Он швыряет мяч Дэви.

В дверях мяч ударяет Робби в грудь, оставив кровавый след. Все, с Робби хватит. Он поворачивается и бежит с диким воплем.

В комнате снова видно кресло под углом и разбитый телевизор. От Линожа видна только макушка.

Потом появляется сжатая в кулак рука. Мгновение она парит в воздухе, потом из нее высовывается палец и указывает на телевизор. И дикторша немедленно возобновляет свой треп.

– Посмотрим еще раз на те регионы, которые сильнее всего будут задеты идущей бурей. Линож берет с блюдца очередное печенье.

На улице Робби громыхает по лестнице к своей машине с максимальной скоростью, на которую способны его неуклюжие короткие ноги. Его лицо стало маской ужаса и замешательства.

В доме Марты камера медленно наплывает на разбитый экран с дымящимися внутренностями, а дикторша все говорит:

– Судя по прогнозу, нас ждет разрушение сегодня, смерть завтра и Армагеддон к выходным. То есть это может быть конец жизни, как мы ее понимаем.

– Ох, вряд ли… – задумчиво говорит Линож. – Но всегда есть надежда.

И он откусывает кусок печенья. Затемнение. Конец акта второго.

Робби вцепляется в дверцу своего «линкольна». Дальше по улице стоит группа горожан, с любопытством за ним наблюдающая.

– Билз, там как, все о'кей? – спрашивает Джордж Кирби.

Робби старику не отвечает. Распахивает водительскую дверь и ныряет внутрь. У него там под приборной доской коротковолновая рация, и он выхватывает микрофон из зажимов. Стукает по кнопке включения, врубает девятнадцатый канал и начинает говорить, бросая перепуганные взгляды на открытую дверь дома Кларендон – а вдруг оттуда вылезет убийца Марты?

– Робби Билз вызывает констебля Андерсона! Андерсен, прием! Здесь ЧП!

В магазине Андерсона все та же толпа. Кэт и Тесе Маршан, домовитого вида женщина неполных пятидесяти, выбивают чеки со всей доступней им быстротой, но сейчас весь народ замер, слушая срывающийся на визг голос Робби.

– Андерсон, черт тебя побери, прием! Здесь убийство! Марту Кларендон забили до смерти!

Испуганный и недоверчивый шепот пролетает по толпе. Глаза расширяются.

– Тип, который это сделал, еще в доме! Андерсон! Андерсон! Прием! Ты меня слышишь? Когда ты не нужен, все время лезешь с советами, а когда…

Тесе Маршан берет микрофон рации, как во сне.

– Робби? Это Тесе Маршан. Майка сейчас…

– Ты мне не нужна! Мне нужен Андерсон! Я не могу еще и его работу делать, кроме своей! Кэт берет микрофон:

– У него дома что-то случилось. Олтон поехал с ним. Там его до…

И тут входят Майк и Хэтч. У Кэт и Тесе вид неимоверного облегчения. Тихий говор снова проходит по толпе. Майк делает шага три в зал и останавливается, осознав, что случилось что-то экстраординарное.

– Что? В чем дело?

Никто не отвечает. А рация продолжает истерически верещать:

– Что значит «дома случилось»? Случилось как раз здесь! Старуху убили! У Марты Кларендон в доме псих! Дайте мне городского констебля!

Майк быстро подходит к кассе, Кэт отдает ему микрофон и рада от него избавиться.

– О чем он? – спрашивает Майк поверх микрофона. – Кого убили?

– Марту, – отвечает Тесе. – Так он сказал. Майк щелкает тумблером передачи.

– Робби, это я. Остынь на минутку…

– Никаких минуток, черт тебя побери! Здесь ситуация потенциально угрожающая!

Майк его игнорирует, держа микрофон у груди, и обращается к собравшимся двум десяткам островитян, столпившимся у концов проходов и оцепенело на него глядящим. На острове убийств не было уже семьдесят лет… если не считать Джо, мужа Долорес Клейборн, и то ничего не удалось доказать.

– Вот что, люди, отступите-ка немного и дайте мне поговорить без зрителей. Я получаю шесть тысяч в год за то, что я тут констебль, так дайте мне делать работу, за которую вы мне платите.

