«Вроде» – какое страшное слово. Только вряд ли будет хуже. И без этого селяне с купцами за то, что упокоили рыцаря, спасибо не скажут, на титул не посмотрят. Мол, зачем нужен такой герцог? Не герцог это, а шпион вражеский. Семью перебил и затаился с нужной стороны, чтобы к приходу наместника Хель дорога до столицы оказалась расчищенной.

Слышал я такие размышления. Еще когда только герцогскую корону примерял. Ну не было у нас в роду русоволосых и синеглазых мужчин. Темноволосые, темноглазые. С правильными чертами породистого лица.

После моего рождения, чтобы замять скандал, матушка припомнила, что с ее стороны были северяне. Только вот откуда они в роду у коренной южанки, почему-то никто спросить не додумался. Толки прекратились – и хорошо. Но всевозможных сплетен я наслушался будь здоров! Даже Рик и тот меня всегда дразнил.

Юльтиниэль тем временем с одухотворенным лицом приступила к волшбе. На лице счастливая улыбка. Руки в стороны, словно обнимать кого-то собралась. Волосы развеваются от непонятно откуда взявшегося ветра. Я стою в двух шагах, а ни единого порыва не чувствую. Погода-то безветренная. А вокруг дочки буря начинается.

Маришка, прищурившись, попыталась наблюдать за энергетическими потоками. Я уже понял, что способностей у девочки хватит только на узкую специализацию. Скорее всего, дальше стихийницы не пойдет. Но вокруг Юльтиниэль такое творится, что даже я чувствую эти потоки! Н-да…

Неожиданно груда металлолома дернулась, и куски железа начали медленно сползаться в одну кучку, занимая свои места. Не прошло и минуты, как на возвышении стояли совершенно целые рыцарские доспехи, прочно скрепленные волшебством.

– Фух! – победно вздохнула дочка.

На лбу выступили капельки пота, лицо побледнело. Еще бы, необученному магу творить такой сложный узор…

– Ну как? – Юльтиниэль промокнула лоб белоснежным кружевным платочком и улыбнулась, страшно довольная своими успехами.

– Признаю, что в этот раз ты действительно молодец! – согласился я.

Хотя чтобы все получилось так хорошо, да без последствий?! Я скорее поверю в тролля-вегетарианца.

Так, запомнить на будущее – не каркать даже мысленно. Стоило мне только это подумать, как неожиданно в пустых провалах глазниц рыцарского шлема вспыхнуло зеленое ведьминское пламя. Груда железа заскрежетала и начала спускаться со своего возвышения.

– Хель, – печально сказал я.

– Мама… – позвали Квер с Маришкой.

– Какая прелесть! – восхитилась Юльтиниэль.

Наконец рыцарю удалось спуститься, и он принялся внимательно нас рассматривать. Не убежали мы только потому, что застыли на местах не в силах пошевелиться. Все. Сейчас он решит, что мы враги, и отправимся мы пред светлые очи Алив исповедоваться в своих грехах.

Но тут железный рыцарь взглядом наткнулся на Юльтиниэль и почтительно склонил голову.

– Приказывайте, госпожа, – прогремело из-под забрала.

Лучше бы нас приняли за врагов…

День уже давным-давно перевалил за половину. Солнце, смекнув, что под горку катиться куда проще, поразительно быстро подбиралось к горизонту. Хорошо хоть вслед за ним постепенно спадала жара. Лошади, чувствуя приближение вечера, последние два часа не халтурили, обещая к закату добраться до места ночлега. Позади усердно поднимали пыль тяжеловозы, тащившие обоз. Они тоже хотели попасть в деревушку, прежде чем стражники закроют хлипкие скрипящие ворота. Впрочем, с их скоростью и без остановок они успеют вовремя.

Мы тоже. Причем с остановкой, так как в животе уже давно бурчало, напоминая, что завтрак успешно переварился и теперь требуется хорошая порция обеда. Разнежился я в кресле герцога. Раньше мог скакать на коне весь день без передышки и всю ночь. Не есть, не спать и тут же с разгону кидаться в самую гущу битвы. А теперь полдня всего едем, а зад уже отваливается. Как бы мне жирком не заплыть от хорошей жизни. Покосившись на остальных, я увидел, что дочка уже жует что-то, вытащенное из мешка с припасами. Маришка копается в своей сумке с крайне кровожадным выражением лица. А Квер печально нюхает пакетик из-под пирожков. Так что, если меня это успокоит, не один я голодный.

