— Нет. Не бесплатно. Придется заплатить.

Уверенная рука захватила ее подбородок, удерживая голову неподвижной, несколько напряженных мгновений его рот парил над ее. Арден ожидала карающего жесткого поцелуя, вместо этого Дрю был мучительно нежен, легко надавливая языком на ее губы, пока они не приоткрылись, умело воскрешал в памяти ритмичные толчки, расколовшие ее на части от желания, и она чувствовала, как ее тело тает от его силы, а решение оставить его исчезает как дым.

Дрю поднял голову и ласково убрал шелковистые пряди темных волос с ее щеки.

— Считай это арендной платой за то время, которое пожелаешь провести в моем доме.

— Никакой другой компенсации не потребуется?

Его глаза курсировали по ее лицу, вниз на шею и назад ко рту.

— Нет, если только не захочешь сделать мне подарок, которого, ты знаешь, я жажду, но никогда не потребую силой и не сделаю условием сделки.

Арден коснулась его волос, затем провела пальцем по лохматой полоске бровей.

— Ты играл… — Эмоции вытеснили слова, когда она вспомнила его блистательное последнее усилие спасти матч. — Ты играл грандиозно. Меня переполняла гордость. Да я просто лопалась от гордости.

— Тогда почему сбежала, Арден? Разве не понимала, что я захочу увидеть тебя сильней, чем кого-либо в мире, когда закончится игра?

— Нет, не понимала. Ты был таким злющим после…

Арден опустила глаза и этот жест, неосознанно соблазнительный, заставил всколыхнуться его чувства.

— После случившегося на рассвете, — пробормотала она, — я решила, что любые дружеские отношения между нами невозможны. Не смогла удержаться и не придти в клуб, но сомневалась, что ты снова захочешь видеть меня.

Дрю поднес ее руку к своему рту и прижался к ней губами, целуя пальцы.

— Я был зол, как черт. Но ты должна признать, что, если мужчина… м-м… готов заняться любовью, как я утром, а ему дают от ворот поворот, вряд ли он сохранит прекрасное расположение духа. — Он расплылся в застенчивой улыбке. — И я пребывал не в том настроении, чтобы ясно мыслить. Черт, почему бы не сказать без обиняков? Я боялся, до смерти боялся встать перед Гонсалесом в этом матче.

— Зато к концу игры Гонсалес боялся тебя.

Искренняя и широкая усмешка пересекла лицо Дрю.

— Спасибо, но прямо сейчас не это главное. Главное — прости, что вышел из себя. Ты, конечно, имела полное право сказать «нет».

— Я не должна была позволить ситуации зайти так далеко.

Дрю соблазнительно прищурился.

— Не забудь об этом в следующий раз. Не могу гарантировать, что смог бы сдержаться, если бы миссис Лаани не постучала в дверь.

Его губы снова овладели ее ртом. И сейчас Арден без малейшего колебания откликнулась на его призыв, ее язык двигался ему навстречу в откровенном отклике.

— Что миссис Лаани подумает о моем приезде? И я останусь только на одну ночь. Завтра же найду себе номер.

— У меня в распоряжении двенадцать или четырнадцать часов, чтобы переубедить тебя, — решительно заявил Дрю, повернулся к рулю и включил зажигание. — Что касается миссис Лаани, то она целый день, как кинжалами, пронзала меня своими глазами-бусинками, фыркала вместо того, чтобы отвечать, и всевозможными способами демонстрировала неудовольствие из-за того, что я позволил тебе сбежать.

— Они с Мэттом успешно побродили по магазинам?

— Судя по количеству занесенных в дом коробок, уверен, что да, — засмеялся Дрю. — Кстати, это напомнило мне еще об одном. Сегодня днем Мэтт открыл дверь в твою комнату, начал стучать ногами и кричать: «А-ден, А-ден!» Именно после этого миссис Лаани стала негодующе фыркать всякий раз, когда смотрела в мою сторону.

Если у Арден и оставались еще какие-то сомнения, то они исчезли, стоило ей услышать, что сын тосковал без нее. Разве возможно пренебречь возможностью пожить с ним рядом еще чуть-чуть?

Может ли Дрю позже обвинить ее? Она не манипулировала им, добиваясь приглашения; только святая отказалась бы. Разве она не выстрадала привилегию побыть с сыном хоть какое-то время? Все те месяцы душевных терзаний, предположений, кто он, где находится, как выглядит, дают ей какие-то права?

