— Но мысленно ты всегда видела конец, — ответил он. — Ты мне не доверяла, не хотела, чтобы я узнал, кто ты, не желала впустить меня в свой мир.

— Я очень надеялась, что это произойдет, — тихо произнесла Эрин с болью в сердце оттого, что надежды не сбылись. Он упрекает ее в обмане, потому что сам не хочет войти в ее мир.

Голубые глаза Питера как два лазера пронзили Эрин, и в его взгляде она прочла свой приговор — он ей не верит. Эрин сдалась.

— Мне жаль, Питер, что ты все представил себе именно так. Я хочу поблагодарить тебя за все то, что ты мне дал.

Питер сжал губы, словно не желая признаться в том, что у них были счастливые моменты. Эрин поняла — он уверен в своей правоте и видит все исключительно в черном цвете.

— Прощай. — Она быстро отвернулась, подавив желание убежать. Сердце тяжело колотилось в груди. Только бы выдержать! Ей все же удалось твердым шагом пересечь комнату и подойти к двери, за которой начиналась жизнь без него.

Хоть бы Питер ничего не сказал!

Он молчал.

Это было зловещее молчание. Питер Рэмси считал, что она его использовала, и ему было ненавистно это сознавать. А Эрин ужасало то, что причина этой ненависти кроется в ней, но что-либо изменить было не в ее власти. Сказка закончилась.

Миллиардер и писательница не нашли общего языка.

Питер весь кипел. Ну и роль он сыграл в спектакле, поставленном Эрин! Как только ситуация перестала ее устраивать, она тут же ушла от него. Потешилась недолго выдумкой о принце, удовлетворила свой сексуальный голод, получила удовольствие от развлечения в Рандуике… А он у нее все это время был мальчиком для игр.

Он мог бы догадаться обо всем, если бы не был так слеп и не вообразил в воспитательнице детсада Золушку. Вечером в пятницу Эрин нарядилась, чтобы покорить его, и, ни секунды не колеблясь, поехала с ним из тайского ресторана в его «замок». А молчала всю дорогу до Бонди-Бич потому, что он делал именно то, чего она от него ждала. Зачем же утруждать себя болтовней, когда игра идет по заготовленному сценарию!

А сцена на балконе и сексуальные утехи… И это воспоминание тоже было отравлено сознанием того, что ее интересовала лишь физическая близость и к тому же на ее условиях. Да она все время диктовала ему свои условия! Он мысленно подвел неутешительный итог: гордый отказ принять от него одежду; резкое предупреждение — «я не твоя собственность»; перечисление качеств возможного мужа; интерес к лошадям и скачкам, как сюжету для сочинительства.

Но теперь игра закончена.

Она покинула его, и он не собирается ее возвращать. За всю жизнь его еще никто так не унижал.

Питер дождался, чтобы Эрин ушла из квартиры и уехала на такси. Куда? Да туда, где она живет… А кстати, где она живет? Это она тоже от него скрыла.

Он оделся для тренажерного зала, поскольку ему было необходимо выпустить пар, освободиться от отрицательных эмоций. Эрин в отличие от него, кажется, совсем не волновалась.

После двух часов изнурительных упражнений Питер выходил из фитнес-центра. Зазвонил мобильник, и на дисплее высветился номер телефона матери. Питер вспомнил о приглашении на ланч, о чем, разумеется, забыл. Выругавшись себе под нос, он включил соединение.

— Прости, мама. Я должен был сам тебе перезвонить. Сегодня с ланчем не выйдет. Эрин занята.

— Как жаль! Я так хотела с ней познакомиться. Может быть, в другой раз?

Питер поморщился. Ему следовало этого ожидать, учитывая интерес матери к «писательнице».

— Боюсь, что не могу этого обещать. Мы сегодня утром поссорились, и между нами все кончено, — откровенно признался он, чтобы поставить точку на неприятной для него теме.

— Мой дорогой! А я решила, что ты наконец-то встретил хорошую, серьезную девушку, — расстроилась мать. — В ее сказках столько доброты…

По отношению к нему ее доброта была весьма специфической!

— …и они прекрасно иллюстрированы, — продолжала мать. — У нее артистичная натура, раз она способна все это сочинить. Питер, ты, должно быть, привязался к ней. Она, помимо всего, красива. Почему, скажи на милость, ты ее не удержал?

— Мама, все наоборот — это она меня не удержала. Понятно? — огрызнулся он.

