— Сдается мне, что это прекрасное место вполне могло бы служить укрытием для хагсмаров. Думаю, они селятся в таких же пещерах. Я хочу с рассветом отправиться на разведку. В это время все хагсмары будут спать, и я смогу увидеть все, что нам нужно.

— Но как же вороны, Хуул? — спросил Фенго.

— Мне казалось, они не живут в пустыне?

— Казалось? — переспросил старый вожак, и сидевшие рядом с ним волки низко зарычали. — Мы не отпустим тебя без охраны, и не спорь.

— Я пойду! И я! Я тоже хочу! — послышались крики со всех сторон.

— Честное слово, трех волков будет вполне достаточно, — заверил собрание Хуул. Он обвел глазами стаю и выбрал трех самых крупных волков: — Доннгейл, Кайлин и Камран, вы пойдете со мной.

Под защитой этих волков он мог чувствовать себя в полной безопасности. Кроме того, огромный и могучий Доннгейл был чрезвычайно наблюдателен и никогда ничего не упускал из виду. Можно быть уверенным, что ни одно перышко хагмаров не укроется от его пристального взгляда!

С рассветом Хуул вылетел из пещеры и вскоре заметил небольшое углубление в песке, с одной стороны скрытое большими камнями. Застыв в воздухе, он спиралью спустился вниз, чтобы предупредить волков:

— Доннгейл, беги вперед и смотри, нет ли там перьев и пуха хагсмаров. Только помни, что пух у них не черный, как перья, а скорее темно-серый.

— Слушаюсь, Хуул.

Вернувшись, Доннгейл доложил, что впереди нет ни пуха, ни перьев, ни каких-либо других следов хагсмаров.

Хуул снова поднялся в небо, а три волка помчались по земле под ним. «Может быть, убежищ тут не так много, как мне показалось?» В тот же миг бежавшие внизу волки разом застыли. Посмотрев вперед, Хуул увидел вздымающиеся из песка огромные черные фигуры. Он подлетел чуть ближе, чтобы получше рассмотреть их. Вообще-то хагсмары всего в два раза крупнее совы, однако крылья у них поистине огромны, и Хуулу показалось, будто они черной грозовой тучей накрывают землю. Здесь было около тридцати хагсмаров, их черные тела ритмично вздымались и опадали в такт дыханию. Развернувшись, Хуул полетел обратно к камню, где ждали волки.

— Их там не меньше тридцати.

— Солнце еще высоко. Пройдет несколько часов, прежде чем они проснутся, — прорычал Кайлин. — Может быть, вернемся за остальными и нападем на них?

— Отличная мысль, — согласился Доннгейл, а Камран молча кивнул.

— Но, друзья мои, все не так просто. Да, преимущество внезапности будет на нашей стороне, но дневной свет приглушит зеленое сияние ваших глаз.

С тех пор как Хуул увидел в огне кузнечного горна зеленый свет, напомнивший ему свечение угля, он неотступно думал об этом. Он вспомнил, как Гранк когда-то рассказывал ему, что впервые увидел отражение угля именно в глазах волка Фенго. Хуул уже давно с опаской относился к углю, ведь он своими глазами видел, какое воздействие тот оказывал на всех, кто оказывался с ним рядом. Но есть ли какая-то связь между силой угля и зеленым сиянием волчьих глаз? Случайно ли в них обоих горит один и тот же зеленый огонь? А если нет, то что, если волки обладают силой, сравнимой — если не превышающей! — могущество фингрота хагсмаров? Вот только как бы получше использовать эту силу?

— Для того чтобы мой план сработал, нам придется дождаться темноты, — решил Хуул.

— А-а-а-а!

Трое волков сразу поняли, что молодой король прав. Накануне Хуул объяснил им, что зеленый свет волчьих глаз очень похож на свет угля, и ему кажется, будто этот свет может разрушить чары фингрота. Но для того чтобы зеленые волчьи глаза горели ярче, им придется действовать ночью, пожертвовав возможностью застать хагсмаров врасплох. Ну что ж, зато ночь обещала быть прекрасной — накануне узкий коготь убывающей луны почти растаял в темноте, а новолуние еще не началось. Значит, будет темно, как в пещере!

— Их не меньше тридцати, — доложил Хуул стае, когда они вернулись обратно. — Они спят в неглубокой песчаной яме. А теперь послушайте, что я придумал. — Хуул спорхнул со скалы, на которой сидел, и прочертил когтем по песку. — Вот это яма. Тут скалы — тут, вот тут и еще здесь. Всего скал пять, все невысокие, с плоскими вершинами. Вас тридцать, как и хагсмаров. Вы разделитесь на пять отрядов, по шесть волков в каждом, а я буду помогать там, где понадобится.

