Гретхен кивнула, но была слишком занята игрой с Креем и, как ему показалось, слушала не очень внимательно. Однако повторять поручение у него не было времени.

Якоб пошел пешком, уверенный, что они не разминутся. Город небольшой, и найти ее будет нетрудно.

Он спускался по узким, извилистым улицам, шагая прямо через снежные сугробы, не замечая ничего вокруг и вспоминая недавний разговор с Томасом.

Сегодня он опять застал телохранителя в библиотеке. Его друг был, казалось, смущен неожиданным появлением Якоба. Перед ним на столике для чтения лежала раскрытая рукопись, такая старинная, что ее кожаный переплет местами отслаивался. Убедившись, что Эллисон здесь нет, Якоб хотел сразу же уйти, но Томас заставил его прочитать то, что обнаружил в древнем томе. До Якоба не сразу дошло значение этих написанных от руки на латыни строк. Когда он поднял голову и улыбнулся другу, тот ответил ему довольной улыбкой.

— Так вот чем ты тут занимался, старина! Я и сам в последнее время много читал. Храни это как собственную жизнь. Тут наше спасение.

— Еще одно, — сказал Томас. Якоб нетерпеливо приподнял бровь. Томас откашлялся и нервно поскреб в бороде. — Я должен кое в чем повиниться перед вами. Это я сообщил в «Таймс» информацию об Эллисон и ребенке.

— Ты?!

— Да, сэр. Видите ли, эта женщина не такая, как все. Я видел, что вы любите ее, но вас нужно было подтолкнуть.

— Подтолкнуть! — повторил Якоб, не веря своим ушам. — Жестковатый получился толчок!

— Да, сэр, похоже на то.

— И ты сожалеешь об этом?

С минуту Томас смотрел на него, словно взвешивая последствия неверного ответа.

— Нет, сэр, не сожалею. Вы любите ее. И она того стоит.

Люблю ее, повторял про себя Якоб, энергично шагая по улочкам. Люди здоровались с ним, приветливо махали руками, желали frohliche Weihnachten. Счастливого Рождества! Здесь, у себя в стране, ему не нужен был телохранитель. Его подданные видели, как мальчишкой он носился по улицам их города, и никому не казалось странным, если принцу иногда хотелось прогуляться.

И тут он заметил Эллисон. Окликнув, бросился навстречу. Но что такое? Необычная отчужденность в ее поведении изумила его. Эллисон отвела глаза и без особой радости ответила на легкий поцелуй.

— Что случилось? — спросил он.

— Ничего.

Он оглянулся через плечо на дверь, из которой она вышла. Reiseburo. Бюро путешествий!

— Ты собираешься куда-то поехать? Если тебе не нравится в Эльбии, мы можем несколько месяцев в году жить в Италии... во Франции... или в Соединенных Штатах. — Он нервно засмеялся. — Я легок на подъем, дорогая!

— Это бесполезно, Якоб, — сдавленным голосом произнесла Эллисон. — Ничего не получится.

— Что ты хочешь этим сказать? Что не получится? Разве тебе не нравится во дворце? Там все уже тебя обожают!

Кровь отлила от лица Эллисон.

— Не все!

Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе.

— О чем ты говоришь? Кто-нибудь сказал тебе что-то обидное?

— Фредерик меня ненавидит.

— Он старомодный напыщенный дурак! — резко бросил Якоб.

— Я виделась и с твоим отцом...

— Когда?

— Часа два назад. Я вошла в библиотеку, чтобы поработать, а они уже были там — он и Фредерик.

Руки Якоба, конвульсивно сжавшись, вцепились в толстую шерстяную ткань ее пальто.

— Что он тебе сказал?

Эллисон на секунду закрыла глаза, глубоко вздохнула и посмотрела на него с неестественно спокойным выражением.

— Сами слова не имеют значения. Важно то, что он прав, Якоб.

— Прав в чем? — крикнул он, не думая о прохожих, которые явно узнавали и... обходили стороной разгневанного будущего монарха.

— Я... я мешаю, — проговорила она.

— Отец так сказал? Сказал, что ты мешаешь?!

— Да, только более конкретными словами. И он прав, я действительно мешаю! — Эллисон смахнула слезы. — Мы делаем вид, что все образуется, но ничего не выйдет! На самом деле тебе нужно, чтобы я была твоей любовницей, а ты бы мог заменить на троне отца, как ожидается, но я не буду... не могу... — Она покачала головой, не в силах продолжать.

