— Хорошо, мама. Я позвоню в «Бейлис», они привезут тебе вначале каталог, чтобы ты сама выбрала ту модель, которая тебе понравится, а потом доставят заказ прямо в клинику.

— Замечательная идея. А то, боюсь, ты непременно выбрала бы что-нибудь попроще и подешевле, — проворчала Абигайль.

Кэрри почувствовала облегчение, когда пришла медсестра и объявила, что время визита подошло к концу и миссис Медоуз пора на вечерние процедуры.

Когда Кэрри села в машину, Джеффри отложил книгу и поинтересовался:

— Как чувствует себя миссис Медоуз?

— В общем-то неплохо. Ей должны сделать небольшую операцию, так что она еще останется здесь недели на три. Потом ей потребуется санаторное лечение.

— Что-нибудь серьезное?

— Полагаю, что нет. По крайней мере, врачебный прогноз вполне оптимистичен. К тому же мама чувствует себя хорошо и всем довольна.

— Ну и прекрасно. Я рад. Может, вам нужно еще куда-нибудь заехать?

Она удивленно взглянула на него.

— А разве вы не собираетесь сегодня работать над машиной?

Он улыбнулся.

— Нет, не собираюсь.

— Это значит, что вам удалось запустить программу и машина работает? О, Джеффри, это же замечательно! — Кэрри так искренне обрадовалась, что не задумываясь схватила его за руку.

Он тут же сжал ее пальцы и задержал руку в своей большой теплой ладони.

— Хотите посмотреть?

— Конечно!

Отпустив ее руку, он завел мотор и выехал с больничной стоянки. Когда они подъехали к воротам поместья, было уже почти совсем темно. Мощные фары осветили здание бывшей конюшни.

Джеффри развернулся и остановил машину. Они прошли через проходную, где сидел ночной охранник, и, пройдя нескольким коридорами, пришли в небольшое, но светлое помещение, где стояла вышивальная машина «Стреттонские узоры», управляемая компьютерной программой.

Джеффри увлеченно объяснил основные принципы работы машины, и Кэрри даже понаблюдала за процессом вышивания. Зрелище было завораживающим, а вышивка получалась потрясающе красивой, словно объемной.

Глаза Джеффри сияли гордым блеском, но щеки заметно впали от напряженной работы последних дней. Однако он выглядел счастливым, и Кэрри была ужасно рада за него. И горда тем, что в некотором роде оказалась причастной к этому замечательному изобретению, к этой компании… и к этому мужчине.

Тут ей некстати вспомнился их сегодняшний поцелуй, и, чтобы скрыть смущение, она преувеличенно внимательно стала разглядывать готовый вышитый материал.

— Очень красиво, Джеффри. — тихо сказала она, гладя вышивку. — Просто потрясающе. Это не машина, а какая-то волшебница. Мне кажется, что она живая.

— Именно так я и воспринимаю ее — как некое разумное существо. Вы будете смеяться, но иногда я даже разговариваю с ней. Это глупо, я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

— Это вовсе не глупо, — возразила Кэрри. — Я думаю, что вы действительно создали нечто замечательное.

Машина притягивала ее взгляд. Она даже почувствовала разочарование, когда Джеффри остановил агрегат.

— Я отвезу вас домой, — сказал он, когда они вышли из здания.

— Я и так отняла у вас много времени, а тут совсем близко…

— Вам обязательно нужно быть такой чертовски независимой? — вдруг со злостью прорычал он.

Кэрри опешила. Она не поняла, что его так разозлило.

— Нет, но…

— Вот и прекрасно. Садитесь в машину.

Кэрри молча подчинилась. Она чувствовала, что сейчас ему лучше не перечить.

Когда они подъехали к коттеджу, она спросила:

— Зайдете на чашку кофе или, может быть, поужинаем? У меня есть курица и салат.

— Нет, спасибо, я не голоден, но от чашки кофе не откажусь.

Он последовал за ней в дом и на кухню. Кэрри засыпала кофе в кофеварку, достала чашки, вазочку с вареньем и арахис в сахаре. Все это время Джеффри стоял и наблюдал за ней. Это ее ужасно нервировало.

— Скажите, Кэрри, вам нравится одиночество?

Она взглянула на него.

