– Да, – пришлось мне согласиться со столь убедительными доводами, – такое совпадение выглядит чрезвычайно маловероятным.

– Вот и я полагаю то же самое. Чисто теоретически это возможно, но реальный шанс невероятно мал.

В дверь громко постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел полисмен.

– Старший инспектор Мортон! Вам пакет из дивизиона Уайтчепл.

– А арестованный?

– Его оформляют.

Мистер Мортон принял пакет, расписался у прибывшего в специальной книге, и тот вышел.

– Ну вот, можно приступать к опознанию вещественной улики.

Разрезав пакет ножом, он извлек из него еще один пакетик, на этот раз без множества печатей и штампов, с просто подвернутым краем, но положил его не на стол, а на подоконник, ближе к свету.

– Прошу подойти.

Старший инспектор вытряхнул из пакета ожерелье и удовлетворенно улыбнулся. Но ничего прежде времени говорить не стал, положил украшение на подоконник, вытащил из пакетика бриллиант, вынутый из оправы, и шагнул немного назад, давая нам место. Антон Петрович встал правее, я пристроилась чуть левее. Глянули мы на ожерелье одновременно и почти сразу посмотрели друг на друга. После вновь уставились на ожерелье и продолжали на него пялиться, пока нас не окликнул инспектор Мортон:

– Вы подтверждаете, что это – ожерелье, принадлежавшее графу Никитину и украденное из его спальни накануне ночью?

– Как вам сказать… – прошептал еле слышно Антон Петрович.

– Ох! – только и смогла произнести я.

– Э-э-э… Что-то не так? – насторожился старший инспектор Скотленд-Ярда. – Это то ожерелье? Мне показалось, что оно полностью соответствует описанию и тем изображениям, что я видел.

– Нет, оно, конечно… – пробормотал Антон Петрович. – То есть под описание подходит. И изображениям соответствует. Более или менее.

– Так что вас не устраивает?

– Ну… вот тут… застежка не та…

– И все?

– Насколько я помню, вот эти крупные камни были более бледного оттенка.

– Антон Петрович! – наконец собралась с духом и сумела заговорить я. – Скажите уже прямо: ожерелье поддельное, и это не бриллианты, а стекло!

Мистер Мортон похватал ртом воздух, оттеснил нас в сторону и схватил ожерелье в руки. Вертел он его и так и сяк, подносил к глазам, отодвигал подальше, зачем-то царапал камни ногтем. Наконец, повернулся к нам и глянул на нас с выражением последней надежды на лице.

– А оно не могло изначально быть таким?

Хоть и спрашивали у нас явную глупость, но мы уверили инспектора, что изначально ожерелье было другим.

– Значит, фальшивка! – обреченно выдохнул Мортон.

– И очень плохая!

– Прошу меня извинить, но я вынужден вас покинуть.

Инспектор выскочил из кабинета, хлопнул дверью, но тут же открыл ее и как-то очень по-домашнему сказал:

– Вы меня не ждите. У вас, наверное, свои дела есть.

– И что вы обо всем этом думаете, Даша? – отчего-то очень печально спросил Антон Петрович.

– Я пока еще думать не в состоянии, – вздохнула я в ответ.

– И откуда ему взяться?

– Фальшивому ожерелью?

– Ему.

– Ума не приложу.

– Ну-с, раз нам разрешили идти по нашим делам, то мы и пойдем? Мне ведь еще в посольство.

– Да-да, конечно.

И мы вышли из кабинета.

Пети на скамье возле кабинета старшего инспектора, где мы его оставили, не оказалось, но меня это не испугало.

– Он наверняка пошел поближе ознакомиться со Скотленд-Ярдом, – уверенно сказала я. – И вскоре должен вернуться. Вы, Антон Петрович, не ждите нас, езжайте в посольство.

– Но… Впрочем, вы правы. Поеду, а то там меня заждались. Вот только бы сообразить, куда мне идти, направо или налево?

– Налево, и все время принимайте влево, пока не увидите лифт. Если заблудитесь, попросите показать дорогу.

– Скорее всего заблужусь. Ну да язык, он до Киева доведет. До свидания, Даша. Спасибо, что не бросили меня одного. А то эта ночь в тюрьме меня совершенно выбила из колеи.

