Напитанный росой ветерок весьма беспардонным образом шарил по обнаженным груди и животу Лаванды. Зато со спины по телу разливалось удивительное ощущение уюта и защищенности. Это Николас отдавал ей свое тепло. Одна его рука, подложенная Лаванде под голову, заменяла подушку, а вторая властно покоилась на бедре молодой женщины. Судя по равномерному дыханию, он еще крепко спал.

Осторожно, чтобы не потревожить, Лаванда высвободилась из его объятий, дотянулась до кимоно, набросила на плечи и лишь после этого осмелилась взглянуть на спящего мужчину.

Переменив положение, он по-детски подложил ладони под щеку и от этого стал казаться трогательно-беззащитным. В то же время его лицо, безмятежно спокойное, завораживало суровой, истинно мужской красотой.

Густые ресницы, скрывающие, как знала Лаванда, небесной синевы глаза, правильной формы брови, слегка сходящиеся к переносице, приоткрытый рот, манящий обещанием сладких поцелуев, — все было совершенно и достойно резца талантливого скульптора.

Любуясь им, Лаванда вдруг ощутила непреодолимое желание прикоснуться к нему губами. Однако это могло разбудить Николаса, что никак не входило в ее планы.

Она собиралась исчезнуть до его пробуждения. Ей не хотелось испытывать неловкость, одеваясь в его присутствии и разговаривая так, словно все произошедшее ночью было для нее в порядке вещей.

Лаванда боялась выдать себя случайным взглядом, словом… Кроме того, грим на лице несколько стерся и теперь сквозь образ гейши Песчаный Лотос явственно проступали черты мисс Лаванды Лир.

Осторожно ступая по полу, натертому до лакового блеска сывороткой тофу, она вышла из чайного павильона и поспешила к Итисудзу…

Открывшая дверь прислуга сообщила, что госпожа еще спит. Тогда Лаванда прошла в одну из комнат, намереваясь дождаться ее пробуждения.

Увидев свое отражение в зеркале на стене, она попросила принести воды, чтобы привести себя в порядок. К тому времени, когда Итисудзу вышла к ней, Лаванда уже приняла свой обычный вид, ничто не напоминало в ней прекрасную японку.

— Как прошло свидание? — с лукавой смешинкой в глазах поинтересовалась гейша. По всему было видно, что для нее не является секретом все произошедшее в чайном павильоне нынешней ночью.

Лаванда ответила ей слабой улыбкой, говорящей о том, насколько истощены ее силы.

— Восхитительно! — Она медленно закружилась по комнате и пропела: — Я люблю Николаса Ридли…

— Насколько я помню, еще недавно некая молодая англичанка испытывала по отношению к нему прямо противоположные чувства. Что произошло? Он околдовал тебя? — со смехом продолжила расспросы Итисудзу.

— Да! Он применил ко мне самые сильные чары: всевозможные ласки и поцелуи, — ответила Лаванда.

Она внезапно подбежала к подруге и, взяв за руки, торопливо заговорила, раскрывая перед ней все тайники своего сердца:

— Когда он касается меня, я испытываю такое блаженство, словно поднимаюсь на пушистом облаке в небеса. Слова любви, которые срываются с его губ, наполняют мою душу неземным счастьем. А глаза… Целой жизни не хватит, чтобы расплатиться за наполненные нежностью взгляды, предназначенные мне…

— Не тебе, а гейше Песчаный Лотос, — поправила подругу Итисудзу и спросила: — Ты намерена открыться ему и рассказать правду о себе?

Радость на лице Лаванды сменилась печалью. Она покачала головой и, тяжело вздохнув, произнесла:

— Я не могу сделать этого… Николас никогда не простит мне обмана. Даже если я признаюсь ему в своих чувствах, он не поверит в их искренность. — Лаванда обратила к собеседнице исполненный страдания взгляд. — Ты говорила, что я попалась в собственную ловушку, и была права… Я не знаю, как мне быть…

Итисудзу успокаивающе погладила ее по голове, но ничего не сказала. Гейша прекрасно понимала, что ей нечего посоветовать там, где замешана любовь. Только двое, он и она, те, кого это касается, в силах распутать нити собственных судеб.

