— Если бы это касалось работы, я бы обратился к вам в больнице.

     Он спокойно ждал. Меган надела жакет, велела Мередиту не очень шалить в ее отсутствие и, взглянув на профессора, сказала:

     — Я готова.

     Он пропустил ее вперед, запер дверь и, посадив Меган в машину, вежливо помахал рукой всем головам, высунувшимся из соседних окон.

     Выехав на Майл-энд-роуд через Сити и Кингс-роуд, по мосту Патни, они направились в Ричмонд.

     — Почему вы привезли меня сюда? — спросила Меган.

     По дороге они мало разговаривали. Профессор был вежлив и предупредителен, но погружен в собственные мысли; Меган тоже было о чем подумать.

     — Я здесь живу.

     Свернув с шумных улиц, он поехал по спокойной дороге вдоль больших домов, выходивших к реке. У крайнего дома он остановился, вышел из машины и открыл перед Меган дверцу. Все это он проделал молча, и она спросила:

     — Почему вы не предупредили, что везете меня к себе? Разве это тайна?

     — Подозреваю, что, если бы я сказал вам об этом, вы бы вряд ли поехали со мной.

     — Вы совершенно правы.

      Он улыбнулся.

     — Вот видите. — И, взяв ее за руку, пригласил: — Пойдемте. Я ужасно голоден, вы, наверное, тоже.

     Он ввел ее в небольшой холл, где тотчас открылась дверь, и на пороге встал небольшого роста полный мужчина с копной седых волос и маленькими мигающими глазками. На нем был опрятный черный пиджак и полосатые брюки. Поздоровавшись с профессором, он поклонился Меган.

     — Это Трамбл, — представил его профессор. — Он и его жена присматривают за мной. Я пригласил мисс Роднер к нам на обед. Предупредите миссис Трамбл и, пожалуйста, возьмите жакет у мисс Роднер.

     Меган с упреком взглянула на профессора. Всегда неприятно узнавать о чем бы то ни было в последний момент, но еще неприятнее оказаться в гостях в старой ситцевой блузке и шерстяной юбке, в которой обычно сидишь дома по вечерам. Меган выглядела бы привлекательно и в бумажном мешке, но, если бы кто-нибудь сказал ей об этом, она вряд ли утешилась бы.

     Профессор под руку провел ее через холл в комнату с большими окнами, обращенными к реке. Вдоль стены стояли красивые полированные шкафы с застекленными дверцами, в углу великолепные напольные часы, а перед длинной софой, покрытой бархатом лилового цвета, — стол розового дерева; еще один столик, изящный, красного дерева, стоял между окнами, сейчас закрытыми парчовыми гардинами, тоже лиловыми. Кроме него в комнате было несколько маленьких столиков на трех ножках, каждый с лампой и удобными креслами вокруг.

     Меган внимательно оглядела комнату.

     — Вы здесь живете? — Она покраснела: вопрос прозвучал глупо. — Я имею в виду — один. — Получилось еще хуже.

     Профессор усадил ее в кресло и подошел к камину. Он пошевелил своей длинной ногой поленья, потом наклонился и погладил полосатую кошку, сидевшую у огня.

     — Да, я живу здесь один, если не считать моих славных Трамблов. Давным-давно я получил этот дом в наследство и, когда я в Англии, живу в нем. Согласен, он слишком велик для одного человека, но это легкопоправимо.

     — О, конечно, когда ваша жена и дети будут здесь...

     Меган понимала, что это почему-то беспокоит ее.

     — Да, когда, как вы сказали, моя жена и дети будут здесь...

     Он сел в кресло рядом с ней, и она сухо напомнила:

     — Вы хотели поговорить со мной о чем-то.

     — Хотел. Вам нужно уехать отсюда, Меган. Вы это понимаете? Думаю, что могу вам помочь. В Голландии я вхожу в совет директоров одного детского дома. Там живут сорок мальчиков и девочек от трех месяцев до двенадцати лет.

     Она уже хотела сказать что-то, но он поднял свою большую, красивую руку.

