Его руки скользнули на ее ставшие твердыми соски.

— Не бойся. — Джейк старался говорить убедительно. — Мы не будем заходить слишком далеко.

Он наклонился, его губы нашли ее грудь, и через секунду он уже нежно посасывал ее, наслаждаясь восхитительным ароматом ее тела и слыша, как Морин слегка постанывает в ответ на ритмичные прикосновения его языка.

Его решимость не давать воли чувствам и держать ситуацию под контролем таяла с каждой секундой. Джейк почти обезумел от вожделения. Она до боли в суставах стиснула его плечи, когда он своими жадными губами ласкал ее соски, словно пытаясь вобрать в себя эту теплую податливую плоть. Он обещал ей не заходить слишком далеко. Да, он умел себя контролировать — и раньше неоднократно демонстрировал это умение с другими женщинами. Но сейчас все было совсем не так, как раньше, и он, понимая, что теряет голову, ничего не мог с собой поделать.

Его неистовые ласки изменили Морин почти до неузнаваемости. Голова откинута в неосознанном порыве, волосы разметались, лицо пылало, глаза горели огнем желания, а губы слегка припухли от поцелуев.

Задыхаясь, он еще сильнее прижал ее к себе.

— Я хочу тебя, — прошептал он осипшим голосом, — и ты тоже хочешь меня. Зачем же нам мучить друг друга?…

— Джейк, я могу забеременеть! — Морин ощутила приступ внезапного страха. Она уже почти не могла сопротивляться, но в ней опять заговорило благоразумие, внушавшееся ей с детства, и она попыталась оттолкнуть его. — Отпусти меня! Не надо…

— Ради Бога, стой спокойно, — простонал Джейк, не отпуская ее. Он весь дрожал от неутоленного желания.

— Извини меня, — пробормотала она, не желая обидеть его отказом и одновременно стараясь положить конец этому безумству.

— Не бойся забеременеть, — сказал он как можно спокойнее. — У меня кое-что есть…

Морин до полуобморока хотела его, но строгое воспитание давало себя знать. Между ними вдруг образовалась невидимая преграда, сооруженная из внушенных ей ценностей и правил. Она знала, что, отдавшись ему, совершит страшный грех, и боялась этого. Она не могла переступить через свои убеждения — даже ради Джейка.

Ее сопротивление разозлило его. Он все еще дрожал от возбуждения, но его гнев грозил вот-вот прорваться наружу.

— Хочешь подождать до брачной ночи, да? — с упреком спросил он.

Холодно улыбнувшись, он вдруг оттолкнул ее, наклонившись, поднял рубашку и небрежно набросил на плечи Морин.

— Отдохни, малышка. Это я уже проходил — все эти ловушки и другие женские приемчики… Я никогда не пожертвую моей свободой ради того, чтобы быстренько переспать с тобой.

Сказанная довольно грубым тоном фраза повисла в воздухе. Боже мой, что происходит? — подумала Морин, непослушными руками натягивая на себя рубашку. Он же ничего не понял! Она хотела его так же, как и он ее, просто отдаться мужчине без взаимной любви для нее было равнозначно предательству.

Джейк был вне себя. Морин вся сжалась. Ощущение такое, как будто он дал ей пощечину. Он сжал зубы, уже жалея о том, что сделал и сказал. Нет, нельзя было заходить так далеко — ведь он ей это пообещал. И вот что в результате получилось… Но, увидев, как она застегивает пуговицы на рубашке, он ощутил новую волну возбуждения. Один запах ее тела сводил его с ума.

— Мне нужно одеться. — Голос ее дрожал.

Она зашла в спальню, закрыла за собой дверь и дала волю слезам. Видеть его не желаю, в отчаянии думала она. Как он посмел такое сказать?… Господи, как больно… Ведь он был таким нежным, таким ласковым — и как после этого у него язык повернулся?… Оказывается, ему нужно только ее тело, не душа, не сердце — только тело! Значит, он такой же, как все мужчины!

— Морин! — позвал он.

Всхлипнув, она закрыла дверь спальни на замок и ничего не ответила. Не нужно, чтобы он видел, в каком она состоянии.

Впрочем, он уже догадался об этом, услышав за дверью приглушенные всхлипывания. Он тяжело вздохнул и прислонился лбом к двери.