Он сделал паузу, ожидая, пока волки обдумают его слова, и продолжал:

— Мы должны выйти до сумерек, в тот призрачный срок, когда последняя капля дневного света растворяется в первых тенях ночи. Эти тени помогут нам незамеченными добраться до скал. Вы все поняли?

— Да, — ответили волки. Чего же тут непонятного? План Хуула немногим отличался от привычной для них охоты на северных оленей.

— Помните, если мы все сделаем правильно, то первая атака будет очень легкой, а затем вы начнете убивать.

И снова волки прорычали: — Да!

— Фенго, ты готов возглавить волчью песнь?

— Да, Хуул. Мы начнем с самого низкого воя, с тихого скулежа, затем перейдем к общему вою и закончим песней смерти.

— Песнь смерти! — Огромный Быстровей вскочил на задние лапы и взмахнул передними в сторону садящегося солнца.

— Песнь смерти! — запрыгали остальные волки.

Хуул с восторгом смотрел на них. Разве есть на свете более верные существа, чем волки? Более благородные, умные и храбрые?

И хотя уголь был сейчас очень далеко отсюда, на маленьком острове, запертый в ажурный металлический ларец в форме слезы, Хуул чувствовал его силу в зеленом сиянии волчьих глаз. Когда-то Гранк увидел отражение угля в зеленых глазах Фенго, а теперь Хуул видел его в глазах каждого волка, и это внушало ему уверенность в победе. Ему не нужно было держать уголь под крылом, он мог просто посмотреть в волчьи глаза, чтобы почувствовать прилив силы. И желудок подсказывал Хуулу, что эта сила сможет победить хагсмаров. Это тоже была магия, но хагсмары никогда не смогут ее понять, не говоря уже о том, чтобы в нее поверить.

С тех самых пор, как Хуул впервые познакомился с волками, он нередко чувствовал себя больше волком, чем совой. Вот и теперь, низко паря над серебристыми волчьими спинами, он вновь испытывал это странное ощущение. Сова и волки двигались вперед вместе с сумраком наступающей ночи, и Хуул желудком чувствовал каждый шаг бегущей внизу стаи. Он тоже дышал короткими частыми вдохами. Сейчас волки бежали плотной цепью, изготовившейся к нападению из засады. Хуул уже знал, что при приближении к месту битвы они слегка перегруппируются на бегу. Волчья организация всегда вызывала у Хуула восторг. Различные тактики поведения приводились в действие при помощи серии беззвучных сигналов, отточенных и неизменных, как движение планет или путь звезд по ночному небу. Сами волки называли свою стратегию просто: Большая игра.

Тьма сгущалась. Ночь обещала быть безлунной, а значит, очень скоро хагсмары проснутся. С каждой минутой Хуул все сильнее ощущал себя волком. Ему казалось, что его лицевой диск начинает вытягиваться вперед, а клюв превращается в длинный волчий нос. Ушные отверстия тоже вытянулись над головой, так что он мог шевелить ими в разные стороны, собирая звуки. Огромное волчье сердце оглушительно колотилось у него в груди, и даже когти как будто стали другими. «Я не волк, но я волк, — думал он. — Крылатый волк».

Они приближались к пяти камням. Теперь нужно было незаметно спрятаться за ними и ждать. Как только первый хагсмар пробудится ото сна, Хуул даст сигнал к началу новой фазы Большой игры.

Они ждали и ждали. Наконец Хуул почувствовал, что дыхание спящих слегка изменилось. Он поднял лапу и чиркнул когтем по скале. Это был первый сигнал, по которому волки вскочили с земли и заняли свои места на камнях. Затем по знаку Фенго они начали волчью песнь. Дикий, первобытный мотив прорезал тишину ночи. Хагсмары обезумели от ужаса. Пробудившись ото сна, они в страхе били крыльями, пытаясь подняться в воздух. Но ночь вдруг замерцала всполохами пронзительного зеленого света. Хуул слышал, как хагсмары отдают какие-то приказания хагам на том странном языке, на котором они всегда разговаривали со своими крошечными ядовитыми слугами. Он видел, как колышется оперение хагсмаров, но ни один хаг так и не появился оттуда. Похоже, зеленый свет парализовал их, прежде чем они успели высунуться из своего безопасного убежища. Хагсмары ударились в панику. Хуул услышал визгливый приказ привести в действие фингрот и понял, что настало время главного испытания.