— Я оплатила больничный счет, — как бы в утешение произнесла она.
Притворяться больше не имело смысла. Ему действительно было плохо. Перед глазами все плыло, и он испугался, что сейчас рухнет теперь уже не на кафель туалета, а на больничный линолеум. Он ухватился за телефонный аппарат.
— Обещайте, что не вы поведете машину, — еле слышно пробормотал Рассел, глядя в глаза Бетти.
— Клянусь, — ответила она тихо и вполне искренне.
Вправе ли он не верить ей?
— Ладно, поехали.
Лицо Пегги, сидевшей за рулем вместительного семейного автомобиля, отражалось в зеркальце заднего вида. Выражение его было спокойным и во всех отношениях внушало доверие, как и ее манера вести машину. Бетти искоса с интересом наблюдала, как Рассел вот уже несколько кварталов не сводит глаз с зеркальца и лица Пегги в нем. Когда, наконец успокоившись, он откинулся на спинку сиденья и, облегченно вздохнув, закрыл глаза, Бетти удовлетворенно улыбнулась. Вскоре Рассел уже спал.
Тишину нарушали лишь дыхание спящего Рассела и ровный гул мотора мощной машины. Утро было ясным и спокойным.
Однако Бетти терзали сомнения, правильно ли она поступает, взяв Рассела из больницы. Правда, у нее не было выбора. Не могла же она оставить его там и позволить ему так безрассудно стать жертвой собственного упрямства. Он совсем одинок, это ясно. Она вспомнила его безрезультатный отчаянный звонок кому-то и как он коротко и однозначно ответил «нет», когда она спросила, может ли позвонить еще кому-нибудь. В его глазах было одиночество и отчуждение. Как ужасно, должно быть, знать, что у тебя нет никого, кому можно довериться, попросить помощи.
Бетти, имевшая множество друзей, искренне любивших ее, общение с которыми обогащало и поддерживало, не представляла себе всех степеней человеческого одиночества. И тем не менее отрешенный взгляд Рассела о многом сказал ей. Она не ждала — да и не могла ждать — благодарности за то, что решила вмешаться в его жизнь при не совсем обычных обстоятельствах. Он охранял свою жизнь и свои чувства столь же надежно и ревностно, как государство свой золотой запас. Рассел упрям, независим и полон решимости держаться от нее на расстоянии. В данном случае это ее вполне устраивало. Она не собиралась искать приключений и вполне довольствовалась ролью доброй самаритянки. Случайный поцелуй, внесший смятение в ее душу, опаливший ее на мгновение, как лесной пожар сухой кедровник, ровным счетом ничего не значит.
Ее целовали и прежде, припоминала она. Конечно, с Лулу по части романов ей не тягаться, но и у нее были увлечения, и не только в юности. В конце концов, она вышла замуж по любви. Но никогда еще, призналась она себе, чья-то близость и физический магнетизм не заставляли ее забыть о других, куда более важных качествах личности.
Решив подвергнуть себя суровому испытанию, она оторвала взор от окна и сосредоточила внимание на объекте своих невеселых и тревожных размышлений.
Как только глаза остановились на спящем Расселе, показавшемся ей вдруг беззащитным и уязвимым, она поняла, что совершила ошибку. В расстегнутой рубахе, раскинув длинные ноги и бессильно опустив сильные руки, он напомнил ей угловатого подростка — во сне жесткие линии на его лице разгладились, исчезла настороженность и оно казалось совсем юным. Он вызывал в Бетти почти материнское чувство. В то же время она испытывала неодолимое желание провести ладонью по его груди, и от этого странно замирало сердце. Ее влекло к нему, в этом не было сомнения. Он затронул в ней что-то еще неосознанное, подсознательное, доселе незнакомое. Что тут поделаешь… Но она тут же сказала себе, что все это еще ничего не значит.
Успокоенная этим, Бетти снова стала смотреть на мелькающие за окном окрестности. Совсем ни к чему придавать значение мимолетным ощущениям и чувствам. Она умеет владеть собой. В ее жизни все прочно и разумно. У нее есть свой дом, любимая работа и преданные друзья… Совсем незачем терять все это ради пригожего незнакомца, к тому же страдающего комплексом независимости от всех и вся.
