– Ну что, Кузнец, пошли давай! Только обвязку сделаем, иначе прибоем в воду стянет, – скомандовал я, рассматривая выступ в бинокль.
Старшина соорудил обвязку и пошел первым, ловко прыгая с камня на камень, постепенно огибая скалу. Уже на повороте пришлось по пояс опускаться в воду.
Ковалева волной сдернуло с камня, за который он уцепился, и накрыло с головой. Разведчик вынырнул и забултыхался на фале.
– Командир, держишь?!
– Давай, на следующей волне цепляйся! Нормально все!..
Рядом с разведчиком вынырнул тюлень и уставился на него.
– Кузнец, друг твой, что ли? – окликнул я старшину.
– Где? Ох ты-ы!.. Пшел вон, собака! – махнул он на тюленя рукой.
Животное фыркнуло и скрылось под водой.
– Непуганые совсем, – прокричал старшина и на очередной волне вцепился в подходящий камень и перебрался за выступ. – Страхую!.. – донеслось из-за камней.
Я бросился на камень, переждал, уцепившись в него, волну и без приключений перебрался за старшиной. За выступом была еще одна совсем крошечная бухточка, но посреди нее в прибрежных скалах имелась огромная трещина, даже больше подходившая под определение ущелье. Еще несколько акробатических упражнений, и мы добрались до прибрежной полосы и зашагали по гальке и морским водорослям, вспугивая маленьких морских крабов. Расщелина была метров десять в ширину и вела в глубь нагромождения прибрежных скал. Метров через двести постепенно сужалась, переходя в тупик.
– Вот с этого места можно будет даже без горного снаряжения взобраться, – осмотрелся Ковалев, – вот там «распорами» пройти, чуть повыше совсем хорошо – выступов и площадок много! Дальше уже чуть ли не лестница каменная идет. Итого – пятьдесят – семьдесят метров вертикали приблизительно. Фалы и репшнуры у нас на плотике есть, я заберусь и узловую лестницу вниз спущу.
– Ты хочешь сразу трассу подъема и спуска оборудовать? – переспросил, размышляя, я.
– Да! А почему бы и нет, командир? Выход на сам остров хороший получится. Главное, наверху осмотреться.
– Ладно, даю добро! Давай место для базы подыщем.
Снова принялись обследовать трещину в скалах. В результате поисков обнаружили несколько вполне подходящих сухих пещер, в которых можно было обустроить базу и систему тайников.
– Трупаком, что ли, отдает? – морщил нос старшина.
– Да, блин, воздух здесь такой. Давай, обратно выдвигаемся, нам еще мыс огибать, – оборвал я Ковалева, и мы двинулись обратно.
К бухточке вышли на веслах через полтора часа – пришлось побороться с прибойной волной. Вскоре плот уже затаскивали в расщелину.
– Эээ… человек здесь где-то мертвый. – настороженно произнес Иван Рыхтенкеу, поводя носом.
– Рыхлый, давай сперва база, а потом мертвый человек, – подогнал я разведчика, – обустраиваться надо по-светлому, организовать прием пищи, охранение и отдых. Плюс Ковалев собирался на разведку трассы подъема.
Обустройство базы заняло достаточно много времени. Имущество пришлось распределять по нескольким пещерам. Для аккумуляторов самая сухая, отдельно – для съестных припасов. Для контейнера с аппаратурой я лично выбирал место и маскировал рюкзак, предварительно проведя тестирование работоспособности.
Рыхтенкеу ушел устраивать ловушки и контролируемые завалы на возможных путях подхода. Мин у нас в снаряжении не было, на всякий случай инженеры заложили нам несколько шашек тротила, коробочку с капсюлями-детонаторами и несколько метров огнепроводного и детонирующего шнура. Иван Федорович перебрал инженерное имущество, распилил четырехсотграммовую шашку, взял пару детонаторов и по мотку ОШ и ДШ.
– Чего-нибудь придумаю, заодно мертвяка поищу, – рассказал свои планы Рыхлый. – Командир, я винтовку из чехла распаковал, прицел взял – тюленя добуду! Не бойся, звук выстрела здесь в море уходит от скал, на острове никто не услышит, – поспешил он меня успокоить.
Ну, а как же чукча и без винтовки?! «АКМ-С» с прибором бесшумной и беспламенной стрельбы – это не для него. Это – машина. А вот винтовка – это инструмент. Нет чтобы винтовку Драгунова на складе получить или новенькую снайперскую винтовку Стечкина, которые начали поступать на вооружение. Иван Федорович до истерики начальника службы РАВ довел, но выбрал старую «мосинку» выпуска тысяча девятьсот тринадцатого года. Шестьдесят восемь лет ружьишку. Так и прицел он подобрал из той же серии не «ПСО-1,2» (прицел снайперский оптический), а обыкновенный, без ночных ветвей и подсветки сетки «Цейс», выпущенный в Германии еще до начала Первой мировой. Над Рыхтынкеу никто не смеялся и не осуждал, въедливый чукча свое дело знает. А будешь ржать, так еще на собрании партячейки роты пропесочит. Или на социалистическое соревнование по снайперскому делу вызовет.