И Дрю. Она влюбилась в него, влюбилась так, как никогда и представить себе не могла, что можно так любить мужчину, — умом, душой и телом. Любовь затронула все существо Арден Джентри. И отсутствие надежды на будущее не делало чувство менее искренним, менее сильным. Следующих нескольких дней — на самом деле она не думала, что уедет ближайшим утром, — должно хватить на всю оставшуюся жизнь. Она не откажется от них. Она заслужила немного эгоизма.

Они въехали во владения Дрю через задние ворота, которые распахнулись, повинуясь нажатию кнопки на пульте управления, и автоматически закрылись позади них. Впереди простиралось омываемое Тихим океаном западное побережье Мауи.

Широкая лужайка на несколько сотен футов тянулась под уклон к пляжу. Уже опустились сумерки, но Арден видела темные очертания массивных баньянов, которые, как великанские грибы, прикрывали двор гигантскими зонтиками, их веревкоподобные воздушные корни свисали из крон гирляндами толстых щупалец. Плюмерия с желтыми, розовыми или белыми соцветиями наполняла ароматом вечерний воздух. Гавайский кордилайн, как плащом, был укутан желтыми цветами, орхидеи и другие цветущие кустарники пятнали участок пышными многоцветными клумбами. Гигантские олеандры составляли живую изгородь и гарантировали полное уединение.

Сам дом — что можно было разглядеть под покровом из виноградных лоз, — состоял из чередования светлых кирпичных стен и стекла. Широкие веранды, ведущие в комнаты, были оставлены открытыми для притока вечернего воздуха и океанского бриза.

— Великолепно, — выдохнула Арден, выходя из автомобиля, не дожидаясь, пока Дрю подойдет и откроет дверь.

Ветер заигрывал с ее волосами и доносил запах цветов и моря.

— Я и купил его из-за прекрасного вида. Пойдем. Пошлю Мо за твоими вещами.

Дрю повел Арден вокруг здания в сторону океана. Они вошли в гостиную через распахнутые, во всю стену, стеклянные двери. Высокие жалюзи из мореного дерева были раздвинуты, но при необходимости их можно использовать, чтобы закрыть стекла и отгородиться от мира или обеспечить защиту от непогоды. Каменные плитки пола отполированы до зеркального блеска и усеяны восточными ковриками. Мебель подчеркнуто удобная, не официальная, с обивкой из светлой буклированной ткани. Подушки с разными узорами и полосками привносят яркие краски. Свежие цветы в вазах и чашах по всему помещению. Величественный рояль из черного дерева в одном углу; каменный камин — в противоположном. Стеклянные и деревянные столы отделаны медью.

Перед Арден предстала одна из самых великолепных комнат, когда-либо ею виденных, которая задавала тон всему дому.

— Парадная столовая, комната для завтрака и кухня там, — махнул рукой Дрю. — Мой кабинет с другой стороны. Туалетная комната за лестницей.

По лестнице с дубовыми ступенями и перилами, украшенными полосками меди, Дрю повел ее на второй этаж.

— Надеюсь вернуть себе расположение экономки и сына, доставив тебя домой.

Они прошлись по широкому коридору, и Дрю открыл одну из дверей. Миссис Лаани, сумев каким-то образом втиснуть свое большое тело в кресло-качалку, тихонько напевала сонному Мэтту.

Стоило Арден и Дрю войти, как малыш тут же сел на постели. Увидев отца и Арден, вырвался из рук миссис Лаани, кинулся через комнату, и всем телом прильнул к Арден, обхватив пухлыми ручками ее ноги. Дрю, улыбаясь, поддержал Арден, когда она опустилась на колени, чтобы обнять непоседу.

— Привет, Мэтт, — вымолвила Арден, скользя пальцами по белокурым завиткам. — Сегодня ты был хорошим мальчиком? А?

Всего полдня назад она планировала покинуть его. Теперь ей предоставили еще несколько драгоценных часов. Арден прижала сына к себе и крепко стиснула в объятьях. Глаза затуманились от слез, когда она почувствовала, что и он сжал ее в ответ.

Отодвинувшись от нее, Мэтт маленьким пальчиком ткнул в кнопку на пижамке и гордо объявил: