— А как выглядел этот мсье Дюваль? Толстый, лысый, с окладистой бородой и светлыми глазами?

— Извините, мсье, но тут я вам помочь не могу: с ним Антуанетта говорила. А на следующий день она собрала свои пожитки и ушла, оставив мне на память лишь квитанцию из прачечной да три банки сливового варенья. Вот ведь как подло жизнь устроена: встретишь женщину, полюбишь, женишься, надеешься состариться с ней вместе, а потом в одно прекрасное утро — раз, и просыпаешься один в холодной постели. — Он наполнил свой стакан. — Вот я и утешаюсь как могу.

— Хорошо, тогда опишите, как выглядят зять и дочь мсье Дюваля, — потребовал Виктор.

— Ну… — задумался старик. — Я впускал их всего раза два… у меня тогда так башка раскалывалась… а на следующее утро ставни у них были наглухо закрыты. Да и что мне за дело: в конце концов, за аренду уплачено, а слежка в мои обязанности не входит, это по вашей части. Так что скажете насчет старика Седилло? Может, ему решетку на окно установить, он тогда и не сможет высовываться… А коли вы хотите его допросить, надо бы мне пойти предупредить, не то его еще, чего доброго, удар хватит.

— Нет-нет, не беспокойтесь, я постараюсь все уладить.

Консьерж проводил Виктора и, глядя ему вслед, пробормотал себе под нос:

— Надо же, полицейский, а такой славный малый!

Виктор лежал на кровати и с удовольствием наблюдал, как Таша расчесывает свои роскошные рыжие волосы.

Вернувшись, он попросил у нее прощения. Она рассмеялась, и они решили никуда не ходить. Весь день провели вместе, перекусили дома, а потом Таша показала Виктору картину, что стояла у нее на мольберте. Он изобразил восхищение и решил, что выскажет свои замечания как-нибудь в другой раз. Ведь он тоже терпеть не мог, когда критикуют его фотографии.

В дверь постучали. Виктор насторожился.

— Ты кого-нибудь ждешь? — взглянул он на Таша.

Она покачала головой. Виктор накинул халат и пошел открывать. За дверью стоял Жозеф.

— Что-то случилось? — нахмурился Виктор.

— Нет, мсье Легри, не случилось, но я знаю, кто убийца, — взволнованно заявил тот.

В прихожей появилась Таша, и Виктор красноречивым жестом прижал палец к губам.

— Что же вы в дверях топчетесь, Жозеф? Заходите! — радушно пригласила она.

Мужчины уселись возле печки.

— Вот, — через несколько минут сказала Таша, ставя поднос на стул рядом с Жозефом, — здесь вино, хлеб и сыр, подкрепитесь немного.

Ей было интересно, что привело к ним юношу, но она отошла в сторонку, села и раскрыла книгу, делая вид, что погрузилась в чтение.

— Как вам могло прийти в голову явиться сюда? — недовольно прошептал Виктор.

— Простите, мсье Легри, я подумал, что это срочно. Сейчас, когда мы знаем имя убийцы, нельзя терять ни минуты.

— Ладно, рассказывайте.

— Я разыскал газету за 1886 год! — гордо заявил Жозеф и посмотрел на Виктора в ожидании одобрения, но тот на эту новость никак не отреагировал, и юноша расстроился: — Ну вот, я три часа рылся в газетах, принес вам железное доказательство, а вы…

— Давайте сюда газету, — сказал Виктор, — только чтобы Таша ничего не заметила. — Он схватил газету и прочитал:

— Ведь это имя, Сен-Меслен, упоминается в записке, которую вы нашли в гримерке Ноэми Жерфлер, — напомнил ему Жозеф.