— Но почему? Чем ты ее обидел?

Так! Выходит, что во всем виноват он! Питер заскрежетал зубами.

— Я не желаю это обсуждать.

— Это из-за статьи в газете? Разве она не понимает, что появление ее рядом с тобой тут же привлекает внимание прессы?

Питер подошел к своей машине, припаркованной у обочины тротуара недалеко от фитнес-центра.

— Мама, я же сказал, что не хочу об этом говорить. До свидания.

Он прервал связь, засунул мобильник в карман рубашки, открыл дверцу «БМВ» и сел за руль. Возвращаться домой не хотелось — там еще ощущалось присутствие Эрин. Лучше поехать в яхт-клуб. Это поможет ему поскорее забыться и выбросить ее из головы.

Несколько недель Питер старался не думать об Эрин Лавель. Днем он с головой погружался в дела, а вечерами проводил время как обычно: развлекался, встречался с друзьями, по выходным играл в сквош, теннис и поло. Вопросы о своих отношениях с ней он пресекал, говоря, что Эрин просто захотелось посмотреть на скачки, и поэтому она поехала с ним.

Это была ложь… ложь во спасение.

А выбросить ее из головы он не мог.

Другие женщины его не занимали, и ни одну из них он не хотел видеть в своей постели. Слова матери о том, что Эрин красива и у нее чудесная душа, буквально преследовали его, и Питер начинал вспоминать все то хорошее, что ему в ней нравилось. Возможно, он совершил ошибку, столь бурно прореагировав на ложь Эрин. А разве сам он не солгал, когда в парке не захотел назвать свое настоящее имя?

Эрин сидела за письменным столом, уставившись в погашенный экран монитора. Какой смысл включать компьютер? Сегодня она все равно не в состоянии работать. Тогда зачем она здесь сидит? Наверное, потому, что это — привычное место, где ей всегда было удобно, где слова так и выскакивали на клавиатуру из-под пальцев. Но сейчас в мозгу присутствовало только одно громадное слово, застилавшее собой все другие.

Беременна.

Ужас, охвативший ее, лишил воли. Эрин не сразу распознала симптомы. Да и как она могла сообразить, что к чему, когда ничего не знала о беременности? Она плохо спала, но решила, что причина — мучительные мысли о Питере Рэмси. И ела больше обычного — опять же, чтобы забыться. А по утрам ее тошнило.

Эрин объясняла это тем, что ее организм дал сбой из-за противозачаточных таблеток, которые она принимала много лет для регулярного месячного цикла и которые почему-то перестали оказывать на нее желаемое действие. Она пошла к врачу, и тут-то выяснилось, что она беременна.

Она станет матерью.

А отец — Питер Рэмси.

Таблетка, которая помимо регулярных месячных гарантировала девяносто девять процентов защиты от беременности, подвела. Всего две ночи понадобилось Питеру Рэмси, чтобы пробить эту защиту. Всего две ночи пылкой сексуальной близости. А может, это собственная плоть подвела ее? Она сама была не в состоянии остановиться. То, что происходило у них, было так… так необычно и удивительно.

Но фантастического секса оказалось недостаточно для продолжения их отношений. Питер испугался, что в центре внимания окажется «сочинительница сказок», а не он. Но она никогда не хотела этого внимания и вполне была бы счастлива, оставаясь в тени всю оставшуюся жизнь. А как раз стремление избежать публичности сыграло с ней злую шутку. Но если бы она стала появляться рядом с Питером, то проблем все равно хватало бы.

И сейчас хватает.

Ребенок от Питера!

Он наверняка подумает, что она солгала ему о таблетках.

Сможет ли она сохранить от него в секрете то, что ждет ребенка? Они вращаются в разных кругах, и их пути не должны пересечься. Если только кто-нибудь где-нибудь не проболтается о том, что у Эрин Лавель будет ребенок. В этом случае Питеру не составит труда соотнести факты, и тогда он будет бороться с ней не на жизнь, а на смерть за право опеки над ребенком. Все может обернуться для нее непоправимой бедой. Он обвинит ее в еще большей лжи и возненавидит, если она скроет от него то, о чем он должен и имеет право знать. Питер говорил ей о своих воззрениях на отцовство, и совесть у нее будет не чиста, если она спрячет от него ребенка. Это нечестно ни по отношению к нему, ни к будущему сыну или дочке, которые захотят знать, кто их отец.