— Вообще-то да. Я никогда не возражала против одиночества. Бывают моменты, когда мне его даже хочется.

Джеффри вскинул брови и усмехнулся.

— Нет-нет, — поспешила она исправить свою оплошность. — Я вовсе не имела в виду данный момент. Вам не стоит принимать это на свой счет. К тому же иногда я люблю побыть в компании.

Джеффри засмеялся, забрал из ее рук поднос и последовал за ней в гостиную.

Она зажгла торшер и задернула шторы, прежде чем расположиться в кресле возле камина напротив него.

— А вам не бывает одиноко в поместье? — спросила она в свою очередь.

— Вы же знаете, что бывает, — проговорил он с мягким упреком, глядя прямо ей в глаза.

Казалось, взгляд Джеффри наэлектризовал воздух вокруг них и заставил ее кровь быстрее бежать по венам.

— Я же просил вас переехать ко мне в поместье и разделить со мной и это одиночество, и все, чем я владею, — продолжил он. — Вы уже подумали над моим предложением, Кэролайн?

Кэрри поднесла чашку к губам и сделала глоток, медля с ответом. Она подумала о том, как вспоминала почти каждую минуту их поцелуи, как чувствовала свою неодолимую тоску по нему, свою готовность немедленно броситься в его объятия. Но его холодная, трезвая расчетливость останавливала ее.

— Поверьте, Кэролайн, вы как моя жена ни в чем не будете знать отказа.

Эти его слова в который раз подтвердили, что он подходит к их браку как к сугубо деловой сделке. Она подумала о своей матери со всеми ее нуждами, реальными и воображаемыми, о Даниель Хоуп, смутно догадываясь, какие именно отношения сложились у них с Джеффри, вспомнила даже Саймона, который явно был влюблен в нее. И все же над всеми этими аргументами «за» и «против» брака доминировала одна мысль — она любит Джеффри Барлета.

Он сидел в кресле напротив, его серебристые глаза поблескивали и, казалось, прожигали ее насквозь. Красивые решительные губы были слегка разомкнуты, и за ними поблескивали белые зубы, резко контрастировавшие с загорелой кожей. Этот же загар покрывал руки с коричневатыми волосками и длинными пальцами — руки, которые, как она знала, могли быть и сильными, и нежными.

Подумав, Кэрри пришла к выводу, что, несмотря на деловой подход Джеффри к браку, ей все-таки будет лучше жить с любимым человеком, чем без него, даже если он ее не любит. Сглотнув нервный комок, она постаралась, чтобы ее голос прозвучал спокойно и рассудительно, как и у него.

— Думаю, это хорошая идея, Джеффри.

Что-то блеснуло в его серебристо-стальных глазах. Что это было? Радость? Удивление? Или торжество?

Он встал, подошел к креслу, в котором она сидела, взял за руки и поднял.

— Кэрри, мне нужен ясный ответ. Ты выйдешь за меня замуж?

— Да, Джеффри, — прошептала она.

Он внезапно как-то странно взглянул на нее, отпустил и отступил на шаг.

— Два дня назад ты говорила, что никогда не передумаешь. А с самого начала вела себя так, словно презираешь меня. Я понимаю, тебя смущает мое происхождение…

Кэрри открыла было рот, чтобы возразить, но он вскинул руку, останавливая ее.

— Не говори ничего. Я знаю, что это так. Однако ты все-таки решила принять мое предложение, и я этому рад, но хотелось бы понять почему. — Он облокотился о каминную полку и пристально смотрел на нее, ожидая ответа.

Кэрри не осмеливалась поднять на него глаза.

— Скажи, а ты веришь в любовь? — спросила она чуть слышно.

Джеффри немного подался вперед, чтобы расслышать ее слова, затем издал резкий смешок и покачал головой.

— Нет, но я верю во взаимное уважение и стойкую привязанность, которая возникает и растет между людьми, живущими вместе и объединенными общими интересами и делами. Все остальное — романтическая чепуха для школьников, которую придумали писатели и режиссеры. Это якобы неземное, возвышенное чувство, называемое любовью, ненадежная основа для брака.

Не выдержав его холодных рассуждений, Кэрри повернулась и пошла на кухню. На глаза навернулись слезы. Это совсем не то предложение руки и сердца, о котором мечтает каждая девушка.