Жозеф пообещал поговорить с Марселем на эту тему, и они вернулись в домик Бишонье.

Обед оказался очень вкусным. Жозеф съел двойную порцию бараньего окорока в чесночном соусе со шпинатом, потом огромный кусок торта с кофейным кремом, и с трудом выбрался из-за стола.

Друзья снова вернулись на фабрику и вместе с еще тремя рабочими отправились пить кофе в мастерскую.

— Папаша Теофиль, посоветуйте, где бы моему другу поискать газеты за восемьдесят шестой год, — обратился Марсель к бодрому старику, чей возраст выдавала лишь густая седина.

— Ну, если они у нас и сохранились, то на дальнем складе. Там еще ваш батюшка держал бумажный хлам. — Старик повернулся к Жозефу. — Поскольку мсье Бишонье-старший преставился в восемьдесят седьмом, газеты за предыдущий год должны быть сверху.

Жозеф последовал его совету и смело вскарабкался на шаткую приставную лесенку. При виде горы пожелтевшей бумаги энтузиазма у него поубавилось, но он напомнил себе, что успех будущей книги толкнет Айрис в его объятия, и приступил к делу.

Три часа, не покладая рук, Жозеф рылся на складе. Несмотря на холод, он взмок и снял сюртук. Наконец он отобрал небольшую стопку газет и журналов, в которых надеялся найти нужную информацию, и начал листать их. Здесь были разрозненные номера «Иллюстрасьон», «Ле Монд иллюстре» и газет «Пти журналь», «Голуа», «Матен», «Сьекль», «Фигаро» и еще наименований двадцать.

Буквы и строчки мелькали у Жозефа перед глазами. Он уже готов был сдаться, но тут его взгляд упал на первую полосу иллюстрированного приложения к «Пти журналь». Там была изображена женщина в темном пальто, ее лицо скрывала плотная вуаль. Она стояла у прилавка ювелирного магазина, а какой-то грузный мужчина показывал ей футляр с брильянтовым колье. Подпись под рисунком гласила: «Неуловимая баронесса де Сен-Меслен». И чуть ниже: «Что стало с Проспером Шарманса? Куда исчезли украшения? Читайте материал на последней странице». Жозеф с замиранием сердца взглянул на дату — 20 ноября 1886 года. Вот она, разгадка! Юноша лихорадочно перевернул газету и остолбенел: последней страницы не хватало. Проклиная свою судьбу, он поднял глаза на горы бумаги: и года не хватит, чтобы найти тут отдельную страничку.

«Ну и ладно, — успокаивал себя Жозеф, — зато теперь мы знаем имя убийцы и мотив преступления!»

Грегуар Мерсье метался по кварталу Крулебарб, пытаясь собрать свое маленькое стадо. Несколько минут назад какой-то негодяй подкрался к козам и попытался увести малышку Перванш. Обнаружив это, Грегуар погнался за вором, а остальные козы тем временем разбрелись кто куда.

Зеваки бурно обсуждали происшествие. Дурло воспользовался суматохой и попытался незаметно ускользнуть, но хозяин схватил его за ошейник.

— Эх ты, старая скотина, совсем ослеп, что ли! — попенял он псу, и тот виновато опустил голову.

— Не ругайте его, — вмешалась соседка Мерсье, мамаша Гедон. — Все ведь обошлось. Кстати, вас там какой-то господин дожидается, — указала она на стоящего невдалеке Виктора.

Грегуар Мерсье подошел к нему и, поздоровавшись, печально произнес:

— Эх, не надо было мне покидать родные края. Выращивал бы овес и горя не знал, так нет же, понесла меня нелегкая в город. Пока мы молоды, хочется подзаработать, вот и ищем лучшей доли. А потом глядь — жизнь-то и прошла. Пес мой совсем состарился, вон, еле лапы переставляет, да и самому мне недолго осталось… Что тогда станется с моими козочками?..

— Простите, Грегуар, мне нужна кое-какая информация о вашем родственнике… — прервал этот мрачный монолог Виктор.

— Так вы уже знаете? — понизил голос Мерсье. — Вот ужас-то! Базиль…

— Вам удалось повидать его перед тем, как…

— Ну да… Он был весь в бинтах, но успел рассказать, что лев не просто так на него набросился.

— Вот как? — насторожился Виктор. — И что же произошло?

