Он видел, как у нее поджались губы, как она заморгала длинными ресницами. Он чувствовал, что через секунду-другую она взорвется рыданиями.

— Скажите же, милая русалка, как мне следует поступить? Просто высадить вас на причал, а самому скрыться в солнечном закате? Забыть обо всем?

В растерянности она нервно вздохнула, сдерживая готовые политься слезы и избегая смотреть на него. Затем, словно найдя в себе внутренние силы, она прямо и твердо уставилась на Линка. Глаза у нее стали сухими и холодными. Да и выражение лица изменилось, черты обострились, и вся она стала похожа на непроницаемую маску.

— Вы правы, — безразличным тоном произнесла она.

Линк поразился внезапно происшедшей в ней перемене.

— Так как же?

— Я тысячу раз выражаю вам свою признательность, — сухо, словно на официальном приеме, сказала она. — Я готова рассчитаться с вами за потерянное время и за те усилия, которые вы потратили, спасая меня. Но боюсь, что я... — она оглядела себя, свой почти просохший купальный костюм, плотно облегавший ее красивое тело, — в данный момент не имею возможности этого сделать.

— Рассчитаться со мной? — удивился Линк, поразившись значению произнесенных ею слов. Что представляет собой на самом деле эта принявшая неприступно-холодный вид женщина, которая только недавно являла собой напуганное, трясущееся существо?

— Вы не несете за меня никакой ответственности, — сказала она.

Линк заметил, как напрягся ее голос. Тем не менее она изо всех сил продолжала играть не свойственную ей роль. Но удавалось это ей с трудом — слишком сильно было пережитое потрясение.

— Ну и ну, — сказал Линк. — Моя ответственность как гражданина заключается в том, чтобы сообщать властям о любых подозрительных фактах. А леди, оказавшаяся в положении неизвестно откуда взявшейся в океане русалки, определенно вызывает подозрения.

— Пожалуйста, — теперь уже с дрожью в голосе шепотом, произнесла она. — Не делайте этого. Вы не понимаете...

— Так скажите же мне.

— Я... я не могу.

— Тогда я попытаюсь догадаться. Не возражаете?

— Не старайтесь, — ответила она. В ее голосе опять проскользнули нотки горечи. — Не стоит тратить время.

— Не стоит? Давайте рассуждать спокойно. Я обнаружил вас за много миль от берега. Пловчиха вы, судя по всему, не ахти какая. Логично предположить, что поблизости от вас должно было находиться судно, скажем, яхта или шлюп. Однако я не обнаружил никакого плавающего средства, никто не занимался вашими поисками.

Таким образом, — продолжил Линк, — я исключаю несчастный случай, в результате которого вы остались в полном одиночестве. Именно это меня и беспокоит.

Она покрылась ярким румянцем и опустила глаза.

— Итак, есть два предположения. Первое: те люди, которые находились с вами, не заметили вашего исчезновения. Возможно, вы по неосторожности упали за борт. Так бывает, но с вами этого не случилось. Если бы это было так, вы бы захотели как можно скорее вернуться в порт, все рассказать, поскольку ваше исчезновение обязательно вызвало бы панику среди близких людей.

— Ну, пожалуйста.

Когда он решился высказать второе предположение, холодок пробежал по его спине.

— Другая догадка вызывает у меня мрачные мысли. Люди, находившиеся с вами рядом, знали о вашем намерении и пальцем не пошевелили, чтобы остановить вас.

Она громко всхлипнула, но глаза остались сухими, и голос, когда она заговорила, не задрожал.

— В каких-то случаях ваши рассуждения были бы уместны. Но ко мне они не подходят. А вы не допускаете мысли, что я прыгнула просто потому, что мне этого захотелось? Может быть, я сознательно намеревалась покончить счеты с жизнью?

Она сказала это таким тоном, будто перед ней находился обвинитель. На самом деле он предполагал такой вариант, но не рискнул высказать его вслух, слишком велики были сомнения.

— Если бы вы намеревались так поступить, — сказал он, — то не пытались бы держаться на поверхности, тем более что силы ваши были на исходе.