Не так ли, Бетти? — спросила она себя и с облегчением вздохнула, когда машина наконец свернула на частную дорогу, ведущую к дому. Ей захотелось что-то делать, двигаться, хлопотать, решать, чтобы поскорее освободиться от сумбура, который творился в голове.
Не успела Пегги выключить двигатель, а Бетти выйти из машины, как Айра и Кендал, поджидавшие их на крыльце, были уже рядом.
— Ты привезла его? — сыпал вопросами Кендал. — Ура! Ура! Где Рассел? — Он прыгал вокруг Бетти, пытаясь заглянуть в машину, и наконец увидел спящего Рассела.
— Что с ним сделала тетя Бетти? — нахмурившись, обеспокоенно спросил он у матери.
— Тише, — предостерегла его Айра, решительно отводя от открытой дверцы. — Она ничего с ним не сделала. Просто он болен. Ты помнишь, как тебе было плохо, когда ты болел ветрянкой? Нот так чувствует себя сейчас Рассел.
— О-о, — только и смог произнести Кендал, но как только мать и Бетти отошли, чтобы поговорить с Пегги, все еще сидевшей за рулем, он уже забрался в машину и с интересом разглядывал Рассела.
Тот, почувствовав, что машина остановилась, хотя и с трудом, но открыл глаза и мутным взором уставился на малыша.
— Он проснулся! — радостно закричал Кендал и запрыгал так сильно, что раскачал машину.
С уст Рассела слетел тихий болезненный стон, и он прикрыл ладонью глаза, защищаясь от яркого дневного света.
— Эй, дружище, потише, — только и смог вымолвить он слабым голосом.
— Кендал! — раздался строгий окрик Айры. — Немедленно выйди из машины. — И, не дожидаясь, когда мальчик сам сделает это, она тут же вытащила его, давая Бетти возможность помочь Расселу подняться.
— Мы приехали, — сказала Бетти, широко открывая дверцу просторной машины Пегги.
Рассел отнял ладонь от слезящихся, красных от высокой температуры глаз. Яркий свет, видимо, причинял ему немалые страдания. Влетевший в машину прохладный апрельский ветерок заставил его поежиться. Наконец он понял, где находится.
— Вам сразу станет легче, как только войдете в дом, — заботливо сказала Бетти.
Словно не веря ей, он с трудом повернул шею и посмотрел в окно. В лучах полуденного солнца дом приветливо сиял оштукатуренными стенами. Рассел, зажмурив глаза, снова откинулся на сиденье и устало промолвил:
— Дайте мне спокойно умереть.
У Бетти сжалось сердце от жалости. Бедняге действительно плохо, вид у него ужасный.
— Рассел теперь будет жить у Бетти, мама? — вдруг спросил Кендал, увидев, как Рассел с помощью Бетти пытается выбраться из машины.
— Нет, сынок, — спокойно пояснила Кендалу Айра. — Он побудет здесь, пока не выздоровеет.
Бетти подставила плечо Расселу, но он резко отстранился.
— Я сам, — сказал он сердито и вышел из машины. Неверным шагом он побрел к крыльцу и, невзирая на головокружение, благополучно преодолел невысокие ступени, остановившись перед входной дверью. Лишь тогда он обернулся и посмотрел на Бетти, насмешливо вскинув одну бровь. — Ну как?
Бетти стояла там, где, отвергнув ее помощь, он ее оставил. Теперь же его слова подействовали на нее как электрический разряд. Она быстро поднялась на крыльцо, распахнула дверь и впустила Рассела в дом. Поднимаясь по лестнице на верхний этаж, она чувствовала за спиной его молчаливое и мрачное присутствие.
Когда-то в старом фермерском доме было шесть спален, все — на верхнем этаже. Размещались они по обеим сторонам коридора, направо и налево от лестницы. Общая ванная находилась внизу, рядом с кухней. Купив дом, Бетти кардинально перестроила верхний этаж. Из двух спален в конце коридора она сделала одну большую — для хозяев — с отдельной ванной, для чего использовала половину примыкавшей третьей спальни. Из другой половины получилась ванная для гостей. Маленькая спальня рядом была превращена в кладовую. Из двух оставшихся по правой стороне спален получилась просторная комната для гостей. Сюда Бетти решила поместить больного Рассела.
