— Вы ничего не потеряли, — заметила баронесса, — но скажите мне, почему вы печальны? В чем или, может быть, в ком причина?

     У Меган было сильное искушение довериться своей доброжелательной собеседнице, но она вовремя отказалась от этой мысли. Она так искренне и с такой убежденностью настаивала на том, что у нее нет никаких причин печалиться, что сама почти поверила в это.

     Даже если бы у старой леди и не было никакого представления об истинном положении вещей, Меган выдала себя, как бы невзначай задав вопрос:

     — А что, профессор вернулся в Англию?

     — Да, совершенно неожиданно. Возникло какое-то неотложное дело. Он, кажется, эксперт в вопросе, в котором никто, кроме него, не разбирается. Ему предлагают место в Соединенных Штатах, очень заманчивое предложение.

     — О нет... — Меган произнесла это так горячо, что ей тут же пришлось исправлять свою оплошность. — Я хотела сказать, что его будет так недоставать здесь и в Лондоне тоже. Ведь правда?

     — В самом деле. К счастью, у него нет нужды считаться с финансовой стороной этого предложения. У Джейка вполне стабильный и достаточный доход. Ну а теперь, Меган, расскажите мне о своих планах.

     Меган предпочла бы продолжить разговор о профессоре, но старая леди, казалось, исчерпала эту тему.

     — Мои планы весьма неопределенны. Я не знаю точно, когда уезжаю, но думаю, это будет очень скоро. Ненадолго я съезжу домой...

     — Вы не рассчитываете вернуться в Регентскую больницу?

     — О нет. Я бы хотела куда-нибудь уехать. Может быть, в Шотландию... Честно говоря, я еще не решила.

     Баронесса заговорила о шторме, об ущербе, который он причинил. Вскоре вошел Литман, подал херес, а через какое-то время пригласил на ланч.

     Они направились в столовую. Старая леди шла, опираясь на руку Меган, в другой руке у нее была палка, и все же она старалась идти с достоинством, сохраняя горделивую осанку. За ланчем им подали холодный суп из латука, куриные грудки в изысканном сырном соусе с зеленым салатом, на десерт — пирожные с клубникой.

     — Мы будем пить кофе в гостиной, — сказала баронесса, — а потом вы погуляете в саду, пока я вздремну немного.

     Меган шла среди цветочных клумб и вскоре оказалась на тропке, ведущей к огороду. Он поразил ее своей ухоженностью, глаз радовали прекрасно обработанные грядки гороха и бобов, салата-латука и шпината, лука и моркови. Стены из красного кирпича, окружавшие огород, скрывали фруктовые деревья, стоявшие шпалерами. Открыв деревянную арочную дверь, Меган оказалась на огороженном участке, за которым расстилались заливные луга, вдали блестела вода. Меган подумала, что здесь раздолье для собак, и в ту же минуту увидела их. Они бежали ей навстречу, за ними шел сын Литмана. Едва ли это состязание в беге проходило на равных: Свифт был возле Меган задолго до того, как Рози присоединилась к ним.

     Когда подошел Дирк, Меган спросила:

     — Это тоже владение барона?

     — До самой воды... Все его земли, — Дирк широким жестом обвел окрестности.

     Обратно шли вместе; собаки то убегали вперед, то отставали, пока Дирк не увел их через кухонную дверь, Меган же не спеша отправилась через веранду в гостиную, где оставила старую леди отдыхать на диване.

     Баронесса, отдохнувшая и посвежевшая после короткого сна, рассказала Меган историю этого дома и усадьбы. А Меган жадно слушала, ее интересовало все, что касалось профессора и его семьи. Прервал рассказ Литман, принесший поднос с чаем.

     — Прекрасная английская традиция, — заметила старая леди, улыбаясь. — Ассамский чай, Джейк купил его в магазине «Фортнум и Мейсон»[11], мы пьем на английский манер — с молоком.

     Посидев еще с полчаса, Меган стала собираться. Ко входным дверям снова подали машину, Дирк помог ей сесть. Баронесса тепло попрощалась с ней, подставив для поцелуя свою морщинистую щеку.

