Райли кивнул. Мне не удалось убедить его до конца, но настроение у него улучшилось.

— Я все вспоминаю, как ты сказала, что отец не из тех, кого вскормили грудью.

Он рассмеялся, потом откинул голову назад и расхохотался уже во все горло.

Я не удержалась и тоже хихикнула.

— Как думаешь, почему она его не кормила? Переживала, что сиськи обвиснут и сморщатся?

Он потряс головой, точно сама мысль об этом была ему противна.

Дверь напротив открылась, и оттуда выглянула сильно смущенная соседка.

— Привет, Люси, извините, ради бога, но если бы вы чуть-чуть потише… ой, здрасте. — Она заметила Райли.

— Это вы извините, — Райли развел руками, — все, я уже ухожу.

— Мне так неловко, но у меня там… — Она многозначительно указала себе за спину, в квартиру, и ничего не добавила. — Вы так похожи. Вы брат Люси?

— Верно. Райли.

Он протянул ей руку, и они поздоровались. Ну и дела. Я-то даже не помню, как ее зовут. Она представилась, когда мы познакомились, и я в ту же секунду забыла ее имя, а потом было неудобно переспрашивать, поэтому я всегда обращаюсь к ней абстрактно: привет, здрасте, добрый день. Сильно подозреваю, что ее зовут Руфь, но твердой уверенности у меня нет, так что лучше не рисковать.

— Клэр.

Ах вот оно что.

— Привет, Клэр.

Райли по привычке наградил ее восхищенно-заинтересованным взглядом, из тех, что сражают девушек наповал: нежным, но твердым, «вы-можете-мне доверять» взглядом. На меня бы это подействовало, но Клэр не поддалась его чарам, отринула все его немые намеки и быстренько распрощалась.

— Теряешь навык.

— Ничего страшного, со всеми случается.

Он опять посерьезнел.

— Что еще, Райли?

— Ничего, все о'кей…

И пошел к лифту.

— Спасибо за туфли, — ласково поблагодарила я.

Он не обернулся, только отсалютовал мне и был таков. Я не успела войти к себе, как соседняя дверь открылась, высунулась… опять забыла, как бишь ее, и торопливо выпалила:

— Если вам вдруг захочется попить кофе, приходите. Без всяких предупреждений, просто приходите, я всегда дома.

— Ладно, о'кей.

Я как-то растерялась. Мы познакомились больше года назад, и, не считая недавнего разговора в лифте, это была самая длинная речь, которую кто-то из нас произнес. Раньше она никогда со мной не заговаривала. Наверное, так истосковалась по общению, сидя все время дома, что готова с кем угодно поболтать, даже со мной.

— Спасибо. Э-э… и вы заходите.

Больше я ничего не смогла придумать и закрыла за собой дверь.

Но только я совершенно не хотела, чтобы она пришла пить кофе, и не хотела, чтобы сюда приходил Райли. Он никогда здесь не был, и никто из моих родных не был. И из друзей. Это мое пространство.

Но даже мне уже режет взгляд этот жуткий бардак. Ковер правда надо почистить. И лучше я сделаю это своими силами, не беспокоя домовладельца, а то он заметит прожженные пятна и потребует возместить ущерб. Я отыскала на ковре номер, записанный маркером, взяла телефон и поскорей, пока не передумала, позвонила. Происходит нечто поистине монументальное — я делаю то, что надо сделать. Тяжкий груз, который я таким образом на себя взвалила, с каждым следующим шагом давил на меня все сильнее. Когда я услышала сигнал соединения, мне захотелось бросить трубку. Это не просто звонок, это хлопоты, которые мне ни к чему. Придется брать на работе день за свой счет, ждать какого-то типа, который, разумеется, опоздает на несколько часов, и к тому же показать ему все мои позорные темные пятна, которые надо удалить. Как унизительно. На том конце раздавались долгие гудки, потом что-то клацнуло, как будто сейчас мне наконец ответят, но вместо этого пошли гудки другой тональности. Я как раз решила отключиться, когда мужской голос сказал:

— Алло?

Там, где он находился, было шумно. Как в пабе. Мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха.

