– Мэм, кошки редко ушибаются, прыгая с деревьев, – произнес голос за плечом Пии. – Этот миф, ну, знаете, что кошка всегда приземляется на лапы, он отчасти правдив.

Хлоя заскулила.

– Эй, это не кошка!

Пия повернулась к пожарному, раздраженно нахмурившись.

– Я ведь четко сказала вашему диспетчеру, что моя собака… – заговорила она, уперев руки в бока, но от одного лишь взгляда на пожарного ее гнев испарился, а язык прилип к нёбу.

Пия почувствовала, как щеки загорелись огнем. Черт побери в квадрате! Это был ОН. Гриффин Ди Анжело. Самый потрясающий мужчина, каких ей только доводилось видеть. Вообще когда-либо. Даже по телевизору. Он был тем самым парнем, по которому она сохла весь последний год, после того как однажды выгуливала Хлою и проходила мимо его дома – а дом этот находился на ее улице, совсем недалеко – и увидела его, когда он подметал двор. Без рубашки. И вот он стоял перед ней. Стоял в ее собственном дворе, как будто выскочил из одной ее весьма выразительной фантазии.

Он, само собой, вообще сейчас не смотрел на нее и совершенно не заметил, что Пия внезапно лишилась дара речи. Он с насмешливой улыбкой глядел на Хлою.

– Но как, черт побери, он взобрался на это дерево?

– Это не «он», это «она», – ответила Пия. – Просто вскарабкалась.

– Ох, простите за грубость, мэм; я забыл, что вы тут рядом стоите. Меня зовут Гриффин Ди Анжело, я капитан городской пожарной станции.

Он приложил руку к шлему старомодным и восхитительным жестом джентльмена, приветствующего леди.

– Я знаю!

– Вы знаете? – Он вскинул брови, как бы подчеркивая свой вопрос.

– Да, вы живете вон там!

Пия махнула рукой вдоль квартала, в сторону его дома.

– Помните, мы с вами встречались на празднике Четвертого июля в нашем квартале, и еще летом, на празднике жареных сосисок, и еще перед Рождеством, когда все соседи собирались и обсуждали праздничное освещение, – забормотала Пия.

– Извините, мэм, – смутился он. – Я не помню. Конечно, он не помнил. Никто не запоминал встречи с Пией.

– Это неважно, я… э-э…

Она замолчала, уставившись в его глаза, такие большие, голубые и прекрасные, с темными ресницами… и совершенно по-идиотски забыла собственное имя.

– Мэм?

– Дорис Чамберлейн! – брякнула она, тыча в него рукой, как вилкой. – А собака на дереве – Хлоя.

Он осторожно пожал ее руку, будто боялся, что она взорвется от его прикосновения. А почему бы ему и не подумать так? Она ведь только что сказала, что они уже трижды встречались, но он ни одного раза не помнит, и все равно она продолжает таращиться на него, как детсадовка на фабрике жевательной резинки. А ее волосы! Пия с трудом удержала стон и принялась лихорадочно приглаживать растрепанную шевелюру, скрепленную сзади любимой заколкой.

– Смотри-ка, это собака! – сказал молодой пожарный коллегам, несшим раздвижную лестницу. – Поосторожнее!

– Черт побери, как она туда попала? – со смехом воскликнул другой пожарный.

Гриффин откашлялся и развел руками.

– Извините, мэм, – пробормотал он.

Пия нервно рассмеялась и постаралась ответить как можно более беспечно:

– Она туда вскарабкалась!

Но, как обычно, ни один мужчина даже не посмотрел на нее.

– Вскарабкалась? Да она поднялась по этому дубу футов на двадцать!

– Она отлично это умеет, – сообщила Пия. – Вот только она плохой спускатель.

Ей захотелось провалиться сквозь землю от смущения. Спускатель? Боже, да она действительно ведет себя как идиотка!

– Ну так давайте ее спустим, – сказал Гриффин.

Мужчины начали раздвигать лестницу, и Хлоя тут же зарычала.

– А что это за собака, мэм? – спросил Гриффин.

– Она скотчтерьер, но считает себя кошкой. Видите ли, у меня есть кот по имени Макс, и Хлоя безумно влюблена в него, несмотря на то что она – собака. Хлоя не желает этого признавать. И решила, что она – не шотландский терьер, а шотландская кошка. Не знаю, то ли познакомить ее с какой-нибудь собакой, то ли накормить успокоительным, а может, просто сводить к психиатру для животных.