Рыхтенкеу снял с себя комбинезон, остался только в «аляске», закинул за спину сумку с инженерными принадлежностями, взял в руки винтовку и скрылся из глаз за камнями. Ковалев вязал узлы на фалах, готовясь к прохождению маршрута подъема.
Бахраджи осматривал боеприпасы, вынимая их из герметичных упаковок.
– Ара, как плот – все нормально?
– Командир, все хорошо! По манометрам стрелка не упала даже на деление, насос я подготовил по инструкции, если что, буду подкачивать. Дай команду, я кушать готовить буду! И пусть старшина приемник выдаст – буду музыку ловить, песни будем слушать, все сделаю ай как хорошо, как в моей столовой будет, – разразился речью словоохотливый армянин.
– Воду пресную нашел?
– Командир, все нашел! Вода хорошая вон там с камня стекает, чистый боржоми, фильтра не надо! Топляка на берегу тоже нашел, спирт жечь нельзя, воняет сильно, топляк сейчас сушить притащу, с сухой стороны щепочек настругаю, гореть будет хорошо, без дыма.
Я почесал голову: вроде все при деле, на разведку идем после того, как Кузнец оборудует подъем на остров, надо и себя чем-то занять.
– Кузнец, «разведчик-динамо» (переносное зарядное устройство, работает от кручения рукоятки вручную) цел?
– Все цело, вон возле Ары сумка – зарядка в ней, сейчас приемник дам. Я антенну попробую при подъеме тоже наверх затащить.
– Кузнец-джан, командира стыдно спрашивать, объясни мне, старому глупому армянину, мы в режиме молчания сидим, а радио слушаем, не опасно, а?
– С тебя шашлык за научно-просветительскую работу, – схохмил Кузнецов.
– Ай, дорогой, хочешь со свининки, хочешь с барашка, с курочки или с горной форели на решеточке – приедешь в Ереван после войны, все сделаем!
– Давай не загадывай. А про приемник все просто – он просто принимает радиоизлучения в эфир, то есть радиоволны, сам же в эфир ничего не передает, нет у него фона радиоизлучения. Понял, надеюсь, джан?
– Да, понятно, хорошо объясняешь, может, вместо меня агитатором побудешь, а? Сводку там зачитаешь, речи Леонида Ильича растолкуешь?..
– Эээ, дорогой, нет уж, изволь штатное расписание не нарушать! Ты коммунист старый, опытный, а я, комсомолец, могу неправильно текущий момент осознать.
– Так я тебе толкую, давай приемник наладим, радиобашню Камчатскую или Сахалинскую ловить, новости слушать! Вдруг уже ядерный удар нанесли, а мы и не в курсе.
– Если бы удар нанесли, мы бы уже по электромагнитному излучению поняли, – вклинился в разговор я, распаковывая ручное зарядное устройство.
Сзади нас неслышно появился Рыхтенкеу.
– Командир, я мертвяка нашел. Здесь, на берегу – прямо на входе в расщелину. Дней трое как лежит, крабы объедают.
Все-таки Ковалев в первый раз был прав – где-то неподалеку лежит труп! Мой нос вообще ничего не учуял. А Рыхлый, тот сразу, как охотничья собака, след взял.
– Осмотрел, Иван Федорович? Кто такой – американец?
– Посмотрел. Идем, командир, тоже смотреть. Наш моряк это, водолаз.
Вот это новость! Откуда на хорошо охраняемом острове взялся советский водолаз?! Не может такого быть! Надо идти смотреть и захоронить моряка, отдав последние почести.
Вышли группой, оставив Бахраджи на охранении. Через несколько минут хода, пройдя несколько метров вдоль узкой прибрежной полосы, подошли к нагромождению камней. Под двумя упершимися друг в друга валунами образовался небольшой грот, заваленный водорослями. Странно, но и здесь я никакого запаха не почувствовал. Рыхтенкеу начал осторожно разгребать водоросли, через пару минут мы увидели труп водолаза. Мужчина лет сорока где-то, лицо и голову уже начали объедать крабы. Черты уже не различишь. Клок седых волос на оставшейся коже черепа. Руки закоченели в полусогнутом состоянии, кончики пальцев ободраны до костей. Рядышком валяется сорванная, наверняка в последнем усилии, водолазная маска. Одет в черный гидрокостюм – вполне целый и не разодранный. Пояс с набором грузов, на лодыжке пристегнут нож. На груди – разбитая коробка индивидуального дыхательного аппарата спасения.