— Простите, одну минуту, — прокричал голос, и мне захотелось прокричать в ответ, что все о'кей, я случайно набрала не тот номер. Во-первых, я передумала — не хочу никаких посторонних у себя дома, во-вторых, я действительно начала думать, что номер не тот. Чтобы это проверить, я попыталась найти карточку, которую мне всучила Американ-Пай. В любом случае, он меня не слышал, потому что, видимо, продирался к выходу сквозь толпу народа.

— Одну минуту, — снова крикнул он мне.

— Да все в порядке, — я тоже невольно начала орать, — я просто…

Но он уже не слышал. Потом в трубке стало тихо, потом я услышала звук торопливых шагов, отдаленный смех и наконец:

— Алло? Вы еще здесь?

Я откинулась на спинку дивана.

— Да, здрасте.

— Прошу прощения, что так долго. С кем я говорю?

— М-м, на самом деле, похоже, вы зря прикладывали столько сил, чтобы меня услышать. Думаю, я ошиблась номером.

— Вот тебе и на. — Он засмеялся.

— Угу. Извините уж.

Я перелезла через диванную спинку и оказалась на кухне. Заглянула в холодильник. Поесть, как всегда, нечего.

Он помолчал, потом чиркнула спичка, и я услышала, как он затянулся сигаретой.

— Простите, дурная привычка. Моя сестра говорит, если б я бросил курить, то нашел бы себе девушку.

— А я на работе притворяюсь, что курю. Чтоб уйти на перерыв.

Неужели я сказала это вслух?

— И что будет, если они узнают?

— А я затягиваюсь, когда рядом кто-то есть.

Он засмеялся:

— Вы на многое готовы, чтобы оторваться от работы.

— Я готова на все, чтобы оторваться.

— Например, поболтать по неправильному номеру?

— Вроде того.

— Скажете, как вас зовут, или это означает порвать с приличиями? И нарушить правила общения по неправильному номеру?

— Ничто не мешает мне назвать совершенно незнакомому человеку свое имя. Гертруда.

— Чудесное имя, Гертруда. — Я слышала, что он улыбается.

— Что ж, благодарю.

— А я Джузеппе.

— Рада познакомиться, Джузеппе. Как поживает Пиноккио?

— Врет с три короба и хвастает, что никому не позволит водить себя за нос.

— Он всегда был такой.

Тут я поняла, что хотя это куда более приятный разговор, чем с моим отцом, но пора закругляться.

— Что ж, думаю, мне пора отпустить вас обратно в паб.

— Знаете, здесь сегодня выступает группа «Аслан».

— Они мне нравятся.

— Мы на Викар-стрит, приходите.

— Кто «мы»?

— Мы с Томом.

— Я бы пришла, конечно, только вот мы с Томом поругались, и будет неудобно, если я вдруг заявлюсь.

— Даже если он извинится?

— Поверьте, он ни за что не извинится.

— Том вообще в каждой бочке затычка, не обращайте внимания. У меня есть лишний билет, я его оставлю у бармена для вас.

Надо же, какая дружелюбная готовность к общению.

— А если я беззубая замужняя старуха, у меня десять детей и бельмо на глазу?

— Господи, так вы женщина?

Я засмеялась.

— Ну что, придете?

— Вы всем, кто ошибся номером, предлагаете встретиться?

— Некоторым.

— Кто-нибудь соглашался?

— Одна. Теперь у меня есть беззубая замужняя старуха с десятью детьми и бельмом на глазу.

— Они поют «Положись на меня»?

— Нет, только собираются. Кроме шуток, вам нравится эта песня?

— Угу.

Я открыла холодильник. Цыпленок под соусом карри или мясная запеканка с картофелем? Цыпленок на неделю просроченный, запеканка будет просрочена завтра. Я попыталась вилкой отколупать целлофановую упаковку. Цыпленок примерз накрепко.

— Вы их когда-нибудь слышали вживую?

— Нет, но это значится в списке моих первоочередных дел.

— И что еще в списке?

— Пообедать.

— Высокая цель, уважаю. Скажете, как вас на самом деле зовут?

— He-а. А вы?

— Дон.

— Дон… а дальше?

— Локвуд.

Сердце у меня подпрыгнуло, и по спине побежали мурашки. Мистер Пэн почуял, что что-то не так, и вскочил, готовый защищать меня или сам спрятаться.

— Эй, вы еще там?

— Вы сказали — Дон Локвуд? — с трудом выговорила я.