Гриффин рассмеялся, и от его низкого заразительного смеха по коже Пии побежали приятные мурашки.

– А может, вам стоит просто научить ее технике безопасности.

Пия хихикнула и попыталась добиться «особого момента» с этим абсолютно, безумно великолепным Гриффином-Пожарным… того момента, когда глаза мужчины и женщины встречаются и замирают в долгом сексуальном взгляде.

Само собой, ничего не получилось.

Прежде всего потому, что ее кокетливое хихиканье – о ужас из ужасов! – перешло в нечто вроде шмыганья носом. Во-вторых, на сцене весьма некстати появилась прекрасная блондинка.

– Пия! Только не говори, что Хлоя снова забралась на дерево!

Гриффин мгновенно перенес внимание на свою соседку, поспешно направлявшуюся к ним, волоча за собой шестилетнюю дочку.

– Привет, Гриффин! – сказала она.

– Рад тебя видеть, Стаси, – улыбнулся он и снова прикоснулся к шлему.

Пия вздохнула. Конечно, он помнил Стаси – высокую, гибкую, всегда прекрасно выглядевшую Стаси, хотя Пия точно знала, что за весь прошлый год Стаси всего раз посещала собрания соседей по улице. А в присутствии Стаси у нее не оставалось ни единого шанса, что великолепный Гриффин еще хоть раз подумает о ней. Если он вообще хоть разок о ней думал. Несмотря на то что рядом со Стаси стоял ребенок, она все равно выглядела безумно привлекательной.

Но к удивлению Пии, взгляд пожарного вернулся к ней.

– Пия? – произнес он, приподняв брови.

– Да, – откликнулась она, пожимая плечами и приступая к краткому варианту объяснения, почему ее все так называют. – Как ни грустно, но Пия – это мое детское прозвище, почему-то оно ко мне прилипло навсегда.

– Ох, да будет тебе! – воскликнула Стаси. – Ничего дурного в твоем прозвище нет. Пия – это прелестно!

– Я за Пию! – сообщила дочь Стаси, Эмили. – Мне нравится твое имя. Оно отличное! Но не такое крутое, как вот он.

Эмили ткнула пальцем в сторону Гриффина.

– А ты женат? Пия не замужем. Может, ты женишься на Пие? А то у нее даже приятеля нет, и моя мама говорит, что это просто стыд: она ведь куда умнее, чем люди думают, и она…

Пия судорожно втянула воздух, чувствуя, как загорается ее лицо, а Стаси быстро закрыла рот Эмили ладонью, изо всех сил стараясь сдержать смех.

Хвала младенцу Иисусу за то, что именно в это мгновение Хлоя решила как следует рыкнуть на молодого пожарного, устанавливавшего у дерева лестницу.

– Хлоя! Все в порядке!

Пия подбежала к дереву и посмотрела вверх, на черную морду и яркие выразительные глаза. Хлоя заскулила.

– Извините, она не очень любит мужчин, – пояснила Пия, обращаясь к пожарному. – Но я не думаю, что она вас укусит. Хотя и будет протестовать и жаловаться. Возможно, очень громко и энергично.

– Я сам ее сниму, – сказал Гриффин.

– Она твоя, капитан!

Гриффин начал подниматься по лестнице, и сердитый низкий рык Хлои стал громче.

– Хлоя! Как ты себя ведешь! – воззвала Пия к совести взволнованной собаки.

«Пожалуйста, боже, только не дай ей укусить его», – снова и снова мысленно повторяла Пия… пока Гриффин не сделал нечто такое, от чего и рычание Хлои, и мысли Пии разом оборвались.

Он позвал Хлою, но не так, как любой человек обратился бы к собаке. Невероятно, но он заговорил с ней как с кошкой.

– Иди сюда, Хлоя, кис-кис! Все хорошо, малыш ка. Иди ко мне, кис-кис-кис…

Ошеломленная Пия наблюдала, как ее собака насторожила уши и повернула голову к Гриффину.

– Хорошая девочка, – промурлыкал Гриффин.—

Хорошая киска, киска…

Он медленно протянул руку, и Хлоя как следует обнюхала ее.

– Ну, чуешь, да? Все в порядке, киска, идем-ка вниз.

Пия застыла на месте и только таращилась на Гриффина, который осторожно потянул к себе Хлою, с любопытством обнюхивавшую его, взял ее на руки и начал спускаться по лестнице.

– Изумительно, – с глубоким вздохом произнесла Стаси. – Как ему это удалось? Хлоя же ненавидит мужчин!