Съехав с тракта под специально установленные тенты – для желающих перекусить в уютной тени или же для тех, кого ночь застала в дороге, – мы устроились на небольшой привал.

Роланд – так обозвала груду оживших железок начитавшаяся рыцарских романов Юльтиниэль – также спешился, устроившись рядом с дочкой. Доспех оказался на удивление молчалив. Только вот прыгал вокруг своей хозяйки, как маленький восторженный щенок. Квер философски заметил, что такой помощник в дороге очень пригодится. Не ест, не спит, быстр, силен – в общем, идеальный телохранитель. Подумав, я согласился с лейтенантом. Только вот боюсь, жители окрестных деревень быстро узнают своего рыцаря. Да впрочем, что зря нервы себе трепать заранее? Что будет, то будет.

Я покосился на большой кусок вяленого мяса, который уютно устроился на куске хлеба и другим таким же куском был прикрыт, чтобы было вкуснее и сытнее. Справа расположилась громко хрустевшая яблоком Маришка. Причем сидела она как-то подозрительно близко и хрустела тоже странно громко. Так. Все ясно, начинается паранойя. Я постарался незаметно отодвинуться в другую сторону и столкнулся с голодным взглядом Юльтиниэль, которая глядела на мой бутерброд с совершенно определенными намереньями: отобрать и съесть, оставив папу голодным.

Ладно, если со своими страхами я могу разобраться попозже, то бутерброд ждать не станет. Поэтому, недолго думая, я откусил настоящее произведение искусства с кружевной оборкой салатных листьев по краям. Бутерброд сделал подлость, подсунув мне только хлеб и салатный лист. Мясо, издеваясь, выглянуло с другой стороны. Так, я вроде не собирался становиться вегетарианцем? Осторожно вернув мясо на место, я с удовольствием продолжил трапезу. Юльтиниэль печально вздохнула. Не дочь – троглодит какой-то. Хотя если вспомнить, сколько всегда ела Лареллин, поражая всех нещадным истреблением продуктов (как все помещалось в миниатюрную женщину?), было ясно, что доченька пошла в маму. Тут бутерброд попытался спастись бегством, развалившись на две неравные части. Ту, что больше, я, подумав, все-таки протянул Юльтиниэль. Дочка благодарно улыбнулась и вцепилась в угощение крепкими зубками.

– Госпожа, – прогудел Роланд, посмотрев на солнце, – чтобы успеть до заката, нам нужно заканчивать привал.

А действительно, доспех прав. Пора отправляться дальше. Вон нас насколько обоз успел обогнать – пыль виднеется далеко-далеко, словно купцы надеются догнать солнце и по нему вскарабкаться на небосвод. Так что спасибо этому дому, а мы к деревне.

Успели аккурат перед закрытием. Стражники, увидев пять фигурок в начавших сгущаться сумерках, специально повременили с закрытием ворот. Это на теплом безопасном юге не принято обносить дубовым забором деревни и села и закрывать ворота на ночь. Там такое только в городах. А у нас каждая деревня как отдельный город. Первое правило: закрывай ворота, если жить хочешь. И дела нет, что последние девятнадцать лет ничего не происходило. Говорят, до этого случалось и такое – нерадивые стражники забывали закрывать ворота, всего на пять минут после захода солнца опаздывали, а с утра путник какой подъедет, уже живого никого нет. Словно люди, нелюди, собаки, кошки, скотина, даже крысы просто ушли, оставив все на своих местах. Ни следов, ни даже крови… Это теперь тенты по обочинам тракта натянули, вольности разрешили: что можно подождать припозднившихся путников и путешественникам позволить себе задержаться. А еще двадцать лет назад остаться ночью одному за спасительным забором было равнозначно самоубийству.

Герцога во мне стражники признали сразу. Помогло этому то, что один из трех пареньков оказался приятелем того самого незадачливого любителя разрешений на ношение оружия.

Денег за проезд, слава Алив, не взяли. Косились странно. Когда мы уже собирались выезжать на главную улицу, паренек неловко заметил: