— Нет, нет… Я понимаю, вы хотели бы иметь свою долю во всем этом. — Она жестом показала на пространство вокруг них. — В семье, в земле, в красоте «Саксон Фолли»… Но только не продавайте землю. Останьтесь. Познакомьтесь поближе со своей семьей…

— Я занятой человек — у меня мало времени.

— Ну хотя бы месяц? Или даже пару недель? — Казалось, она была готова затопать ногами. — Черт возьми, но они же ваша плоть и кровь, Рафаэло! Ваша семья… Но если вы не можете сделать этого, не можете справиться со своей жаждой мести… тогда не опоздайте хотя бы на ваш чертов самолет!

Что она себе позволяет? Неужели она осмелилась бы разговаривать с ним в таком тоне, даже зная о той власти и богатстве, которыми он обладал? Похоже, что для этой дерзкой девчонки маркиз де Лас Каррерас был только угрозой драгоценным Саксонам. Ничего более.

Никогда еще Рафаэло не встречалось женщины, похожей на нее.

Единственной ее мечтой было, чтобы он наладил отношения с Саксонами или же, как говорится, покинул сцену.

Разумеется, он не мог пойти на такую уступку. Но ей не надо было знать об этом. Пока.

— Если я сделаю то, что вы хотите, — произнес он, — и пробуду здесь две недели, вы поужинаете со мной?

Она съежилась, словно вокруг нее вдруг сгустился холодный туман.

— Это нечестно.

— Почему? Если я останусь, то лишь потому, что этого хотите вы, а не я.

Ее глаза приобрели задумчивое выражение, превратившись в бледно-серые опалы.

— Не то чтобы я не хотела поужинать с вами… просто я вообще не хожу ни с кем ужинать.

Рафаэло был озадачен. Даже раздражен. Его гордость была уязвлена. Женщины никогда не отвергали его приглашение. Обычно они сами напрашивались на него. Вместо этого Кейтлин дала ему от ворот поворот. Что все это значило?

— Ни с кем не ужинаете? — Он смерил ее взглядом с головы до ног. — Но почему? Вы же молодая привлекательная девушка.

Кейтлин отвела глаза в сторону:

— Я предпочла бы не говорить об этом.

— Это случайно не из-за ваших романтических чувств к Хиту? — осторожно спросил он.

Она, издав неловкий смешок, удивленно округлила глаза:

— Что вы имеете в виду?

Рафаэло молча ждал ответа, глядя ей в лицо, безошибочно угадав, что она не может солгать.

— Разве это возможно? Ваш брат даже и не замечает моего существования, — смущенно пролепетала она, зардевшись.

— Хит мне только наполовину брат. И он глупец. Так же как и вы, что привязались к нему. Черт побери, — он провел пальцами сквозь свои густые черные волосы, — и как давно?

Она беспомощно развела руками.

— Это все очень сложно. Вряд ли вы сможете понять.

— По-вашему, я слишком примитивен для этого?

— Нет… нет. Я вовсе не то хотела сказать. Это моя вина…

Он усмехнулся:

— Значит, это одна из тех ситуаций, когда женщина говорит «дело не в тебе, а во мне», да?

Смятение в глазах Кейтлин, которая и так рассказала слишком много, заставило его пожалеть о своем желании поддразнить ее. И потому, отбросив всякие колебания, Рафаэло решительно произнес:

— Ладно. Я остаюсь. На две недели. В отеле в городе.

— Нет! — Натолкнувшись на его недоуменный взгляд, она добавила уже мягче: — Зачем в отеле? В «Саксон Фолли» есть коттедж для гостей. Я уверена, никто не будет возражать.

— Согласен.

Рафаэло посмотрел в ее светлые глаза. Они сверкали, как чистые прозрачные кристаллы, излучая радость и удовольствие, все больше очаровывая его.

Он с трудом справился со своим голосом:

— Не надо придавать этому слишком большое значение.

— Понимаю, — ответила она. — Вы не отказались от своего решения продать «Саксон Фолли».

— И не мечтайте о том, что заставите меня изменить его.

Кейтлин устало вздохнула. Дорога через небольшой холм, которая вела от винодельни в сторону конюшен, где была ее квартира, казалась длиннее, чем обычно. Идти было жарко, она то и дело спотыкалась.

