«Екатерина Алексеевна Фурцева, — считал Николай Егорычев, который вскоре сам станет хозяином города, — оставила о себе самую добрую память в Москве тем, что много сделала для развития города, занимая пост первого секретаря МГК КПСС. Была она женщина обаятельная, умная, образованная, хороший организатор, прекрасный оратор, человек с твердым характером и очень справедливая.

На ее женские плечи легла основная тяжесть работы по созданию в Москве базы строительства и стройиндустрии, и она блестяще справилась с этой задачей. Фурцева никогда не давала в обиду московские кадры, хотя сама могла критиковать довольно сурово. Мы чувствовали себя при ней как за каменной стеной».

Фурцева сыграла большую роль в строительстве Центрального стадиона в Лужниках. На этом месте стояла Воронья слободка — в котловане были склады, мастерские, свалки. Вид с Ленинских гор вызывал отвращение… Министр промышленности строительных материалов Павел Александрович Юдин признался:

— Я не был бы министром, если бы не поддержал руководителя коммунистов Москвы, и не был бы мужчиной, если бы подвел такую очаровательную женщину.

И стадион в Лужниках построили очень быстро.

«Заняв „мужской“ (по характеру работы) пост, женщины, как правило, под него подстраиваются, стремятся даже внешне походить на мужчин, — рассказывал бывший подчиненный Екатерины Алексеевны Дмитрий Квок, — задымят сигаретой, повелевающе повысят голос, а то и матерком пустят, не побрезгуют. Мол, и мы не лыком шиты. Ничего похожего не водилось за Фурцевой.

Всегда элегантная, модно одетая, в меру пользующаяся косметикой, она оставалась очень женственной. Мне казалось, что этим она хотела подчеркнуть: „Среди всех вас, мужчин, я одна женщина. Извольте считаться с этим!“ И, как правило, попадала в цель. Редко кто мог отказать ей в какой-либо просьбе».

Пятнадцатого ноября 1957 года Фурцева проводила пленум горкома. Обсуждался вопрос «О состоянии жилищного и культурно-бытового строительства в Москве». ЦК партии и правительство приняли постановление с вдохновляющим названием «О ликвидации жилищной нужды», где ставилась задача в течение десяти-двенадцати лет ликвидировать недостаток в жилье. В Москве приступили к застройке свободных территорий — Юго-Запад, Черемушки, Измайлово.

Один из выступающих заговорил о том, что предстоит строить восемнадцать-двадцать миллионов квадратных метров в год. Фурцева его остановила:

— Я не понимаю, какими цифрами вы фигурируете: двадцать миллионов. Никогда эта цифра не называлась. Никогда в правительстве эти цифры не обговаривались. Зачем это, к чему? Зачем отвлекаете внимание пленума? Это вопрос будущего… И будем ли мы двадцать миллионов строить? Речь сейчас о застройке на ближайшие годы. Одиннадцать миллионов не построили, а до одиннадцати миллионов еще нужно построить восемь…

Екатерина Алексеевна выступала в конце заседания. Она рассказала о том, что жилищное строительство сдерживается нехваткой денег, которые, в частности, ушли на увеличение пенсий:

— Я могу не для распространения, а для сведения актива сообщить, что намечалось выплатить пенсий для народа тринадцать миллиардов рублей, а фактически получился двадцать один миллиард. Просчеты составили около восьми миллиардов рублей. Сумма это довольно значительная. Центральный комитет принимает очень большие меры для того, чтобы найти возможности увеличить выплаты пособий малосемейным, потому что у нас пока еще эти пособия очень низкие…

Темпы жилищного строительства в Москве быстро росли, о чем Фурцева говорила с гордостью:

— Я могу вам сказать, что всех, и наших друзей, и врагов, всех, кто приезжает в Москву, поражают такие темпы строительства, буквально ошеломляют цифры по строительству. Вся, например, Швеция и другие страны строят меньше, чем только в одном городе Москве.

Недовольство вызывали высокая стоимость квадратного метра жилищного строительства и плохая планировка.