Они отступают, но все равно слушают – а как им не слушать? Майк поворачивается к ним спиной, а лицом к рации и лотерейному автомату.

– Робби, ты где? Прием.

Робби сидит в своей машине. За ним собрался народ – человек десять или больше. Стоят и смотрят. Подобрались чуть поближе, но совсем подойти не решаются. Дверь в доме Марты открыта, и вид у нее зловещий.

– У дома Марты Кларендон на Атлантик-стрит! А где еще, по-твоему, в Бар-Харборе? Я… – Тут ему в голову стукает гениальная идея. – Я удерживаю этого типа там, внутри!

Он со стуком возвращает микрофон на место и копается в бардачке среди карт, городских документов и огромных конвертов, вытаскивает маленький пистолет. Выходит из машины.

Робби обращается к народу:

– Никому не подходить!

Осуществив таким образом свою власть, Робби поворачивается к дому и направляет ствол на открытую дверь. К нему вернулась его омерзительная самоуверенность, но соваться в дверь он не собирается. Тот, кто там сидит, не просто убил Марту Кларендон. Он еще знает, где был Робби, когда умерла его мать. И знает его по имени.

Седеющие волосы Робби сдувает в сторону порывом ветра… и у его лица кружатся первые снежинки Бури Века.

В магазине стоит Майк с микрофоном в руке, пытаясь сообразить, что теперь делать. Кэт Уизерс берет у него микрофон и вешает на стойку, и он принимает решение. Обращается к Хэтчу:

– Съездишь со мной еще раз?

– Конечно!

– Кэт, вы с Тесе управляйтесь пока в магазине. – И возвышает голос:

– Люди, а вы оставайтесь тут и покупайте, чего собирались. На Атлантик-стрит вы ничего сделать не можете, а что там случилось, все равно скоро узнаете.

Говоря эти слова, он заходит за кассу, сует под нее руку. А что там? Камера заглядывает вместе с нами и видит тридцать восьмого калибра револьвер и пару наручников. Майк берет оба предмета.

Кладет наручники в карман, а револьвер в другой. Быстро и ловко – никто из таращивших глаза покупателей даже не заметил. Кэт и Тесе, правда, заметили, и до них доходит серьезность ситуации: пусть это звучит бредом, но на Литтл-Толл-Айленде появился опасный преступник. Кэт спрашивает:

– Вашим женам позвонить?

– Ни в коем случае! – сразу же реагирует Майк. Потом оглядывает во все глаза глядящих островитян. Если Кэт не позвонит, кто-нибудь из этих наверняка добежит до ближайшего телефона. – Да, лучше пусть ты позвонишь. Только объясни им поубедительнее, что ситуация под контролем.

Марк и Хэтч скатываются по ступеням, камера провожает их к машине «Службы острова». Хлопья продолжают кружить, но уже гуще.

– Рановато снег, – замечает Хэтч.

Майк останавливается, держа руку на ручке дверцы. Делает глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и выдыхает, подержав.

– Ага, рановато. Поехали.

Они садятся и уезжают. Тем временем люди выходят на террасу и глядят им вслед. Пропеллер на шапке манекена крутится довольно живо.

У городских причалов волны грохаются о сваи, вздымая брызги. Работа по закреплению лодок и складированию в укрытие незакрепленных предметов продолжается. Камера выбирает – и наплывает на – Джорджа Кирби (он постарше, под шестьдесят), Алекса Хабера (тридцать пять) и Кола Фриза (двадцать с чем-то). Алекс показывает на запад, где кончаются причалы и начинается пролив.

– Глянь туда, на материк!

Материковый берег в двух милях, и виден ясно – в основном серо-зеленые леса. Алекс Хабер говорит:

– Когда он уже не будет виден, тогда время сматываться в дом, пока еще можно. А если даже пролив не будет виден, то время драпать в мэрию, хоть ты слышал сирену, хоть нет.

Кол Фриз спрашивает у Джорджа:

– Дядь, как по-твоему, свежая будет погода?

– Да посвежее, чем приходилось мне видеть, – отвечает Джордж. – Ладно, пошли поможешь остаток сетей устроить. – Он замолкает. И спрашивает о другом:

– Интересно, этот дурак Билз имеет понятие, что он там делает?