— Я женился на тебе! — прорычал он. — Или ты забыла?!

— А бал, Якоб? А графиня? Ты согласился на помолвку в ожидании нашего развода?

Он просто не верил своим ушам. Какую же кучу вранья наговорили ей эти двое старых чудаков!

— Нет! Я согласился встретиться с графиней только потому, что брачное предложение заочно брать назад не подобает.

— Но ты же просил ее выйти за тебя замуж?

— Нет! Фредерик сделал это предложение от моего имени... без моего разрешения. Очевидно, ему приказал отец. — Якоб вздохнул. — Я занимался поисками какой-нибудь зацепки, которая давала бы мне право жить так, как я сам хочу. Ее нашел Томас... — Он привлек ее к себе. — Все будет зависеть от того, что произойдет во время рождественского бала. Только обещай мне, что не сбежишь вместе с Креем, пока ситуация не прояснится.

— Но, Якоб... — начала было она.

— Молчи, — прошептал он и легко коснулся губами ее губ. — Оставь политику мне. Это то, что удается мне лучше всего. — Он посмотрел на нее с дьявольской усмешкой: — Впрочем, у меня есть еще один талант...

Замок украшали к празднику. По всем комнатам в расположенные ярусами золотые и серебряные подсвечники вставили свечи. Мужчины вносили огромные мешки с зелеными ветками, которые надо было укрепить вокруг дверей и сплести в бесконечные гирлянды для украшения лестничных перил и балконов.

Якоб вспомнил имя портнихи, которая шила для его матери, предпочитавшей эту мастерицу многим европейским модельерам, приходившим и уходившим вслед за модой. Времени было в обрез, но Хелена заверила их, что успеет сшить платье. Были выбраны ткань и фасон, потом состоялись три примерки, и наконец в день бала наряд был готов.

Когда Хелена развернула свое законченное творение, Эллисон ахнула от восторга.

Платье больше походило на произведение искусства, чем на предмет одежды. Ткань цвета сливочного масла переливалась и тихо шуршала. Юбка изящными мягкими складками спускалась до пола. Лиф облегал идеально, приподнимая груди и открывая мягко очерченные округлости над вырезом, отделанным мелкими жемчужинами и радужно мерцающими хрустальными бусинками. Эллисон почувствовала себя настоящей сказочной принцессой и чуть не расплакалась от волнения, стоя перед зеркалом в полный рост.

— Просто чудо! — прошептала она. — Не знаю, как вас и благодарить, вы сшили мне волшебное платье за такое короткое время.

— Для меня это большая честь, — ответила Хелена. — Если вам что-то еще потребуется для гардероба, всегда обращайтесь ко мне, принцесса.

Принцесса! Но принцессой ей быть недолго. Эллисон уже решила. Сразу после Рождества она с Креем вернется в Коннектикут.

В этот вечер она уложила Крея и только потом начала одеваться. На все про все ушло два часа — Эллисон отказалась от услуг горничных. К тому же хотелось побыть одной и подготовиться к балу без суеты. Это занятие успокаивающе подействовало на ее нервы. К тому времени, как пришла Гретхен, чтобы присмотреть за Креем, Эллисон заканчивала наносить макияж.

— О, ваше королевское высочество! — воскликнула девушка. — Никого красивее вас я еще не видела при дворе. Никогда!

— А графиня ди Таранто? — Эллисон слышала, как горничные шепотом произносили имя. Должно быть, это и есть та женщина.

Гретхен покраснела и уставилась в пол.

— Графиня была здесь на прошлогоднем балу.

— Ну и как она?

— Ах, не так уж, чтобы очень. Она вся... как это называется? Силиконовая и обесцвеченная.

Но искренний ответ девушки не принес успокоения.

В горле стоял ком размером с Коннектикут, когда она открыла дверь в ответ на тихий стук, раздавшийся ровно в восемь вечера. На пороге возвышался Якоб. Глаза ее мгновенно наполнились слезами, но сейчас это были слезы счастья. Широкоплечая стройная фигура в безупречно сшитом черном смокинге... Алая перевязь наискось пересекала его грудь. Лацкан украшало несколько военных и гражданских золотых медалей. Черные волосы отливали синевой, а глаза ярко блестели.