Он еще пару секунд поколебался, но развернулся и пошел. Сделал пять шагов, остановился и сказал:

– А может, Пете надоело сидеть здесь и он выбрался на свежий воздух? А после не сумел или не успел вернуться, тут ведь так запутанно.

– Тогда он станет дожидаться у входа. Вы, если его встретите, скажите, чтобы никуда не уходил, я подожду несколько минут и спущусь.

Антон Петрович ушел, а я присела на скамью и стала ждать. А заодно попыталась обдумать нелепость ситуации с поддельным ожерельем. Но долго думать мне не дали. Послышался знакомый топот ног, и из-за поворота коридора появился почти бегущий Петя.

– Ну как, ознакомился со Скотленд-Ярдом? – весело спросила я.

– Да уж! – растерянно ответил Петя. – Даша, папеньку арестовали!

– Когда! Где? За что? – выпалила я.

– Минут десять тому назад. Здесь, этажом ниже. Ни за что, по недоразумению скорее всего.

– Вы не могли бы отвечать более толково? – совершенно несправедливо разгневалась я на Петю: на мои сумбурные вопросы он ответил по порядку и вполне точно. – Ох, простите, Петя. Только расскажите все с самого начала. Откуда вообще здесь взялся Александр Сергеевич?

– Ну, вы вошли в кабинет, а тот сержант ушел куда-то. Я тут же отправился побродить. Но этот этаж оказался на редкость скучным, и я спустился ниже, потом еще ниже. Потом решил прокатиться на лифте и оказался в самом низу. Там как раз вели арестованного в наручниках, и я прошел до выхода, чтобы посмотреть, как тут преступников перевозят…

– Ага, без этого никак! Должны же вы были узнать это, вдруг вас самого повезут…

– Ну, Даша! Короче, я оказался на улице! И надо же такому случиться, именно в этот миг мимо проезжали мой папенька и Афанасий Николаевич! Они увидели меня, остановились, спросили, что я тут делаю. Папенька сказал, что ему тоже любопытно посмотреть Скотленд-Ярд, а Афанасий Николаевич сказал, что и сам бы взглянул, но ему нужно ехать. И уехал. А папенька остался. Я уже хотел вести его на экскурсию, как тут к нам подошел констебль и стал просить папеньку оказать содействие. Мы, конечно, как сумели, попросили разъяснений и поняли, что речь идет о следственном эксперименте и папеньке просто нужно постоять среди других мужчин, пока свидетель будет опознавать подозреваемого. А еще нам сказали, что все это произойдет быстро. А то я бы отговорил папеньку, побоялся с вами разминуться… А где Антон Петрович? Его не арестовали?

– Нет. Он уехал в посольство.

– Ну, слава богу, хоть его не арестовали. Так вот, нас провели в какой-то кабинет этажом ниже. Вернее, папеньку туда провели, а меня просили обождать. Ну я и ждал. Там, в кабинете, то есть в том помещении, где опознание должно было быть, какая-то суматоха образовалась. То одного полицейского куда-то вызвали, а он не хотел уходить. Потом и второго, тот уж совсем противился, но его заставили подчиниться. Наконец все угомонились. Провели туда старушку, я так думаю, что она и есть тот самый свидетель. Минут пять все было тихо. После старушка вышла, а следом вывели папеньку. В наручниках.

– Ну не молчите же! – потребовала я, оттого что Петя ненадолго умолк, видимо, припоминал подробности.

– Ох! – вздохнул он. – Главное ведь что? Папенька идет и улыбается. И полицейские его ведут веселые. Я спрашиваю, что случилось, а папенька говорит, что он толком не понял, но это скорее всего продолжение следственного эксперимента и что его в магистрат приглашают, видимо, откуда-то узнали, что он и сам глава магистрата[18].

– Дальше!

– Дальше? Я шел следом, пока меня у одной из дверей не остановили, не пустили дальше. Я пару минут обождал, заглянул за эту дверь, а там никого. Сквозное помещение, папеньку через другие двери оттуда вывели. И я побежал сюда!

– Все?

– Все!

– Сядьте, Петя. А то переминаетесь с ноги на ногу и думать мешаете.