Полуденное солнце отбрасывало желтые блики на белые стены конюшни. Слева у виноградников блестел хромированной отделкой «рейнджровер» Джошуа, приехавшего осмотреть виноградники. Позади конюшни за небольшой рощицей начиналось зеленое море сочной травы, где, опустив головы, паслись лошади, отгоняя длинными хвостами назойливых оводов.

В винодельне весь день стояло адское пекло. С самого утра она, таская за собой лестницу, переливала вино в «пирамидах». Прохладный душ и пара часов в одиночестве с книжкой были просто необходимы.

Но сегодня четверг. В этот день Саксоны вместе ужинали — не исключая и главных специалистов комплекса, в числе которых была Кейтлин. После того как Кей дала свое согласие на то, чтобы Рафаэло остановился в гостевом коттедже, было не исключено, что и он тоже будет приглашен.

Надо идти. Саксонам может понадобиться ее поддержка. Бросив взгляд на свои джинсы, Кейтлин наморщила нос. Прохлада одиночества и бестселлер в ближайшем будущем явно не светят. Но душ был необходим — так же, как и чистые джинсы, — прежде чем ее внешний вид будет достоин общества Саксонов.

Услышав неподалеку в стороне свист, Кейтлин приостановилась. Внутри загона, прислонившись спиной к изгороди, на траве сидел Рафаэло.

В нескольких шагах от изгороди стоял вороной жеребец, явно недовольный тем, что кто-то осмелился посягнуть на его территорию.

— Садитесь, — Рафаэло пригласил Кейтлин, похлопав рукой по траве около себя.

Ее сердце застучало так, словно готово было выпрыгнуть из груди. Притворяться, будто она не заметила, уже поздно, а значит, прошмыгнуть мимо теперь не удастся.

Кейтлин кивнула в сторону лошади.

— Он ненавидит людей.

Словно в подтверждение этих слов, жеребец, услышав ее голос, злобно прижал уши.

Рафаэло снова тихо принялся насвистывать длинным завораживающим звуком. Потом, прикрыв глаза, тихо произнес:

— Сядьте. Вы смущаете его. Он чувствует в вас угрозу.

— Угрозу? Во мне? — Кейтлин недоверчиво хмыкнула и перевела взгляд на мягкую зеленую траву под его рукой.

Нагнувшись, она пролезла между прутьями изгороди и опустила гудящее от усталости тело рядом с Рафаэло.

Где-то рядом в кустах раздался безмятежный щебет веерохвоста. Было просто блаженством откинуться на согнутый локоть и вдохнуть свежий запах смятой травы.

Рафаэло даже не открыл глаз, чтобы удостоить ее взглядом. Она решила этим воспользоваться, чтобы получше рассмотреть его. Чеканный безукоризненный профиль, чувственные губы, оливковая гладкая кожа на жестких суровых скулах, маленький белый шрам на твердом подбородке — слишком мужественное лицо, чтобы можно было назвать просто красивым. Потом это слово само собой пришло на ум. Слово, которое просто идеально подходило к нему.

Мачо.

— Не такой уж он железный, как все думают, — вполголоса произнес Рафаэло, не открывая глаз.

Она перевела взгляд на черную лошадь.

— А вы думаете, его даром назвали Мистер Киллер? — Надо полагать, не за его галантность с дамами.

— Какой он убийца! Это андалузский конь. В Испании эту породу ценят очень высоко. О них заботятся, их воспитывают. И не бросают дичать в одиночестве, чтобы они превратились в недоверчивых и озлобленных существ, как этот жеребец.

— Никто его не бросал! — возразила она. — Роланд купил жеребца незадолго до аварии и собирался подготовить его к выездке. Но задача оказалась непростой. К тому же постоянные дела на винодельне. А потом…

— Кому-нибудь нужно заняться им.

— Ни у кого нет времени.

— Или интереса. — В голосе Рафаэло прозвучало раздражение. — Мне нужно две недели. Я поговорю с Филиппом. Кто-то должен найти время для этой лошади.

Кейтлин с удивлением смотрела на него. Глаза его горели, всю былую неприступность как рукой сняло.

— Это будет пустой тратой времени, — махнула она рукой. — Никто не решается даже подойти к нему. Джим открывает утром дверь и выпускает его на пастбище, потом кладет в кормушку овес, а вечером он сам возвращается в стойло.