«Позорный мир, голод, неумело ведущаяся эвакуация, полная дезорганизация фабрично-заводской жизни — все это обрушилось на рабочих. Профессиональные союзы утратили самостоятельность и независимость и уже не организуют борьбы в защиту прав рабочих.

На улицах и в домах, днем и ночью происходят убийства. Убивают не только грабителей. Убивают не врагов народа, а мирных граждан — рабочих, крестьян, студентов. Убивают без суда, без следствия.

Мы, представители рабочего класса, — говорится в резолюции, — перед лицом всей России и всего мира заявляем, что эти убийства позорят честь революции. Мы с отвращением и с негодованием отметаем от себя ответственность за эти кровавые дела. Мы призываем рабочих и честных людей присоединиться к нашему возмущению. Мы протестуем и требуем открытого суда над всеми, совершающими зверства и убийства».

Горнозаводские рабочие

Если так говорили рабочие Петрограда, то тем резче должны были относиться к большевикам рабочие горнозаводские, особенностью быта которых является оригинальное сочетание фабрично-заводского труда с сельским хозяйством. Горнозаводские рабочие — это пролетариат с буржуазным обиходом. Они работают на других, но обладают и своим маленьким капиталом-хозяйством. Таковы воткинцы, ижевцы и многие Другие рабочие Урала. Большевизм вторгся в их среду, как начало непонятное, чуждое и отвратительное, разрушающее их замкнутую, спокойную, патриархальную жизнь. Коммуна стала так ненавистна этим рабочим, что онй подымались против нее самостоятельно, без посторонней агитации, и дрались отчаянно и до последнего.

Буржуазные враги

Разложение армии и Брестский мир казались русской интеллигенции таким предательством, что она почти целиком, даже с левыми эсерами, отшатнулась от советской власти и отдала себя в распоряжение тех, кто подготовлял борьбу с большевиками. Поруганное и выброшенное на улицу офицерство составляло главные кадры сознательных и воинственно настроенных противников большевизма. Чиновничество, менее воинственное, склонное к компромиссам, сочувствовало, но не участвовало в агрессивных замыслах.

Зато настоящая буржуазия: представители промышленного, денежного и земельного капитала—была поглощена планами восстания и повсюду, внутри и вне страны, подготовляла вооруженное выступление. Гражданская война в России началась немедленно после Октябрьского переворота. Сначала в Москве и под Петроградом, потом на Дону, на Украине, в станицах Оренбургского и Уральского войск, в Забайкалье — очаги восстаний не угасали. Средства откуда-то приходили. Нетрудно догадаться об их источниках.

Руководящий центр

Нити заговора против советской власти сосредоточились в руках генерала Алексеева, преемником которого явился потом Деникин. Генерал Алексеев разослал своих гонцов во все концы России, вплоть до Харбина и Владивостока. Среди этих гонцов были видные военные деятели, которые сумели сорганизовать офицерство во всех крупных городах, составив план общего и местных выступлений.

Еще с марта 1918 г. во всех городах Сибири начались нападения на склады оружия и цейхгаузы и систематическое их ограбление. Это выполнялось офицерскими организациями.

Но успех выступления требовал не одного только военного, но и более широкого политического и административного руководства. Нужен был определенный план организации власти, административного устройства, экономических мероприятий, но в этом отношении ни у одной из политических организаций не было еще ничего цельного и продуманного. Сибирь, как мы увидим впоследствии, оказалась сравнительно в более благоприятном положении: она имела наготове «Сибирское Правительство», которое, больше как лозунг, чем как реальная величина, возглавило движение, когда началось свержение большевизма. Однако отсутствие определенной директивы из одного российского центра, вызванное, главным образом, случайностью выступления, начатого чехами, сказалось сейчас же, как только движение распространилось за пределы Азиатской России. Явилось несколько претендентов на власть. Действия политических партий оказались несогласованными. Все движение приобрело характер хаотического.

Деятельность эсеров и кооперация

Из политических организаций наибольшую активность проявляли социалисты-революционеры. На Волге они успешно агитировали в пользу Учредительного Собрания, в Сибири — в пользу Сибирского Правительства.

Эсеры захватили в свои руки почти всю потребительскую кооперацию, и это помогало им подготовлять восстание против советской власти. Кооперация, в руководящих центрах которой были, по большей части, социалисты-революционеры, стала особенно оппозиционной после опубликования проекта закона о реорганизации кооперации.

Этот проект состоял из четырех кратких статей:

Кооперация всех видов национализируется;

Все граждане должны быть прикреплены к одному из распределительных пунктов;

Все товары и продукты первой необходимости должны быть взяты на учет и распределяться по общеустановленной норме и системе;

Частная собственность упраздняется совсем.

Функции кооперативных организаций впредь представлялись в следующем виде:

Кредитная кооперация должна остаться в виде филиального отделения единого национального банка и заниматься чисто денежными операциями, в виде приема вкладов и выдачи ссуд;

Все лавки потребительской кооперации перешли бы в ведение местных советов народного хозяйства, чтобы исполнять роль распределительных пунктов при них («Трудовая Сибирь»).

Авторство этого законопроекта принадлежало совету народного хозяйства. Народные комиссары не одобрили проекта. Но на местах в ту пору мало считались с центром и начали поход против кооперации. Омский «воевода» Косырев нередко говорил, что он лучше московских комиссаров знает, что надо и чего не надо делать.

Московский комиссар Цурюпа жалуется, что «местные советы часто вместо того, чтобы прийти нам на помощь, своими распоряжениями только мешают делу» («Известия», № 93).

Шансы антибольшевизма в Сибири к лету 1918 года

Все, что так сильно возмущало широкие круги населения в Европейской России, в Сибири давало себя знать очень слабо. Голода здесь не было. Зверских расправ было мало; во всяком случае террора Сибирь почти не переживала. Кронштадтские матросы успели нанести визиты только Тюмени и Омску. Тяжесть Брестского мира Сибири была мало понятна. Продовольственные отряды еще не приходили в сибирскую деревню. Местные совдепы во многих районах, за отсутствием собственных большевиков и неприбытием их извне по дальности расстояний, были вовсе не большевистские. В Тобольской губернии Березовский совдеп объединен был только одной идеей — сместить исправника, владычествовавшего там несколько десятилетий. Приветственная телеграмма Березовского совдепа Тюменскому заключала в себе выражение надежды на скорое открытие Учредительного Собрания. Это было после разгона Учредительного Собрания большевиками, и Тюмень ответила Березову краткою телеграммою: «Дураки».

В общем, к лету 1918 г. Сибирь еще не была подготовлена к свержению большевиков. Ни крестьяне, ни тем более рабочие не могли к тому времени проникнуться враждебным к большевизму настроением. Не могло его чувствовать и казачество, весьма мало отличающееся в Сибири от старожилов-крестьян.

Восстание против большевизма могло захватить только поверхность — городское мещанство, но это элемент наименее надежный в борьбе.

Сила антибольшевиков заключалась поэтому главным образом в слабости самих большевиков. Коммунизм в Сибири немыслим. Большевики держались только на поверхности, не проникая вглубь. Но рисковать выступлением, пока оно не началось в Европейской России, было неблагоразумно. Слабо населенная и лишенная промышленности, окраина была бы не в состоянии справиться с взятою ею на себя задачею.

Красная армия

Сравнительная легкость всех наступательных планов проистекала из военного бессилия большевиков. Еще в январе 1918 г. ими было объявлено о роспуске регулярной армии и об организации «рабоче-крестьянской армии на началах добровольческих и при условии рекомендации добровольцев как сознательных сторонников советской власти».