— Лотос… — позвал Николас, пробуждаясь от сна и открывая глаза.

Ответом ему была тишина, разбавленная лишь пением птиц и шелестом листвы.

Он сел и, осмотревшись, обнаружил, что остался в полном одиночестве. Если бы не тонкий аромат волос гейши, все еще витающий в воздухе, его бы одолели сомнения насчет реальности свидания с Песчаным Лотосом.

Гадая, почему она ушла, не дождавшись, когда он проснется, Николас оделся и торопливо привел себя в порядок. А затем, выглянув наружу и убедившись, что его никто не видит, покинул ночное пристанище…

Весело насвистывая незатейливый мотивчик, он шел по «цветочному кварталу», одаряя улыбками встречных прохожих. На душе было легко и радостно, как у человека, который любит и знает, что чувство это взаимно.

Поравнявшись с проезжающим мимо рикшей, он договорился с ним о сходной цене и спустя несколько минут, восседая на мягкой подушке, уже направлялся домой с комфортом средневекового восточного вельможи…

Телефон зазвонил, как всегда, не вовремя. Николас, еще не окончивший принимать душ, с остатками мыльной пены на теле, чертыхаясь, схватил полотенце и прошел в кабинет, чтобы снять трубку.

Звонивший оказался секретарем посольства, который сообщил ему о том, что господин посол желает видеть его у себя в самое ближайшее время.

Известие озадачило Николаса. Подобная поспешность могла означать одно: случилось что-то из ряда вон выходящее. И он готов был поспорить, что ничего хорошего встреча с шефом ему не сулит.

Предчувствие его не обмануло. Когда спустя два часа Николас вошел в кабинет посла, тот встретил его неодобрительным взглядом и вместо приветствия протянул лондонскую «Трибуну».

— Потрудитесь объяснить Ридли, откуда журналистам в Англии стало известно то, о чем мы с вами говорили вчера здесь, в Токио?

Николас развернул газету и обнаружил на первой странице одну из своих фотографий. Она была размещена под напечатанным жирным шрифтом заголовком: «Дипломат и гейша: любовь и политика».

Далее следовала сама статья:

Как стало известно из достоверных источников, известный плейбой-дипломат Николас Ридли, недавно зачисленный в штат британского посольства в Токио, пал жертвой прекрасных глаз японской красавицы.

Эта история могла бы считаться счастливой, если бы женщина, чье имя пока остается тайной, не была гейшей. Перед влюбленным встал выбор: дальнейшая дипломатическая карьера или радости семейной жизни.

Напомним, что имя Николаса Ридли не раз упоминалось в связи с покинутыми им женщинами. Среди жертв хладнокровного ловеласа особого внимания заслуживают леди Кэролайн Аскотт и леди Дайана Уорвик, которых мистер Ридли оставил буквально у церковных дверей.

Похоже, последнее увлечение Николаса Ридли оказалось гораздо серьезнее предыдущих. Но каков будет окончательный выбор молодого дипломата: политика или любовь?..

Закончив читать, Николас саркастически усмехнулся и произнес:

— О нашей беседе, равно как и о моем отказе от занимаемой должности, я оповестил только наше министерство в Лондоне. Раньше я подозревал о наличии у меня там врагов, теперь мне это известно доподлинно.

Выслушав ответ Николаса, посол задумался и, тяжело вздохнув, сказал:

— Вы симпатичны мне, Ридли, и у меня нет причин не доверять вашим словам. Однако скандал, которого я так опасался и от которого хотел вас уберечь, разразился. Колесики движутся, механизм запущен, и у меня не остается иного выхода, кроме как принять вашу отставку. Поверьте, я искренне сожалею…

— Не надо, — поспешил успокоить собеседника Николас. — В конце концов это было мое решение. И если кто-то ускорил его осуществление, значит, оно было единственно верным.

— Надеюсь, женщина того стоит, Ридли, — произнес посол, протягивая ему на прощание руку.

— Еще как стоит. — Николас улыбнулся и добавил: — Она настоящая редкость, моя Лотос…