     — Подождите. Позвольте мне закончить. Штат сотрудников этого детского дома полностью укомплектован, но одна девушка собирается через две недели в Канаду навестить свою семью. Ее не будет месяца полтора, на это время ее нужно заменить. Вам, с вашей квалификацией, это вполне по силам, а тем временем вы подумаете, как устроиться дальше.

     — Но я ни слова не знаю по-голландски.

     — С младенцами можно говорить на любом языке, с детишками, начинающими ходить, тоже. Что же касается персонала, то все знают английский достаточно, чтобы общаться с вами. Зарплата там ниже, чем вы получаете в Регентской больнице, но этот детский дом расположен в довольно уединенном месте, к северу от Амстердама, на побережье. В маленькой деревушке неподалеку от Кастрикума тратить деньги особенно не придется. Старшие дети ходят в деревенскую школу, а вы будете работать с малышами. Рабочий день нормированный, один выходной в неделю. Я уже говорил, работать придется месяца полтора или около того. — Он поднялся с кресла. — Подумайте, а я принесу чего-нибудь выпить. Не возражаете против хереса?

     — Вот так сразу я не могу решить. — Меган взяла бокал. — Не знаю, стоит ли мне ехать, все это так неожиданно, вы застали меня врасплох.

     — На это я и рассчитывал. Трудное сегодня было дежурство?

     — Да. И что, по-вашему, мне делать, когда пройдут эти полтора месяца?

     — Я всегда склоняюсь к тому, что мост следует переходить, когда ты к нему подойдешь. А вот и Трамбл, он пришел сообщить, что обед подан.

     Через холл профессор повел Меган в комнату поменьше, также с окнами на реку. В комнате стоял круглый стол красного дерева, за которым могли поместиться человек восемь, а вокруг стола — также красного дерева стулья, громадный сервант занимал почти всю стену. На остальных, обтянутых бледно-зеленым шелком, висело множество картин в золоченых рамах. Занавеси на окнах были темно-зеленого бархата, подбитые темно-красным и перевязанные красным же шнуром, в тон ковру, застилавшему пол. Столовая понравилась Меган, она любовалась и скатертью из белого дамаста, и сверкающим хрусталем, и серебряными приборами.

     Миссис Трамбл оказалась превосходной кулинаркой. Она подала суп из кресс-салата, жареную камбалу и пудинг с винным соусом. Меган была голодна и воздала должное каждому блюду. Разговор у них шел обо всем понемногу, но неожиданного предложения профессора не касался. Все же он скучный какой-то, думала Меган, наливая себе кофе в гостиной. Пожалуй, она еще подумает над его предложением. Впрочем, скорее всего, откажется...

     Профессор прервал ее размышления:

     — Вы уже использовали свой отпуск?

     — Нет. У меня получилось около трех недель. В феврале, когда заболела Дженни, а работы было очень много, я отработала лишнюю неделю. Могу прибавить ее к тем двум, что мне полагаются.

     — Значит, в конце недели вы можете выехать.

     — А кто сказал, что я собираюсь ехать? — парировала Меган.

     — Я. И вы сами знаете, что вам совершенно необходимо это сделать, но вы боитесь решиться, боитесь оставить привычное, попробовать себя в чем-то новом.

     Он улыбался, и Меган вдруг захотелось прижаться к нему, излить у него на груди все свои горести, но, когда она вновь заговорила, в голосе ее звучали нотки сомнения.

     — Вы действительно считаете, что мне стоит поработать в Голландии?

     — Иначе я не предложил бы вам этого. Но вы, конечно, должны все обдумать сами.

     — Чтобы принять окончательное решение, мне нужно узнать об этой работе побольше, — сказала Меган.

     — Конечно. Налейте еще кофе себе и мне, и я все расскажу вам.

     Он досконально знал работу детского дома и ответил на все ее вопросы. Пожалуй, стоит поехать, подумала Меган, к тому же уже четверо советовали ей оставить Регентскую больницу...

     — А как быть с Мередитом? — внезапно вспомнила она.

     — Может быть, ваши родители возьмут его на время? Если нет, его можно оставить здесь. Тибби, кошка миссис Трамбл, милая пожилая дама, будет только рада компании, а когда вы вернетесь, заберете его.

     — У вас всегда и на все готов ответ, — кокетливо заметила Меган.