— До встречи, Морин. Мне пора идти.

Она попыталась унять нервную дрожь.

— Не будет никакой встречи, Джейк. — В ее голосе послышались гордые нотки. — Всего доброго.

Он изменился в лице, задыхаясь от негодования.

— Ах, так? Прекрасно! У меня есть дела поважнее, чем уговаривать неприступную девицу!

Послышался звук с силой захлопнутой двери. Морин прислонилась к стене, слезы струились у нее по щекам. Ну что же, по крайней мере, теперь она знает, каковы его истинные намерения. Впрочем, сама виновата — не нужно было позволять ему даже прикасаться к ней! В эти минуты она ненавидела себя. И еще сильнее она ненавидела Джейка.

Морин оделась, стараясь не глядеть в зеркало, где отражалось ее заплаканное лицо, и уложила волосы в строгий пучок. На скорую руку позавтракав и накормив попугая, она, не помня себя от горя, отправилась на работу.

Джейка в тот день нигде не было видно. Ночевать он также не пришел. Напрасно она выглядывала из окна, стараясь увидеть его машину. Джейк исчез. А чего ты, собственно, ожидала? — спрашивала она себя. Сама ведь его прогнала…

Настала суббота. Была прекрасная погода, и она решила выйти и заняться своей маленькой цветочной клумбой. Однако мысли ее были далеко. Она чувствовала, что виновата в том, что позволила ему ласкать себя. В результате он совсем потерял голову, и в довершение всего они разругались. Хватило бы у нее самообладания остановить его в нужный момент — кто знает, возможно, они расстались бы друзьями. Но как приятны были его прикосновения…

Вздохнув, она взялась за мотыгу. Волосы ее были уложены в пучок, на лице почти совсем никакой косметики. Она была одета в потертые джинсы и просторную футболку, выглядела свежо и мило, но в ее облике не было и намека на сексуальность. Морин специально оделась скромно: нельзя давать повод к флирту, думала она. Тогда, возможно, в следующий раз, если что-то подобное повторится, она не будет столь наивна. Морин была так поглощена своими мыслями, что увидела Джейка, только когда он подошел к ней вплотную. Сердце ее подпрыгнуло в груди, но она не решилась взглянуть ему в глаза. Ей было слишком стыдно.

Джейк, видимо, тоже испытывал угрызения совести. Он сразу понял, почему она оделась именно так. Воспитанная в строгих традициях, она, вероятно, восприняла произошедшее между ними как свое окончательное и бесповоротное грехопадение. После того, что случилось, он целую ночь не сомкнул глаз. Он также раскаивался, и не столько в том, что сделал, сколько в том, что сказал ей.

— Мы еще разговариваем друг с другом? — обронил он с напускным спокойствием. — Или мне опять придется давиться ресторанной стряпней?

Нервничая, Морин неотрывно смотрела на свои сандалии, не решаясь поднять глаза.

— Я думала, ты уже никогда не заговоришь со мной, — тихо призналась она. — Прости меня, Джейк!

Комок подступил к ее горлу.

Джейк вполголоса выругался и внезапно резко обнял ее. Видеть, как она плачет, было невыносимо. Он понимал, что причина этих слез — он сам.

— Я так скучал по тебе, — пробормотал он. — Боже мой, это ты меня прости! Я не хотел тебя обидеть, клянусь!

Он уткнулся лицом в ее волосы и страстно поцеловал их.

Морин немного воспрянула духом. Он вернулся, следовательно, она еще что-то значит для него. По крайней мере, он ее не презирает…

— Я тоже виновата перед тобой, Джейк, — успокаиваясь, проговорила она. — Мне не следовало… не следовало вести себя таким образом. Я вела себя как уличная девка!

— Нет! — Он был шокирован ее словами. — Ничего подобного!

— Мне не нужно было позволять тебе… смотреть на меня в таком виде. — Она опустила глаза и густо покраснела.

Джейк был озадачен. Первый раз в жизни он имел дело с таким видом эмоциональной травмы. В мире, где он жил, женщина и не подумала бы смутиться, если бы мужчина увидел ее обнаженной. Морин была совсем другой…

— С тобой никто никогда не говорил о сексе? — осторожно спросил он.

Она закрыла глаза.