— Эдна, что происходит?

Она сильно побледнела и явно не знала, что делать. Крики снаружи становились все громче и приближались к нам, потом что-то ударило в стену, словно в нее кого-то впечатали, раздался болезненный вопль, и мы повскакали с мест. И тут вдруг Эдна повела себя решительно:

— Немедленно все спрячьтесь под столами.

— Эдна, да что там…

— Немедленно, Люси!

Это подействовало. Все забрались под столы. Из своего укрытия я видела, что Мышь прижалась к стене и рыдает, качаясь взад-вперед. Грэм, оказавшийся к Мыши ближе всех, пытался дотянуться до нее, чтобы ее утешить, а заодно и утишить. Луизу мне не было видно, она спряталась в дальнем конце комнаты. Что до Дергунчика, то он как раз почти не дергался, а, сидя на полу, смотрел на семейную фотографию с пикника — сын у него на плечах, жена держит на руках дочку. Волос на фото у Дергунчика куда больше, чем сейчас.

Я выглянула из-под стола, чтобы посмотреть, где Эдна. Она стояла посреди комнаты, делая глубокие вдохи. Потом одернула пиджак, потом опять несколько раз глубоко вдохнула. Каждые три секунды она смотрела на дверь с выражением твердой решимости. И снова принималась дышать, время от времени одергивая пиджак. Мне же ничего не оставалось, кроме как тупо изучать остатки салата, который я смахнула на пол при эвакуации под стол, и пытаться найти в нем третью фасоль. Красная, стручковая, помидор, кукуруза, перец, стручковая, красный лук, латук, стручковая, помидор. Больше мне нечем было развлечься, чтобы воспрепятствовать требованиям моего организма, то есть немедленно впасть в дикую панику.

Шум и крики нарастали. Мы видели через окно в коридор, как мимо стремглав пробегали люди, причем женщины держали в руках туфли, а мужчины были без пиджаков. Если все бегут, то чего ж мы сидим? Ответ на мой вопрос последовал незамедлительно. Я увидела, что кто-то мчится навстречу остальным, и этот кто-то показался мне очень знакомым. Он подлетел к нашей двери, ненамного оторвавшись от охранников, которые его преследовали, и дверь с треском распахнулась.

Это был Стив. Сосиска.

В руках он держал свой портфель, один рукав пиджака был надорван на плече, а из глубокого пореза на лбу шла кровь. Я была так потрясена, что потеряла дар речи. Обернулась к Дергунчику, чтобы понять, знает ли он, что происходит, но он сидел спрятав лицо в ладонях, судорожно вздрагивая плечами и, судя по всему, плакал.

Сперва я испытала облегчение, ведь это просто наш Сосиска, и хотела уже выбраться из-под стола и кинуться к нему, как он отбросил портфель и рывком придвинул ближайший стол к двери, чтобы заблокировать ее. Несмотря на вялое телосложение, двигался он быстро и решительно, одним махом взгромоздив пару стульев поверх баррикады. Удовлетворенный результатом, подобрал портфель и, тяжело дыша, направился к своему столу у окна.

А потом вдруг громко выкрикнул:

— Меня зовут Стив Робертс, и я здесь работаю. Меня зовут Стив Робертс, я здесь работаю. Вы не можете выбросить меня отсюда.

Когда до остальных дошло, что это Стив, они стали медленно выбираться из своих укрытий.

Первым был Грэм.

— Стив, старик, что ты де…

— Отвали от меня, Грэм, — заорал Стив, со свистом выпуская воздух из легких. Порез на лбу уже не так кровоточил, но пошла кровь из носа и заляпала всю рубашку. — Они не могут отобрать у меня работу. Все, что я хочу, — это сидеть тут и делать свое дело. Все. Отойдите от меня немедленно. Я серьезно говорю, Мэри, Луиза — вам понятно?

Квентин по-прежнему сидел под столом. Я встала.

— Стив, пожалуйста, не делайте этого. — Голос у меня дрожал. — Вы только еще больше себе навредите. Подумайте о своей жене и малышах.

— Подумай о Терезе, — мягко сказал Грэм, — успокойся. Не подводи ее.

Стив чуть-чуть расслабился, немного опустил плечи, и в глазах промелькнуло разумное выражение, но все равно это были черные, дикие глаза. Он принялся озираться, точно пытался что-то вспомнить, что-то, что от него ускользало.

