Потом подался вперед, уложил ее на спину и принялся неистово целовать ее живот, опускаясь все ниже и ниже, пока Кэтрин не закричала от восторга.

Бернард встревоженно поднял голову и посмотрел на раскрытую форточку.

Кэтрин убрала с лица сбившуюся прядь и проследила за его взглядом.

— Думаешь, я веду себя слишком шумно?

Бернард улыбнулся.

— Хорошо, что Робина еще нет дома. Кстати, о Робине… По-моему, мне пора уходить.

Кэтрин взглянула на часы.

— В самом деле, — согласилась она. — Твой сын вернется очень скоро.

Бернард посмотрел на нее несколько смущенно.

— Наверное, ты считаешь, что как отец я жуткий перестраховщик?

— Я не очень-то задумываюсь над твоим отцовством, — сказала Кэтрин.

— И все же? — настаивал Бернард.

Кэтрин покачала головой.

— Бернард, как я могу судить о подобных вещах? Сам подумай! У меня ведь никогда не было детей, и я не вникала в вопросы воспитания. Поэтому имею лишь размытое представление о том, каким должен быть отец, какой — мать. Оно сводится в основном к личным воспоминаниям о детстве.

— А почему ты не родишь себе ребенка? Почему не сделала этого раньше? — спросил Бернард.

Кэтрин притихла.

— На это есть свои причины…

Бернард взял руку Кэтрин, поднес к губам и стал нежно целовать кончики ее пальцев.

— Расскажи мне… Что это за причины? Если, конечно, это не тайна.

— Разве это важно?

— Что ты имеешь в виду? — Поцелуи Бернарда постепенно превращались в легкие покусывания.

— Разве это важно для тех отношений, которые существует между тобой и мной? — спросила Кэтрин, но вовремя себя одернула. Она опять подошла к запретной грани, к разговору о них двоих, и поспешила исправить оплошность. — Неужели тебя это сильно интересует?

— Разумеется, принуждать тебя отвечать на мой вопрос я не собираюсь, — задумчиво произнес Бернард. — Но искренне не понимаю, почему у такой женщины, как ты, нет ребенка. Жизнь ведь состоит не только из работы и секса с людьми, которым ничем не обязан. Иметь кого-то, о ком нужно заботиться, за кого следует нести ответственность, крайне важно.

Сердце Кэтрин неприятно сжалось. Подобные речи из уст Бернарда были для нее слишком болезненны. Странно, что он, человек, привыкший все и вся подчинять своей воле, говорил ей об ответственности и заботе.

Особенно неуместна эта беседа была сейчас, когда они лежали в теплой постели, согревая друг друга и даря взаимное наслаждение.

Она вдруг почувствовала себя непривычно уязвимой и незащищенной. И не от собственной наготы. Просто она никак не ожидала, что Бернард заведет речь о подобных вещах. Разве можно обсуждать несбывшиеся мечты второпях?

— У нас слишком мало времени, — пробормотала она, многозначительно глядя на часы. — Тебе давно пора уходить.

Смешно, но именно из-за того, что Кэтрин указывала ему на дверь таким спокойным и строгим тоном, Бернарду захотелось остаться. Загадочна человеческая природа! — удивился он.

Обычно в его жизни все происходило по-другому. Женщины, с которыми он бывал, не торопили его, а упрашивали побыть с ними подольше. И он уходил от них без сожаления. Сейчас же он прямо-таки не желал двигаться с места.

Все это игры — забавные, запутанные игры взрослых людей, подумал он, глядя на Кэтрин. Потом неторопливо поднялся с кровати и направился в душ.

Здесь стояли его шампунь и его мыльница. В самом начале их странного романа он предусмотрительно купил эти вещи и принес сюда, объяснив Кэтрин, что не хочет, возвращаясь домой, пахнуть лавандой или розами.

Как все это необычно, размышлял он, намыливая плечи. Ни в один другой чужой дом я не приносил своих туалетных принадлежностей. Да и отношения с Кэтрин не похожи ни на какую из предыдущих моих любовных связей. Может, все дело в том, что нас с Кэтрин связывают воспоминания о совместном прошлом? Непродолжительном, но очень ярком… Хотя… Многое ли в настоящей Кэтрин остаюсь от Кэтрин былой? А я? Сильно ли изменился я сам?

А еще он думал о том, насколько сформировавшимся был его характер в далекие двадцать лет. И каким образом на него повлияли последующие трудности и невзгоды.