     — Я совершенно уверена, что вас ждет счастливое будущее, моя дорогая, — сказала она напоследок.

     На следующий день директриса вызвала Меган и сообщила, что Мин возвращается через два дня.

     — Буду признательна, если вы задержитесь на день, чтобы передать ей дела. Вы во второй смене, не так ли? Приходите завтра как обычно, а послезавтра не могли бы вы прийти к семи утра? Мин приедет поздно вечером, так что до полудня вы могли бы работать вдвоем. Вы успеете добраться до Амстердама и попасть на вечерний поезд до Хука. Вы возвращаетесь морем?

     Они обсудили разные варианты, но Меган сказала, что предпочла бы ночной паром.

     — Тогда вы можете начать собираться уже сейчас, пока у вас есть помощница в детской. Дайте знать, если потребуется моя помощь или вам не удастся забронировать место. Если понадобится, вы можете остаться здесь, пока не купите билеты.

     Но билеты были приобретены без осложнений. Меган уточнила железнодорожное расписание и время отправления ночного парома, затем возвратилась в детскую. Утром она позвонит матери и уложит вещи. Меган была поглощена приготовлениями к отъезду, потом дежурством, и, хотя вроде бы следовало радоваться при мысли о возвращении домой, радости не было: ведь она больше не увидится с профессором.

     Но на следующий день профессор тихо вошел в детскую и стал рядом с ней, когда Меган пыталась успокоить капризничавшего Яна.

     — О, я думала, вы в Англии... — пробормотала Меган, стараясь унять волнение и радость.

     — Я вернулся сегодня утром.

     — Я рада, что вы пришли. Завтра я уезжаю и думала, мы больше не увидимся, даже хотела написать...

     — О чем же? — спросил он спокойно, однако весьма настойчиво.

     — Хотела поблагодарить вас. Вы оказались правы, мне надо было уехать из Англии, посмотреть на случившееся издалека... Я не имела представления... Не знала, что значит любить, быть влюбленной... Одной привязанности недостаточно, недостаточно ценить чье-то общество, любовь поглощает тебя без остатка, становится смыслом твоей жизни...

     — Вы это открыли для себя, Меган?

     Теперь он говорил мягко, почти нежно, и она ответила, забыв о всякой осторожности:

     — Да. — Меган взглянула на него. — Я не увижу вас снова? Я собираюсь устроиться на работу как можно дальше от Лондона, и мне кто-то сказал, что вы собираетесь жить здесь, лишь иногда наезжать в Лондон.

     Он кивнул, а она продолжала:

     — Быть может, вам это неинтересно, но своим открытием я обязана вам. Я поняла, что никогда не любила Оскара, потому что я люблю вас. Конечно, я не знала этого. Вы мне нравились, я доверяла вам, но, только когда вы привезли меня сюда и оставили, не сказав ни слова, я поняла, что вы значите для меня. — Она помолчала. — Я смотрела вам вслед и чувствовала... Мне не найти нужных слов... — Все еще глядя на него, Меган закончила: — Вот и все, что я хотела сказать. Надеюсь, вы не...

     Она не договорила. К ним приближался доктор Тимус. А на лице маленького Яна появилось выражение подозрительной сосредоточенности, оно покраснело от каких-то тайных усилий.

     — О, мой маленький... Его нужно переодеть...

     Меган быстро унесла малыша. Профессор, смеясь, поздоровался с доктором. Вернувшись в детскую, Меган не застала там ни профессора, ни доктора Тимуса. Когда во время перерыва на чай она выглянула в окно, машины профессора не было видно.

     Меган с облегчением вздохнула. Краска залила ее лицо при мысли о том, что она наболтала. Должно быть, она сошла с ума... Ведь она и не собиралась говорить ему ничего подобного, наверное, уже привыкла доверять профессору и, начав, не могла остановиться.

     Вечером, когда ее дежурство наконец закончилось, она познакомилась с Мин — плотной круглолицей девушкой со светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. Она хорошо говорила по-английски и много рассказывала о Канаде.

     — И все же, — заключила Мин, — я рада, что вернулась. Тебе жаль уезжать отсюда, Меган?