— Спасибо.

— Пожалуйста, — тихо сказал он. — Все это очень забавно.

— Забавно, что твой дом перевернула вверх дном целая толпа инвалидов? — недоверчиво спросила Кей.

Митчелл наклонил голову и, не касаясь своим телом, нежно ее поцеловал.

— Ты здесь, — внезапно охрипшим голосом произнес он. — И это здорово.

— Спокойной ночи, Митчелл. Счастливого Рождества, — прошептала Кей. Она быстро вошла в комнату и закрыла за собой дверь, не посмотрев на него. Она еще немного постояла, прислонившись к двери. Сердце у нее колотилось, ноги дрожали.

Канун Рождества, время чудес.

Кей подошла к окну и, прежде чем задернуть шторы, несколько минут смотрела на заснеженный сад.

Бесполезно желать невозможного.

Волнения и предвкушение Рождества, должно быть, так утомили близнецов, что только в восьмом часу дверь спальни Кей распахнулась и две маленькие фигурки в пижамах бросились к ней на кровать.

— Мамочка! Сегодня рождественское утро!

— Младенец Христос родился, мамочка!

— А Санта-Клаус приходил? Он принес нам подарки? — осведомилась практичная Джорджия.

— Я не знаю, дорогие. — Кей приподнялась в постели и, отведя волосы с лица, обняла девочек. — Может, пойдем и посмотрим, что лежит под елкой?

— Хорошая мысль.

При звуках низкого мужского голоса близнецы резко обернулись к двери, а Кей поспешно натянула на себя одеяло. Митчелл, небритый и с взъерошенными волосами, стоял, прислонившись к косяку, и у Кей замерло сердце. На нем был черный шелковый халат и черные пижамные брюки, и он выглядел более сексуально, чем подобает мужчине в столь ранний утренний час.

— Думаю, ваша бабушка захочет присоединиться к вам. — Митчелл вопросительно глядел на Кей. Она кивнула, и он добавил: — Бегите, девочки, и пригласите ее. Но, смотрите, будите осторожно.

Когда малышки пробегали мимо него, он потрепал их по кудряшкам, а затем, к ужасу Кей, подошел к ее постели.

— Что это ты делаешь? — слабым голосом спросила она.

— Говорю «доброе утро». — Наклонившись, Митчелл поцеловал ее. — Доброе утро, — ласково повторил он.

— Тебе нельзя быть здесь. — Она даже не причесалась и не почистила зубы, а мать и дети совсем рядом…

Митчелл насмешливо поднял брови.

— Прости, но мне казалось, что я живу здесь, лениво протянул он. — Кроме того, я вижу тебя в постели не в первый раз. Ты здесь уже три дня. Придется мне поработать над твоими предрассудками. — Он быстро поцеловал ее в кончик носа и пошел к двери. — Ты была гораздо занятнее, когда болела и металась по постели. Должен добавить, что некоторые позы были весьма соблазнительны. На тебе сейчас та прозрачная ночная рубашка с узенькими бретельками?

— Ты… ты подсматривал! — От негодования Кей залилась краской.

— А что же мне оставалось делать, если ты бесстыдно сбрасывала одеяло?

— Ты… ты…

— Надень халат и приведи себя в приличный вид, женщина! Здесь дети! — Митчелл ухмыльнулся в ответ на ее негодующий взгляд. — И тебе лучше поторопиться: Джорджии и Эмили не терпится заглянуть под елку.

В конце концов они спустились вниз все вместе, даже Генри, весьма представительный в темно-фиолетовой пижаме и полосатом халате, присоединился к ним на лестничной площадке.

Как только близнецы радостно опустошили наволочки, набитые подарками, Митчелл кивнул, и Генри вышел из комнаты, возвратившись с огромным пакетом, обернутым яркой бумагой.

— Девочки, это вам от нас с Генри, — мягко сказал Митчелл. — Счастливого Рождества!

Близнецы пришли в восторг от кукольного дома с красивой мебелью и многочисленным семейством кукол, включая младенца в люльке.

Взрослые обменялись подарками, и Кей порадовалась, что успела до болезни купить кое-что для Митчелла и Генри. Однако кожаные перчатки и кашемировый шарф, которым, как ей показалось, Митчелл искренне обрадовался, померкли в сравнении с изящными часами из белого золота с брильянтами, которые он подарил ей.