В постели с Кэтрин в Юности ему было так же хорошо, как и сейчас. Она и тогда нравилась ему внешне, сильно волновала его и восхищала. Хотя запросто могла вывести из себя, вызвать мощный взрыв ревности, разбудить в нем настоящего дьявола. Возможно, причиной этому была разница в их воспитании. Или нечто более глубинное, непостижимое, что заложено самой природой и не зависит от усвоенных деликатных манер.

Одного взгляда на нее ему было достаточно для того, чтобы внутри у него все перевернулось, чтобы до одури захотелось овладеть ею в то же самое мгновение, где бы они ни находились.

А Бернард не желал, чтобы кто-нибудь имел над ним подобную власть. Это не вписывалось в его понятия о свободной, независимой, полноценной жизни.

— Ты там случайно не утонул? — донесся из комнаты мелодичный голос Кэтрин.

— Утонул, — крикнул Бернард. — Ты должна срочно прийти сюда и сделать мне искусственное дыхание! Рот в рот!

Кэтрин рассмеялась.

— Не дождешься!

Бернард смыл с себя мыльную пену, закрыл воду, вылез из ванны и вышел в спальню, вытирая на ходу волосы. На его смуглом красивом теле поблескивали капельки воды.

Кэтрин ставила на столик поднос с двумя чашками. В воздухе разносился кофейный аромат.

На ней был махровый халат на три размера больше, чем ей требовался.

Бернард напрягся.

Это же мужской халат, мелькнуло в его голове.

Он прошел к кровати и принялся одеваться.

Кэтрин забралась с ногами в кресло и, удобно устроившись, взяла чашку с кофе. Она выглядела невинной и соблазнительной, и очень уютной, домашней. Вся атмосфера вокруг — разобранная кровать, халат на Кэтрин, ее поза, насыщенный кофейный запах — была милой и теплой.

Бернард захотел немедленно сбежать отсюда, отделаться от странных, незнакомых ощущений.

Кэтрин восторженно наблюдала за каждым его движением. И в сотый раз отмечала, что он — великолепнейший из мужчин, которых ей когда-либо доводилось видеть.

В «Фэшн клаб» работало немало красавцев-манекенщиков. Но ни один из них не мог сравниться с Бернардом.

Застегивая очередную пуговицу на рубашке, Бернард неожиданно замер и уставился на Кэтрин с некоторым испугом и разочарованием.

— Выходные! — произнес он через несколько секунд. — Завтра суббота…

Кэтрин пожала плечами и усмехнулась.

— Конечно, суббота. Сегодня ведь пятница.

— Это означает, что до понедельника мы с тобой не увидимся.

— Правильно, — беспечно и даже радостно, как ему показалось, ответила Кэтрин. Она давно подготовилась к этому моменту. — Вы уже решили с Робином, что будете делать?

Бернард оторопел. Голос Кэтрин звучал настолько спокойно и даже безразлично, что в первое мгновение он лишился дара речи. Она даже не пыталась притвориться, что хоть чуточку расстроена.

— Почему ты молчишь? — Она удивленно изогнула красиво очерченную бровь.

Он ответил вопросом на ее вопрос:

— А ты? Уже запланировала что-нибудь на выходные? Чем будешь заниматься?

Неужели ему кажется, что я намереваюсь сидеть в эти дни дома и умываться горькими слезами? — подумала Кэтрин. — Или этот самовлюбленный тип полагает, будто я припаду к окну в тоскливом ожидании момента, когда он выйдет из дома с сыном и поедет развлекаться?

— Завтра после обеда я собираюсь на выставку. А вечером мы встречаемся с друзьями, — ответила она.

— Что за выставка? — поинтересовался Бернард.

— Одного скульптора. Говорят, работы у него великолепные!

— Ты подала мне отличную идею! — воскликнул он. — Робин увлекается искусством. Пожалуй, я тоже посещу с ним эту выставку.

Кэтрин изумленно уставилась на него.

— Но ведь мы можем там встретиться!

— Ну и что?

— Как «ну и что»? — вспыхнула Кэтрин. — Ты хоть понимаешь, что это нечестно? Ходить и притворяться, что между нами ничего нет? Я не собираюсь разыгрывать перед твоим сыном соседку, которая видела тебя всего раз в жизни! Глупо улыбаться вам обоим, обращаться к тебе на «вы»! Задавать ничего не значащие вопросы, говорить любезности, которыми обычно обмениваются малознакомые люди. — Она перевела дыхание и продолжила гораздо более спокойным тоном: — Нет уж, мы договорились, что отношения, в которые мы вступаем, не будут ограничивать нашей свободы. Так что вам с Робином лучше поехать куда-нибудь в другое место.