— Точно.

— Но, Боже мой! Завтра! Почему не на следующей неделе?

— Ужасно. Теряешь возможность целую неделю переваривать такое событие.

На самом деле Дрю и не слушал ее, иначе уловил бы язвительность в голосе. Вышагивая кругами, он постукивал ногтем большого пальца по передним зубам, нахмурив брови.

— Но если бы у меня была неделя на раздумья, я, вероятно, отговорил бы себя.

— Вероятно, — согласилась Арден, скрывая улыбку.

— Возможно, даже к лучшему, что я должен принять поспешное решение.

— Возможно.

Он следовал за ней по пятам, пока она несла Мэтта в спальню, чтобы переодеть.

— Надо позвонить Хэму. Он был со мной многие месяцы после того, как я начал играть, даже на незначительных турнирах. Но он вряд ли одобрит идею участия в показательном матче.

— Может и не одобрит.

— Но в любом случае надо ему позвонить, — решил Дрю, потянувшись к телефону. — Прямо сейчас.

Менеджер Макаслина разволновался и пообещал, что попытается прилететь из Лос-Анджелеса, чтобы присутствовать на игре.

— Это будет Гонсалес.

Дрю принесли сочный кусок говядины, но он фактически ничего не съел. Арден заказала еду для себя и Мэтта, когда стало очевидно, что Дрю слишком озабочен, чтобы сделать выбор за них.

— В последний раз, когда я играл с ним, он издевался надо мной. Ублюдок обернулся к толпе на открытой трибуне, широко развел руки — мол, разочарован — и рассмеялся.

Если Дрю искал сочувствия, ему следовало обратиться в другое место. Последнее, в чем он нуждается, — чтобы кто-то нянчился с ним.

— Жаль, что соперником не оказался кто-нибудь менее устрашающий, чем Гонсалес. Тогда болельщики, спортивные обозреватели и прочие могли бы сказать, что ты играл сильно и благоразумно, и не откусил больше, чем смог прожевать.

— Они сказали бы, что я струсил.

Дрю злобно вонзил вилку в кусок мяса и покачал им перед ее лицом, рождая следующую мысль:

— Нет, возможно, и к лучшему, что придется биться с Гонсалесом. По крайней мере, никто не станет язвить, что я боюсь играть по-настоящему.

Мстительный свет пылал в его глазах, но, когда он увидел понимающую улыбку Арден, его лицо смягчилось, и он опустил угрожающую вилку на тарелку.

— Когда твой друг ждет ответа? — мягко спросила она.

— В восемь.

— Значит, пора возвращаться в номер, — констатировала Арден, стирая со рта ребенка остатки пюре.

Они рано поужинали, потому что мальчику пора было ложиться спать, и как только оказались в комнате, насыщенный день взял свое, и малыш безропотно отправился в кроватку. Противоречивые мысли по-прежнему обуревали Дрю, пока он помогал Арден уложить сынишку. Телефон зазвонил, когда они возвращались в гостиную, выключив свет в спальне Мэтта.

Дрю замер, несколько секунд смотрел на телефон, потом целеустремленно прошагал через комнату и поднял трубку.

— Алло, — рявкнул он. — О, здравствуйте, миссис Лаани.

Арден увидела, как с облегчением расслабились его плечи, и почувствовала, что и ее собственные тоже обмякли.

— Рад вас слышать. Скучаем без вас, хотя Арден прекрасно справляется с Мэттом. — Он посмотрел через плечо и подмигнул ей. — Ладно, если уверены, что чувствуете себя достаточно хорошо. Не надо мчаться сюда сломя голову… нет, с ним все будет в порядке. Вообще-то, завтра я играю в клубе, так что будет очень здорово, если вы посидите с Мэттом… Да… Отдыхайте сегодня вечером, а утром увидимся.

Он повесил трубку.

— Она говорит, что чувствует себя лучше и приедет утром, чтобы взять Мэтта с собой по магазинам. Ее сестра отвезет их.

Арден пронзило острое разочарование. Ей бы доставило удовольствие присоединиться к ним. Выбор одежды для сына стал бы новой радостью, ведь раньше они обходились без нее, но она не видела никакого способа навязаться в компанию. Кроме того, если Дрю согласится на игру, — а она предвидела, что так и будет, — ей хотелось быть там.

— Собираюсь пожелать тебе доброй ночи, Дрю.

Он перестал метаться и безучастно посмотрел на нее.

— Сейчас? Но еще даже не…

— Знаю, но тебе нужно побыть одному. И подумать.