Виктор, не отвечая, читал дальше:

Заметка обрывалась на полуслове, но информации для размышлений в ней было достаточно. Виктор задумчиво пробормотал:

— Итак, в 1886 году в Лионе некая дама, назвавшись баронессой де Сен-Меслен, увозит с собой ювелира Проспера Шарманса, — рассуждал он вполголоса, — вместе с драгоценностями на полмиллиона франков. Что с ним произошло и куда он исчез, нам неизвестно. Но пять лет спустя он появляется в Париже и теперь работает в ломбарде. Допустим, Шарманса узнал мнимую баронессу в женщине, которая теперь выступает в театре «Эльдорадо» под именем Ноэми Жерфлер, она же Ноэми Фуршон. Он убивает сначала ее дочь — тут, видимо, не обошлось без соучастия известного в Лионе бандита Гастона Молина, — а потом и саму Ноэми. Из опасения, что Молина его выдаст, Шарманса убивает его тоже и засовывает труп в винную бочку, а потом избавляется и от случайного свидетеля — Базиля Попеша, который был соседом Гастона Молина.

Жозеф жадно ловил каждое его слово.

— Точно, патрон! Вы докопались до самой сути. Вам бы книги писать, — восхитился он.

— Остается только выяснить, какую роль сыграл в этом деле доктор Оберто, о котором шла речь в записке.

— А может, этот клочок бумаги вообще не имеет отношения к убийствам? — предположил Жозеф.

— Да нет, я так не думаю. Вот вам деньги, возьмите экипаж, поезжайте домой и ложитесь спать. Завтра я кое-куда наведаюсь и появлюсь в лавке где-нибудь к обеду, тогда и решим, что делать дальше. Если мсье Мори спросит, почему меня нет, скажите, что я повез заказанные книги за город.

— Слушаюсь, патрон! — отрапортовал Жозеф. — До свиданья, мадемуазель Таша!

— Всего доброго, Жожо, — откликнулась девушка.

Виктор подошел к ней.

— Не понимаю, зачем приходил Жозеф, — с деланным равнодушием сказал он, — обсудить дела можно было и завтра.

— Правда? — недоверчиво взглянула на него Таша. — А мне показалось, вы были очень увлечены беседой. Ты от меня ничего не скрываешь?

— Да что ты, дорогая, уверяю тебя…

— Смотри, если потом вдруг выяснится, что ты опять ввязался в какое-то расследование, и полиция придет меня допрашивать, мне придется лгать, а у меня это плохо получается.

— Полиция? С чего бы это полиции вмешиваться в мои дела? Мы не продаем краденого, — отшутился Виктор.

— Не спеши давать честное слово, любимый, чтобы не пришлось потом нарушать его, — проворковала Таша, прижимаясь к нему.

Она посмотрела ему в глаза, и он отвел взгляд. Победа в этом молчаливом поединке Таша вовсе не обрадовала.

23 ноября, понедельник

Виктор остановил экипаж на улице Линнея и вышел. Лил проливной дождь, порывистый ветер сбивал с ног. Было так пасмурно, что казалось, на дворе не утро, а поздний вечер. Виктор прошел мимо здания с вывеской: «Бальнеум: турецкие и римские бани». Он собирался еще раз осмотреть дом, где жил Базиль Попеш и проходили тайные свидания Гастона Молина и Элизы Фуршон.

Он еще раз обдумал детали расследования и пришел к выводу: улица Линнея, на которой жили Базиль Попеш и Гастон Молина, Ботанический сад, в котором работал Попеш, и больница Питье, куда его привезли, винный рынок, где нашли труп Гастона Молина, и тупик Беф, где живет Шарманса, а также приют Сальпетриер и улица Монж, связанные с загадочным доктором Оберто, — все, что имело отношение к этой истории, происходило в восточной части Пятого округа.

Виктор свернул на улицу Жоффруа-Сент-Илера. Ливень прекратился, и теперь дождь монотонно моросил. «Опять все тот же заколдованный круг, — думал Виктор. — Только обрадуешься догадке, как снова приходит неуверенность, а за ней — сомнения». Вскоре он оказался в безлюдном уголке на задворках больницы Питье. Тут можно было встретить лишь редких посетителей с гостинцами для больных. А жили в этом районе в основном рантье, служители Музея и университетские профессора. Он напоминал какое-то заколдованное сонное царство, тишину которого изредка нарушали доносившиеся из Ботанического сада пронзительные крики павлина и рев слона.