— Стив, не надо делать себе еще хуже. Давайте вовремя остановимся.

Когда Эдна это сказала, в нем что-то перещелкнуло. Он смерил ее взглядом, а потом с силой швырнул в нее свой портфель. У меня бешено забилось сердце.

— Хуже? Хуже быть не может, Эдна. Вы даже не представляете, как все плохо. Даже не представляете. Мне пятьдесят лет, а сегодня двадцатилетняя сопля в службе занятости сказала мне, что я безработный. Безрабо-о-о-тный? Да кроме того дня, когда родилась моя дочь, я ни разу в жизни не пропустил работу! — Он говорил с ядовитой злостью, и теперь весь его гнев был направлен на Эдну. — Я тут лучше всех работал, всегда!

— Я знаю. Поверьте мне…

— Все вы лжете! — орал он, трясясь от ярости. Кровь прилила к лицу, вены на шее вздулись. — Меня зовут Стив Робертс, и я работаю здесь.

Он положил портфель, схватил стул и сел. Трясущимися руками попытался открыть портфель, но не сумел и заорал так громко, что все подпрыгнули, а потом с размаху ударил кулаком по столу.

— Грэм! Открой его, живо.

Грэм подскочил к его столу и открыл потрепанный коричневый портфель, с которым Стив каждый день приходил на работу, а потом благоразумно отошел в сторону.

Стив немного успокоился и достал свою кружку, ту самую, с надписью «Стив пьет черный кофе, сахара одну ложку», но с такой силой грохнул ее об стол, что она треснула. Не обратив на это внимания, он расставлял по местам остальное — игрушечный баскетбольный мяч с кольцом и фотографию своих детей. Контейнера с лазаньей не было. Его жена не думала, что он сегодня здесь появится.

— Где мой компьютер? — тихо спросил он.

Никто не ответил.

— Где мой комп?! — заорал Стив.

— Не знаю, — голос у Эдны слегка дрожал, — его забрали с утра.

— Забрали? Кто его забрал?

Тут раздались удары в дверь, не иначе охранники пытались к нам прорваться. Но дверь не поддавалась, Стив подпер ручку спинкой стула — думаю, это вышло у него случайно.

Из коридора доносились обрывки торопливых переговоров, там, похоже, решали, как быть дальше. Волнуются, не столько за нас, конечно, сколько за тех двоих, что укрылись в кабинете. Надо надеяться, Стив не обнаружит их.

Удары в дверь не улучшили настроения Сосиски. Он почти достиг точки кипения, и было похоже, что скоро он взорвется.

— Тогда дайте мне свой компьютер.

— Что? — Эдна в растерянности смотрела на него.

— Идите в кабинет и принесите мне свой комп, — загремел он. — Или лучше я займу ваше место, как вам такой вариант? Нравится? Займу кресло начальника — тогда им от меня уже не избавиться, точно. А вас уволю. Эдна, — он брызгал слюной, — вы на хрен уволены! Гребаная безработная!

Больно было смотреть, что с ним творится. Эдна судорожно глотнула воздуху, нервно огладила пиджак и застыла в нерешительности. Она понимала, что, возможно, от нее зависит жизнь двух ее боссов.

— Туда нельзя войти, — пробормотала она наконец. — Я заперла дверь перед уходом на обед, а теперь не могу найти ключ.

Это прозвучало так неубедительно, что даже Стив, несмотря на помрачение рассудка, понял, что она лжет.

— Зачем вы мне врете?

— Я не вру, правда, Стив, — как можно тверже сказала Эдна, — вы действительно не можете туда войти.

— Это мой кабинет, — закричал он, все ближе подходя к ней. Она нервно сморгнула. — Это мой кабинет, и вы меня туда впустите! А после этого соберете свои вещи и отправитесь вон!

Он был в явном меньшинстве — нас шестеро в этой комнате да еще двое в кабинете, мы легко могли навалиться на него и скрутить, но нас сковал страх, страх перед безумием, которое овладело человеком, которого мы вроде бы неплохо знали.

— Стив, не ходи туда, — сказал Грэм.

Стив посмотрел на него с недоумением:

— Почему? Кто там?

— Просто не ходи, и все, о'кей?

— Но там кто-то есть, верно? Кто?

Грэм лишь покачал головой.

— Кто там, Квентин?

Я только в этот момент заметила, что Квентин вылез из-под стола.