— Ботанический сад закрылся, и Базиль, как положено, пошел все проверить. Подошел к клетке львов и заметил, что молодой Сципион не съел свой кусок мяса и мечется из угла в угол, будто у него болит чего. Ну, Базиль и зашел к нему. Глядь — а в боку у Сципиона дротик торчит! Базиль хочет выйти, а дверь-то заперта. Тут появился уборщик, и Базиль его узнал: этого человека он видел за несколько дней до того, двенадцатого числа, около полуночи, только тогда на том было серое пальто и он следил за жильцом, что квартировал на первом этаже в их доме. Базиль как раз выглянул в окно подышать воздухом, а тот тип его и заприметил. А квартиранта… представляете, Базиль потом нашел его мертвым в винной бочке.

— Гастон Молина, — выдохнул Виктор.

— Так вот, уборщиком и был тот самый человек в сером, Базиль его узнал. А тот, прямо у него на глазах, возьми и всади льву в бок еще один дротик. Зверь взревел от боли и набросился на беднягу Базиля. — Грегуар Мерсье закрыл лицо руками.

— Примите мои соболезнования. А вы рассказали об этом в полиции?

— Вот еще! Мне и без них забот хватает! Да им только волю дай, они допросами замучают. А Базиль-то и сам побывал в тюряге, фараонам это известно.

— А где, говорите, жил ваш родственник? — Виктор протянул Грегуару несколько монет.

— Улица Линнея, дом четыре. Ну, мне пора, мсье, надо козочек кормить. — И старик посмотрел на собаку. — Пошли домой, Дурло. Мы с тобой сегодня честно заработали свой кусок хлеба!

«Когда находишь ответ, загадка кажется легкой», — пытался успокоить себя Виктор. Теперь он знал, что слова из записки «ул. Л., прв. 1211» означали: «улица Линнея, первый этаж, 12 ноября».

Он подошел к зданию под номером четыре. Дом как дом, ничего особенного. Что делать — просто постучать в двери и войти? Не вызовет ли это подозрений? В итоге он остановился на варианте, который уже не раз срабатывал.

За дверью послышались шаркающие шаги, и появился похожий на бульдога консьерж.

— Полиция, — сухо сказал Виктор, готовый сочинить любую небылицу, чтобы доказать это заявление.

— А, так вы по поводу господина Попеша со второго этажа? Ваши из комиссариата уже приходили, допрашивали меня. У него нет семьи, только дальний родственник родом откуда-то из окрестностей Шартра. Но я никогда его не видел и понятия не имею, как его зовут и где он живет. Больше мне нечего сказать. Печально, конечно, но, когда работаешь с дикими зверями, риск неизбежен.

— Я пришел в связи с другим делом.

— А, из-за старика Седилло? Так он поклялся, что больше не будет плеваться из окна. Мне даже жаль его: каково это — жить затворником в четырех стенах? Ему скучно, вот он и развлекается, как может.

— Вы позволите войти?

— Прошу вас. — Консьерж посторонился. — Извините за беспорядок. С тех пор как от меня ушла жена, прибраться тут некому.

Он впустил Виктора в душную каморку, загроможденную мебелью, смахнул с одного из стульев крошки, кивком предложил Виктору сесть, а сам плюхнулся на табурет поближе к бутылке красного вина и немытому стакану.

— Надеюсь, вы не арестовывать его пришли?

— Нет… Я веду расследование, это простая формальность.

— Ну, хорошо, я вам расскажу. Молочник ему ноги отдавил, вот он головой и тронулся. У него совсем никого не осталось, только я его и кормлю, причем, заметьте, плачу за продукты из своего кармана…

— Хорошо, я поговорю с жильцами, которые хотели бы получить компенсацию за беспокойство.

— Вы о тех, кто на первом этаже? Мадемуазель Бунь можно не считать — она уехала в Дижон ухаживать за больной матерью. А остальные пришли поздно, когда старик Седилло уже угомонился и спать лег.

— То есть они ввели полицию в заблуждение? — строго произнес Виктор. — Это им дорого обойдется. Назовите их имена!

— Ну, вообще-то, я не знаю их имен. У нас пустовали три комнаты, а тут появился некий мсье Дюваль и заплатил за два месяца вперед. Дело было в сентябре. Он сказал, что это для его дочери и зятя, что они, мол, живут в Монтаржи[56] и хотят, чтобы у них было гнездышко в Париже, чтобы приезжать, когда им вздумается.