Моргана с тыла, промчался мимо. Джек ждал, вжимая пальцы в сосновую кору, уверенный, что Морган даст команду остановиться. Но никто не остановился, скоро грохот дилижанса и сопровождавших его солдат начал затихать.

Его глаза, вот в чем сходство. Темные глаза на бледном лице. И…

Наш мальчик? ДА-С-С-С!

Что-то поползло по его стопе… вверх по лодыжке. Джек вскрикнул и отпрянул, думая, что это змея. Но, посмотрев вниз, увидел, что это один из серых корней поднимается по его голени.

Это невозможно, тупо подумал он. Корни не двигаются…

Он отступил назад, вырвал ногу из грозящих сжаться серых тисков. Почувствовал боль в голени, как от ожога. Поднял глаза, и страх змеей заполз в его сердце. Он понял, почему Морган, почуяв его, все равно уехал. Морган знал: войти в этот лес – все равно что войти в тропическую реку, кишащую пираньями. Почему капитан Фаррен не предупредил его? Джек нашел только одно объяснение: капитан со шрамом на лице не знал, никогда не заходил так далеко на запад.

Теперь пришли в движение все серые корни хвойно-папоротниковых гибридов. Они приподнимались, падали, ползли по мягкой земле к Джеку. Энты и их жены, мелькнула в голове Джека безумная мысль. ПЛОХИЕ энты и их жены. Один особенно толстый корень, шесть нижних дюймов которого были темными и сырыми от земли, поднялся и закачался перед ним, как кобра, вылезшая из корзинки факира. НАШ мальчик! ДА-С-С-С!

Корень наклонился к нему. Джек отпрыгнул, отдавая себе отчет, что корни уже сформировали живой барьер между ним и дорогой. Он прижался спиной к дереву… потом с криком подался вперед, потому что кора зашевелилась… как спазматически сокращающиеся мышцы. Джек оглянулся и увидел одно из деревьев с черными стволами. Теперь ствол двигался, извивался. На его бугристой поверхности сформировалось жуткое лицо, один глаз широко раскрылся, второй мерзко подмигивал. Раздался отвратительный скрежет: кора под глазами разорвалась, из щели закапала желтовато-белая жижа. НАШ! О да-с-с-с!

Корни, как пальцы, пролезли между руками Джека и грудной клеткой, словно собираясь пощекотать его.

Он вырвался, невероятным усилием воли уцепившись за остатки здравомыслия, принялся шарить под камзолом в поисках бутылки Спиди. Слышал – краем уха, – как что-то вспарывалось или рвалось. Наверное, деревья вырывали себя из земли. Толкин такого не писал.

Джек ухватил бутылку за горлышко и вытащил ее. Взялся за крышку, и тут один из серых корней мягко обвил ему шею, а мгновением позже затянулся удавкой палача.

У Джека перехватило дыхание. Бутылка выскользнула из его руки, он целиком и полностью сосредоточился на корне-душителе. Джеку удалось подсунуть под него пальцы. На ощупь корень был не холодный и жесткий, как дерево, а теплый и гибкий, как плоть. Джек боролся, отдавая себе отчет, что хрипит, задыхаясь, и на подбородок летит слюна.

С невероятным усилием ему удалось оторвать корень от шеи. Тот попытался обвить запястье, но Джек с криком отдернул руку. Посмотрел вниз и увидел, что бутылка ускользает от него: другой корень ухватил ее за горлышко и тащил куда-то. Джек потянулся к ней. Корни цепляли его за ноги, обвивали их. Он тяжело упал на землю, пытаясь дотянуться до бутылки. Пальцы скребли мягкую лесную почву, чтобы выиграть дюйм-другой.

Он коснулся зеленого стекла… и схватил бутылку. Потянул на себя со всей силы, понимая, что корни накрепко прихватили его ноги и ему не вырваться. Снял крышку. Еще один корень опустился вниз, легкий, как паутина, попытался отбросить бутылку в сторону. Джек оттолкнул корень и поднес горлышко к губам. Внезапно его окутал запах гниющих фруктов.

Спиди, пожалуйста, пусть твой сок сработает.

Новые корни ползли по его спине, обвивали талию, поворачивая из стороны в сторону, но Джек уже жадно пил, дешевое вино текло по щекам. Он проглотил мерзкую жидкость, со стонами и мольбами, но ничего не менялось, волшебство не срабатывало, Джек не открывал глаз, но чувствовал, как корни оплетают руки и ноги, чувствовал…

…как вода пропитывает джинсы и рубашку, ощущал запахи

Вода?

грязи и сырости, слышал

Джинсы? Рубашку?

кваканье лягушек и

Джек открыл глаза и увидел оранжевый свет заходящего солнца, отражавшийся от широкой реки. На восточном берегу стеной стоял густой лес, на западном, где он находился, к кромке воды спускалось длинное поле, кое-где подернутое вечерним туманом. Земля хлюпала от влаги. Джек лежал у самой воды, в заболоченном месте, среди высокой травы. До морозов оставалось не меньше месяца, и Джек запутался в растительности, как человек, просыпающийся от кошмара, путается в простынях.

Окончательно вывалявшись в грязи, он с трудом поднялся, лямки рюкзака резали подмышки. Еще не придя в себя от пережитого ужаса, Джек стряхнул с рук и лица ошметки травы. Отступил от воды, оглянулся и увидел бутылку Спиди, лежавшую в грязи рядом с пробкой. Часть волшебного сока вылилась или расплескалась при борьбе со злобными деревьями Долин. Теперь бутылка опустела уже на две трети.

Он немного постоял, глядя на реку, его заляпанные грязью кроссовки наполовину погрузились во влажную землю. Он вернулся в свой мир, в старые добрые Соединенные Штаты Америки. Джек не видел ни золотых арок, хотя и надеялся, что увидит, ни небоскребов, ни спутника, поблескивающего в темнеющем небе, но знал, где находится и как его зовут. Вопрос состоял в следующем: а побывал ли он в другом мире?

Он всматривался в незнакомую реку, в незнакомую местность, вслушивался в далекое спокойное мычание коров. Подумал: Это точно не Аркадия-Бич, Джеки.

Нет, не Аркадия-Бич, но он недостаточно хорошо знал окрестности города, чтобы сказать, что находится от него дальше, чем в четырех или пяти милях. Однако в воздухе не ощущалось запаха Атлантического океана, и Джек точно знал, что он в глубине материка. Он вернулся назад, словно проснувшись от кошмара… ничего такого просто не могло быть, начиная с возницы и его телеги, на которой лежало облепленное мухами мясо, и заканчивая живыми деревьями. Какой-то кошмар с хождением во сне? Логично. Его мать умирала, и теперь он понимал, что знал об этом достаточно давно: все признаки были налицо, и подсознание сделало правильный вывод, хотя разум отрицал очевидное. Все это создавало подходящие условия для самогипноза, а безумный алкаш Спиди Паркер внес свою лепту. Конечно. Все складывалось.

Дяде Моргану это бы понравилось.

По телу Джека пробежала дрожь, он судорожно сглотнул. Ощутил боль. Не такую, как при воспалившемся горле, а как при мышечной травме.

Поднял левую руку – в правой была бутылка – и легонько погладил ладонью шею, словно женщина, проверяющая, нет ли морщинок. Нащупал вспухшую ссадину повыше кадыка. Кровоточила она не сильно, но прикосновение к ней вызывало болезненные ощущения. Ее оставил корень, который едва не задушил Джека.