Он пересек гостиную и положил руки ей на талию.

— Я вел себя как ненормальный после разговора с Джерри. Прости. Не хотел игнорировать тебя. Ты ведь не сердишься, нет?

— Конечно, нет! Поверь мне, Дрю. Ты должен принять очень важное решение, и твоя рассеянность понятна.

— Но я не хочу отвлекаться от тебя, — прошептал Дрю, уткнувшись ей в шею. — Мне пригодятся твои советы и поддержка. Побудь со мной.

— Нет. Никто не поможет тебе сделать выбор.

Арден знала все о принятии судьбоносных решений по собственному опыту. Та ночь, когда она от заката до рассвета мерила комнату шагами, пытаясь определиться, согласиться на предложение Рона или нет, была самой одинокой и самой страшной в ее жизни. Вся ответственность обрушивалась исключительно на ее плечи. Не нужно влиять на размышления Дрю. И не стоит становиться его опорой. На сей раз он должен выстоять самостоятельно или никогда не сможет подняться.

— Что мне делать, Арден? — спросил он, вжимаясь лицом в ее волосы.

Она отстранилась.

— Ты хочешь снова профессионально играть в теннис?

— Да, до тех пор, пока не решу уйти, оставаясь на вершине, и не потому, что не смогу разбить соперника в пух и прах. Продолжительность жизни на поприще профессионального тенниса очень коротка, всегда найдется кто-то помоложе и половчей, и я смирился с этим. Но хотел бы закончить карьеру на пьедестале, а не под градом насмешек.

— Тогда, думаю, ты и сам знаешь, как поступить.

— Я должен играть. — Усмешка скривила губы. — И сделаю это.

Телефон вновь зазвонил, и не было сомнений, кто на том конце провода.

— Спокойной ночи, — прошептала Арден, скользнула в спальню и закрыла за собой дверь.

Она не различала слов, но слышала уверенность в голосе Дрю, поэтому улыбнулась, взяла блокнот и ручку и начала набрасывать заметки к статье о простых полинезийских рецептах, которую собиралась опубликовать в кулинарной колонке «Лос-Анджелес Таймс».

Когда Арден проснулась, кроватка Мэтта была пуста. Она села и быстро заморгала, пытаясь сориентироваться в незнакомой комнате, потом сбросила покрывало, подошла к окну и выглянула сквозь щелочку между штор. Восход только разгорался. Спокойный океан отражал лиловое небо.

Дверь в спальню оказалась открытой. Арден на цыпочках пересекла гостиную и подошла к комнате напротив. Помещение заливали розоватые отблески занявшегося рассвета. В отличие от спальни, которую она делила с Мэттом, в этой царствовала единственная внушительных размеров кровать, а не две обычные двуспальные. Мэтт свернулся калачиком возле отца. Оба крепко спали.

Влекомая чем-то более сильным, чем здравый смысл и благоразумие, Арден прокралась вглубь комнаты и приблизилась к ним. Мэтт лежал на дальней стороне, попа, выглядящая непропорционально пухлой из-за ночных подгузников под пижамкой, примостилась у груди отца. Малыш тихонько посапывал, выпятив губы.

Рука Дрю — сухощавая и гибкая, с длинными сужающимися пальцами — обнимала тельце сына, в неярком утреннем свете волоски на коже казались золотой пылью. Даже в расслабленном состоянии его рука выглядела жилистой и очень сильной.

Глаза Арден затуманились от наплыва чувств, пока путешествовали по всей скульптурной длине к развороту широких плеч. Дрю лежал затылком к ней, но она упивалась красотой его спины, гладкой загорелой кожей и рельефными мускулами, неудержимо тянуло прикоснуться к нему кончиками пальцев… или губами?

Линия позвоночника уходила вниз, и она проследовала по ней взглядом к ямочке на пояснице, к ягодицам, обрисовывающимся под простыней. Ниже талии загар становился лишь чуть светлее. Искушение спиралью поползло из глубины при мысли о том, что он наверняка жарился на солнце обнаженным.

Волосы Дрю раскинулись беспорядочной белокурой гривой по бежевой наволочке. Обойдя кровать, чтобы рассмотреть его лицо, Арден восхитилась прекрасно вылепленными формами носа, рта, отражающего чувственный характер, и подбородка, свидетельствующего о мужской властности. Его ресницы были густыми и длинными, светлыми на кончиках и почти черными у основания. Это лицо лишало женщин сна и дара речи, независимо от того, знали они о его репутации или нет.