— Какие красивые! — восторженно сказала Кей, когда он застегнул браслет на ее руке. Но такие часы стоят, вероятно, целое состояние. А перчатки и шарф… — Мой подарок совсем не так хорош.

Он приложил палец к ее губам.

— Мне нужны новые перчатки, а шарф очень хороший, — возразил он. — Тебе необходимы новые часы. Я заметил, что твои часто останавливаются или показывают неточное время.

— Спасибо. — Голос у нее задрожал — чудесный подарок едва не заставил ее расплакаться.

— Чай, тосты, рожки? — Голос Генри, неожиданно вновь превратившегося в домоправителя и повара, вовремя нарушил тишину. — А потом мы воздадим должное рождественскому обеду, который будет подан ровно в час. И никаких ссылок на плохой аппетит после болезни, — добавил он.

— Можно мне помочь с обедом?

Вопрос задала Линора, и, когда Генри, по-старомодному вежливо, ответил: «Буду весьма благодарен», Кей поймала взгляд Митчелла, удивленно воззрившегося на друга.

— Что случилось? — прошептала она, когда Линора и Генри удалились в кухню. — Почему ты так странно посмотрел на Генри?

На лице Митчелла появилась довольная улыбка.

— Потому что я знаю Генри много лет, и он ни разу не позволил никому штурмовать бастионы своей кухни, — задумчиво сказал он. — Я подчеркиваю, никому.

Кей ошеломленно смотрела на него, постепенно улавливая смысл его слов.

— Неужели ты хочешь сказать, что…

— Я думаю, что Генри очень нравится твоя мать, — Митчелл некоторое время наблюдал за Кей. — Ты против?

Против? Если матери нравится Генри и их чувства взаимны, то это прекрасно. У Линоры появится новый интерес вне собственной семьи.

— Нет, — твердо ответила она, — я совсем не против.

Утро прошло спокойно: они сидели у камина, слушая рождественские песнопения, наблюдая за игравшими детьми и разговаривая о том о сем, пока в гостиную не проник запах жареной индейки.

Кей откинулась на спинку дивана в состоянии праздничного благодушия. Некоторое время спустя она проснулась и поняла, что задремала, уютно склонив голову на грудь Митчелла, который обнимал ее одной рукой.

Она напряглась и, с опаской подняв голову, увидела пару ярких серо-голубых глаз.

— Ты не храпишь во сне, — непринужденно объявил Митчелл, — но зато время от времени очаровательно пофыркиваешь, как маленькое животное, которое старается устроиться поудобнее.

Кей почувствовала, что краснеет, и Митчелл, тихо рассмеявшись, выпрямился.

— Не только ты вздремнула. Посмотри вон туда.

На другом диване крепко спала прикрытая одеялом Линора.

— Это пойдет вам обеим на пользу. У тебя до сих пор измученный вид.

Измученный? Что это значит? Она ужасно выглядит? Чтобы перевести разговор на другую тему, она спросила:

— Где девочки?

— Помогают Генри делать сдобные булочки к чаю. Кажется, у нас семейный праздник… — Митчелл пожал плечами.

Она не совсем поняла его неопределенную интонацию. Должно быть, у него были другие планы на Рождество. Такой человек, как Митчелл Грэй, не бьет баклуши, сидя дома.

Он наклонился и потерся подбородком о ее кудри, тихонько бормоча:

— Ты чудесно пахнешь. Какие у тебя духи?

— Детская присыпка.

— Детская присыпка? — Откинувшись на спинку дивана, Митчелл в изумлении посмотрел на нее.

— Когда ты вынес меня из дома, я была в таком состоянии, что не могла думать о косметике, — напомнила ему Кей, покачав головой. — У близнецов в туалетных принадлежностях есть детский лосьон и присыпка, и я ими пользуюсь.

Глаза Митчелла смеялись.

— Ты хочешь сказать, что я годами трачу уйму денег, чтобы дарить дорогие духи, когда мог бы ограничиться детской присыпкой?

Кей пристально взглянула на него.

— Не думаю, что женщины, с которыми ты встречаешься, пришли бы в восторг от детской присыпки, — спокойно заметила она. — Я мать, и этот запах для меня родной.

Улыбка исчезла с его лица.

— Что ты имеешь в виду?