— Отчего ты плачешь? — спросил Якоб, качая головой и настороженно улыбаясь.

— Ты такой красивый! — воскликнула Эллисон. — Мужчина не имеет права быть таким великолепным!

Он негромко засмеялся.

— Ты мне льстишь. — Его взгляд заскользил по ней. — Боже милосердный, ты просто ослепительна, Элли! Все мужчины в зале будут драться за возможность покружить тебя в вальсе.

— Хорошо, что Томас успел дать мне несколько уроков. Смею надеяться, что никому не отдавлю ноги.

— У тебя все получится. — Якоб предложил ей руку, она просунула свою ему под локоть, и затянутые в белую перчатку пальцы легли ему на рукав. Сейчас Эллисон действительно чувствовала себя настоящей принцессой. Хотя бы на одну ночь!..

Принц окидывал взглядом полный гостей бальный зал. Вон опять мелькнула Элли, которую кружил по блестящему паркету богатый венский промышленник. Через плечо партнера она увидела мужа и подмигнула ему. Элли великолепна, подумал он и гордо выпятил грудь. Кто бы ни приглашал ее на очередной танец, она любезно отвечала согласием, с одинаковой легкостью очаровывая бухгалтеров средних лет, щеголеватых молодых герцогов и пожилых садовников. А народу очень много — в этом году на бал явились почти все взрослые эльбийцы, приехали знаменитости со всей Европы.

Якоб снова огляделся по сторонам и увидел то, чего больше всего боялся. Его отец и Фредерик сидели за одним из главных столов на возвышении в обществе графини и ее родителей. Фредерик встретился с ним глазами и знаком пригласил присоединиться. Графиня полыхнула улыбкой мощностью в тысячу ватт.

Якоб ощутил холодок в желудке и торопливо окинул глазами зал в поисках Томаса. Тот обещал быть здесь к этому времени. Где его черти носят?

— Извините за опоздание, сэр, — тихо сказали прямо у него за спиной.

Якоб резко обернулся и схватил старого друга за руку.

— Слава Богу! Я не хотел начинать без тебя. Принес?

Томас торжественно кивнул.

— Да, сэр. Остается надеяться, что этого будет достаточно.

— Если нет, то нам всем крышка, — тихо пробормотал Якоб, наклеив на лицо улыбку, предназначавшуюся для гостей отца.

— Да, сэр, — подтвердил Томас. — Вы хотите, чтобы Эллисон... принцесса участвовала в обсуждении этого вопроса?

— Наверно, так будет лучше, — решил Якоб после секундного колебания. — Не хочу, чтобы она неправильно истолковата мою встречу с графиней. И так уже готова в любой момент сорваться и бежать домой.

— Полагаю, что так, — согласился Томас. — И я бы не стал винить ее за это. Я схожу за ней, сэр.

Якоб глубоко втянул в себя воздух, одернул рукава смокинга и направился в конец зала. Оркестр играл бурный венский вальс. Музыка достигла драматического крещендо, которое соответствовало чувствам принца, пока он шел между гостями, обмениваясь с ними приветствиями и поздравлениями. Глаза его были прикованы к отцу. Он мысленно повторял те слова, которые должны были в следующие несколько минут сотворить чудо. Слова, от которых зависело будущее его самого, его семьи и его страны.

Их взгляды встретились, и Якоб увидел на лице отца тревогу. Старику, конечно, несладко! Если он, его сын, сегодня откажется жениться на графине, если откажется выполнить свой долг перед троном, это будет значить, что король лишается наследника. За власть в стране станут бороться бароны и герцоги, а также более мелкая знать. Начнется хаос.

Якоб остановился у королевского стола и чопорно поклонился.

— Ваше королевское величество... Сэр Фредерик... — Он медленно повернулся к остальным. — Графиня, вы, как всегда, прекрасны!..

Женщина вскинула подбородок, открывая взорам украшавший ее шею изумруд величиной с куриное яйцо.

Якоб отвернулся и бесстрастно поздоровался с ее родителями. Краем глаза он заметил Томаса, ведущего к ним Эллисон. Томас что-то шептал ей, ободряюще похлопывая по руке. В каком она, должно быть, ужасе!