— Я же не знала, что мне делать, — прошептала она. Глаза ее внезапно потемнели, расширились от накатившего на нее ужаса. Линк почувствовал, что внутри у него что-то перевернулось, ее слова здорово озадачили его. Ему показалось, что ее чувства каким-то образом передались и ему. Он острее ощутил ее не очень броскую красоту, очарование пепельных волос, шелковую гладкость белоснежной кожи. В округлых линиях ее небольшого, великолепно сложенного тела, туго охваченного тканью купальника, не было ничего неземного. И, слава Богу, перед ним стоял живой человек из плоти и крови, а не эфирное создание. И ничего неземного не было в том, как он реагировал, видя перед собой обольстительную женскую фигурку. Реакция была острой, горячей, пронизывавшей его с ног до головы и... совершенно для него неожиданной. Как он определил ее сам, совсем не соответствующей ситуации.

Она еще не полностью оправилась от шока. Это можно было видеть по дрожанию ее пальцев. В своей жизни ему приходилось встречать людей, переживших сильное потрясение, но никто из них не был похож на нее, за исключением, может быть, Шейлы, когда Коп оказался на пороге гибели. Линк припомнил, что при виде Шейлы, которую охватил страх, он старался сохранить выдержку, расслабиться. Но это у него плохо получалось, потому что он не нашел в себе сил пообещать сестре, что любимый ею человек останется жить. Подобное состояние он переживал и сейчас, поскольку ему трудно было представить себе чудовище, которое могло преследовать эту симпатичную женщину.

Странная штука, он испытывал к ней двойное чувство. С одной стороны, ему хотелось всячески защитить ее от неизвестной ему опасности, а с другой — необъяснимое физическое влечение.

Нет, он не был аскетом, но до встречи с этой женщиной никогда не испытывал такого острого желания. Размышляя над этим фактом, он заметил, что качка усилилась и палуба заходила под ногами. Это означало, что яхта пересекает линию прилива и тем самым возрастает опасность наскочить на прибрежные рифы. И если он немедленно не примет надлежащих мер, то столкновение станет неминуемым.

— Я должен быть у руля. Скоро берег.

Он повернулся и торопясь направился к штурвалу. К счастью, яхта была на приличном расстоянии от волнолома. Он взялся за штурвал.

Яхта начала совершать маневр. Она круто пошла вправо, устремляясь в фарватер, ведущий в бухту. Линк удовлетворенно хмыкнул. И все же его внимание было сосредоточено не на том, чтобы вести корабль по точно заданному курсу. Здесь ему помогал профессиональный опыт. Его голова была занята молодой женщиной, которая осталась стоять на палубе.

Линк прислушивался к тому, как она двигается. Затем до его уха донеслись звуки льющейся воды из душевой. Он четко представил, что она делает в данный момент.

Никогда в прошлом он не позволял себе раздваиваться, отвлекаться от намеченной цели. Если бы такое с ним произошло, то он вряд ли стоял бы здесь, держась за штурвал. При его работе такое раздвоение, ослабление внимания грозило смертельным исходом.

Смерть. Да, пребывание ее в океане могло закончиться смертью, не окажись он поблизости. Не испытывала ли она свою судьбу, очутившись брошенной на произвол океанских волн? Разве он, имевший большой жизненный опыт, не бывал свидетелем такой гибели?

Может быть, смысл ее последней фразы был недалек от истины. Возможно, она прыгнула сама, а потом пожалела о содеянном, а объяснить свой поступок властям просто не сможет. Может быть, это был с ее стороны некий трагический жест, ставший итогом ссоры... Ссоры с кем? Со своим приятелем? С мужем?

Ему не понравилось это предположение. Но более всего ему не понравилось, что он занят подобными рассуждениями в тот момент, когда все внимание следует сосредоточить на управлении яхтой, шедшей со скоростью пять узлов и почти подходившей ко входу в бухту.

Минуту спустя он услышал ее шаги по трапу. Ага, она напялила на себя его рубашку, ту самую, белую, в которой он занимался ее спасением. Он прополоскал ее и повесил сушиться около вентилятора. Разумеется, рубашка выглядела жеваной. Она утонула в ней. Хотя она застегнулась на все пуговицы, шея, ключицы и часть груди оставались открытыми. Там, где должна быть талия, были колени. Она закатала рукава, но все равно они доходили ей до запястий.