— Вы знаете, что на Минском шоссе стоит замечательный, красивый дом, — говорила Фурцева. — А посмотрите, какая в нем планировка квартир. Отвратительная. И с правой, и с левой стороны комнаты темные, нескладно расположены коридоры и кухни… Возьмите дома на Юго-Западе. Там есть такие секции, где коридор имеет ширину девяносто сантиметров, а длина коридора метр десять сантиметров. Чтобы втащить в такую квартиру музыкальный инструмент — пианино или еще хуже рояль, — то нужно откручивать ножки или втаскивать через окно. Все мучаются от такой планировки…

Москвичей тревожили низкие потолки в новостройках.

— Возьмите малометражную квартиру на Юго-Западе. Никто не заметит, что высота потолков два метра семьдесят сантиметров. Мы сами распустили по Москве совершенно ненужные разговоры о том, что для квартир с уменьшенной высотой потолков потребуется особая мебель — пониже. Даже было открыто специальное отделение по продаже мебели для квартир с пониженной высотой. А вот москвичи переехали в эти квартиры, и никто не замечает, что там пониженная высота. Никому это в голову не приходит. Все очень довольны, что предоставлены для каждой семьи отдельные квартиры, и присылают благодарности в ЦК партии. Значит, сейчас идет речь о том, чтобы строить малометражные квартиры с хорошей планировкой, с пониженной на тридцать сантиметров высотой между этажами. Это даст возможность хорошо расселить, создать хорошие условия для москвичей…

И сэкономить! На пленуме Фурцева много говорила об экономии, о необходимости сокращать затраты. Досталось от нее Владимиру Федоровичу Промыслову, который в исполкоме Моссовета отвечал за жилищное и гражданское строительство:

— Товарищ Промыслов выступил хорошо, но, к сожалению, его выступление было критическое, но не самокритичное. А ведь, товарищ Промыслов, и от вас зависит очень многое, и вы повинны, что такая высокая стоимость строительства.

Высшее образование (диплом Московского инженерно-строительного института имени В. В. Куйбышева) Промыслов получил в сорок восемь лет, будучи начальником Главного управления по жилищному и гражданскому строительству Мосгорисполкома. Промыслов начинал помощником у Георгия Михайловича Попова, возглавлял строительные управления в различных министерствах. В 1954 году его сделали секретарем горкома. Но на этом высоком посту он пробыл недолго. Через год Фурцева вернула его на строительную работу. В 1963 году Василий Федорович Промыслов станет председателем исполкома Моссовета, и Фурцева будет сильно от него зависеть, как, впрочем, и другие союзные министры.

Виктор Иванович Туровцев, секретарь одного из московских райкомов в ту пору (а потом и секретарь горкома), вспоминал: «Хрущев нам, москвичам, не давал покоя. Он почти каждый месяц приезжал в Моссовет, где устраивалась специальная выставка проектов застройки новых кварталов города, новых серий жилых домов, оборудования для коммунальных служб и тому подобное. Осматривая экспозицию, он направо и налево раздавал замечания, беспрекословные советы и поучения».

Двадцать восьмого сентября 1961 года Хрущев выступал по вопросам строительства:

— Взять метрополитен, арбатский радиус — он был построен к Киевскому вокзалу. И вот однажды мы едем, и Сталин говорит: почему мы едем по мосту через Москву-реку? Я ему ответил: да уже сколько лет так ездим. «Нет, построить под землей надо». И бросили большие силы и построили под землей второй туннель. Это было уже после войны, когда люди задыхались от недостатка жилья и страдали от голода, в это время бросили миллиард рублей и построили, а старый туннель четыре года бездействовал. Я сказал Фурцевой: подумайте, надо использовать его, и мы пустили линию на Фили через этот мост. Вот вам красота…

Эта ветка метрополитена — станции «Арбатская», «Смоленская» и «Киевская» — воспринималась как дублер, она строилась с конца 1940-х в полном секрете. О ней стало известно в апреле 1953 года, когда эти станции пустили в ход, включив в состав Арбатско-Покровской линии. А три станции Старо-Арбатской линии законсервировали, они вновь вошли в строй в 1958 году — уже в составе Филевской линии.