Якоб протянул Эллисон руку, и она, приняв ее, встала рядом. У нее было такое чувство, будто каждый нерв ее тела содрогается от бешено пульсирующих в нем электрических разрядов. Хотелось убежать подальше отсюда, чтобы не видеть осуждающих взглядов этих людей. Король и его советник ненавидят ее и сделают все, чтобы убрать самозванку из жизни Якоба! А для графини и ее родителей она в лучшем случае досадная помеха. То, что эта красивая, увешанная драгоценностями женщина смотрела на нее лишь с терпеливым любопытством, усиливало панику Эллисон.

— Раз уж мы все тут собрались, — начал Якоб, — позвольте мне вкратце изложить свои планы.

Фредерик вскочил со своего кресла.

— Ваше высочество, будет лучше посовещаться в конфиденциальной обстановке, если вы хотите объявить сегодня что-то важное.

— Нет, — твердо сказал Якоб. — Мы достаточно совещались. Не думайте, будто я не ценю вашего наставничества. Но сейчас пришла пора мне решать.

— Якоб! — предостерегающим тоном произнес король, пронзив его гневным взглядом. — Сын мой, не поступай опрометчиво!

— Впервые в жизни — не буду, обещаю! — Якоб повернулся к Эллисон, которая была близка к обмороку. — Дорогая жена, я пообещал тебе, что найду способ сохранить тебя, и нашел.

Графиня тихо ахнула. Ее родители начали что-то сердито говорить по-итальянски Фредерику, и вид у того стал беспомощный. Король мрачно смотрел на сына.

— О, Якоб, нет! — воскликнула Эллисон. — Ты не можешь отвернуться от своего народа!

— А я и не намерен это делать, — заявил принц.

Оркестр перестал играть, и все замолчали. Глаза сидящих за столом обратились к Якобу. Эллисон показалось, что прошла целая вечность, пока он собирался с мыслями.

— Я приму трон от отца первого января наступающего года, как того требует традиция. И рядом со мной будет моя жена, Эллисон Коллинз фон Остеранд.

— Но это невозможно! — раздался рев короля.

Гости, ближе всех оказавшиеся к столу, повернули головы на шум, потом стали отходить подальше от возвышения. Передаваемая шепотом новость о раздоре в королевской семье расползалась по огромному залу.

— Нет, — спокойно сказал Якоб, — здесь нет ничего невозможного. — Он повернулся к Томасу, протянул руку и взял потрепанный том. — Это журнал протоколов, который вел лорд-канцлер Эльбии с 1535 по 1551 год. В нем зафиксированы все имеющие законную силу королевские декреты, изданные в то время. Как тебе известно, отец, есть два пути установления закона — либо письменно, как в конституции, либо на основании прецедента. Если какое-то действие было признано законным в прошлом, то оно должно быть признано таковым и в настоящем.

Эллисон вцепилась в руку Якоба. Она еще не понимала, куда он клонит, но что-то подсказало ей, что перед ними вдруг забрезжила надежда.

— Это верно, — сказал Фредерик, — но я не вижу, каким образом это...

— Слушайте меня! — перебил Якоб, и раздражение в его голосе сразу заставило советника замолчать. — Этот свод законов и процедур королевского двора устанавливает прецедент, имевший место при дворе Хенрика фон Остеранда, третьего короля нашей династии на троне Эльбии. Он женился на женщине из персонала кухни.

За столом раздался общий вздох ужаса, а сердце Эллисон взмыло к небесам. Теперь ей стал понятен замысел мужа.

— Хенрик выбрал в жены простолюдинку, но перед тем, как официально женился на ней, вынес это дело на суд народа.

— Был проведен плебисцит, — пояснил Томас, взяв книгу у Якоба и открыв ее на заложенной странице. Он положил ее на стол перед королем, но тот с отвращением оттолкнул ее в сторону. Фредерик подхватил книгу и стал читать, быстро шевеля губами — переводил про себя с латыни. — Жители Эльбии знали избранницу, короля. Это была хорошая женщина, уважаемая в городе, хотя и служанка по рождению. За те два года, что она была сожительницей Хенрика и опорой ему, пока шла ужасная война, она сделала много добра людям и завоевала их сердца. — Томас посмотрел на Эллисон, та вспыхнула румянцем. Должно быть, эти двое перекопали сотни томов из всех уголков замка, пока нашли ту юридическую зацепку, которую искали.