— До того, как первый луч солнца упадет на землю.

Кики бегом бросилась к окну. Дилан пошел за ней, выглянул наружу через ее плечо. Ночь над океаном начала уже рассеиваться, светлеть.

— Тебе незачем тратить время и пробираться через монастырь. — Кики окинула взглядом мускулистое тело, оценивая его размеры, — Думаю, ты сможешь пролезть.

Он вопросительно вскинул брови.

— Через окно, — пояснила Кики — Утес прямо под ним. Поспеши!

Дилан кивнул и, быстро наклонившись, поцеловал девушку. Потом легко влез на подоконник. Окно было узким, и камни больно оцарапали кожу, но ему понадобилось лишь мгновение, чтобы выскочить наружу, как пробка из бутылки. Поднявшись на цыпочки, Кики выглянула в окно. В темноте сверкнула улыбка тритона.

— Мне понравилось быть человеком, Кристина, — Да, его усмешка была невероятно мужской.

Несмотря на тревогу, Кики улыбнулась.

— Поторопись, глупый!

— Я буду ждать тебя ночью, — сказал Дилан. — И всегда, вечно.

Наконец он повернулся и побежал к утесу. Кики в восхищении смотрела на его обнаженное тело. Прежде чем Кики успела крикнуть ему вслед, чтобы предостеречь об обрыве, Дилан достиг края утеса и прыгнул прямо с невероятно крутого склона. Его тело изогнулось, как у наилучшего из спортсменов, и за мгновение до того, как солнце выглянуло из-за горизонта, Кики заметила вспышку золотого огня, означавшую, что Дилан благополучно превратился из человека в тритона. Она еще долго стояла у окна, борясь с желанием последовать за возлюбленным.

Рассвет окрасил небо в розовато-лиловый цвет, когда девушка отвернулась наконец от окна. Дилана все равно не было видно. Медленно, двигаясь так, как могла бы двигаться женщина в возрасте Изабель, девушка надела балахон и подпоясала его. Закатав рукава, она распахнула дверь комнаты, чуть не сбив монаха, стоявшего снаружи на коленях.

— С добрым утром, брат! Я не хотела тебя напугать, — сказала Кики.

Монах встал. Кики заметила, что лицо у него румяное и немножко пьяное, как будто он только что пробудился от сладкого сна, навеянного шутницей-богиней.

— Настоятель просил, чтобы я привел тебя к нему, как только ты проснешься — Голос монаха был еще слегка хрипловатым после сна.

Кики покачала головой. Уход Дилана был слишком свежей раной, и у нее совершенно не было настроения разбираться с иезуитскими вопросами аббата Уильяма.

— Пожалуйста, скажи настоятелю, что его приглашение — большая честь для меня, но я должна немедленно вернуться к работе, заняться статуей Божьей Матери.

Рот монаха невольно открылся и тут же захлопнулся, потом открылся снова… Кики подумала, что он стал похож на некую причудливую разновидность сухопутной камбалы.

— Я уверена, настоятель меня поймет. Он лучше всех прочих знает, как важно почитать Пресвятую Деву. Хорошего тебе дня, брат, и спасибо, что охранял меня этой ночью.

Кики быстро пошла по коридору. Когда она оглянулась на монаха, тот все так же стоял перед дверью. И его рот был все так же открыт.

Дорога к столовой и к служебному входу в кухню была уже хорошо знакома, и Кики негромко шлепала мягкими кожаными башмаками, обходя двор и молчаливый, настороженный колодец. Заглянув в столовую, она облегченно вздохнула. Там не было никого, кроме Изабель, убиравшей последние тарелки со столов.

— Доброе утро! — приветствовала ее Кики.

— Ну, по твоему упрямому взгляду сразу видно, что не имеет значения, насколько ты устала вчера. Ты собираешься снова заняться статуей Девы, — заключила Изабель с огорчением.

— Упрямому? Я вовсе не упряма.

Изабель ответила, рыкнув из глубины горла, и Кики рассмеялась.

Они вместе вошли в кухню, где хлопотали женщины и плавали дивные ароматы. Каждая из женщин приветствовала девушку улыбкой и взмахом руки.

— Твои ведро и тряпки уже в церкви, — сообщила Линелле своим обычным ворчливым тоном.

— Спасибо, но вам незачем было беспокоиться из-за меня. У вас и своих дел хватает, — сказала Кики.

— А мы и не беспокоились, — возразила Гвенит. — Мы попросили кое-кого из братьев собрать все и отнести туда.

Кики удивленно моргнула.

— Среди братьев многим нравится, что Пречистую Деву приводят в порядок, — пояснила Изабель.

— К тому же им не пришлось потратить так уж много времени, чтобы отнести туда воду, и это ненадолго отвлекло их от драгоценных овец и сада, — хмыкнула Линелле.

— Вот, я для тебя приготовила, — пробормотала Бронвин, протягивая девушке кружку с горячим чаем.

— А это съешь по дороге в церковь. Тебе нельзя терять силы. Пречистой Деве нужно, чтобы ты была сильной и здоровой, — Гвенит подала Кики сверток с хлебом, сыром и мясом.

— Ты и не представляешь, как мне это нужно сегодня! — воскликнула Кики, неожиданно почувствовав, как к глазам подступают слезы. — Спасибо вам всем. Я очень ценю вашу заботу.

Женщины смущенно хмыкнули, отмахиваясь от благодарности, но Кики прекрасно видела, как их "лица осветились радостью.

— Ну, отправляйся, — сказала Изабель. — Сегодня мы уж наверняка будем знать, что ты не голодна.

Поддавшись внезапному порыву, Кики, прежде чем выйти за дверь, чуть наклонилась и поцеловала старую женщину в щеку.

Видимо, ночью прошел дождь, потому что сад был еще мокрым и сверкал каплями воды. Кики вздохнула, наслаждаясь влажными запахами травы и цветов, смешанными с извечным соленым духом близкого океана. На ходу жуя свой завтрак, она неторопливо шагала по извилистой тропинке, выбрав самый длинный путь к церкви. Она прошла мимо нескольких монахов, уже занятых подрезкой и прополкой, и была приятно удивлена, когда двое из них посмотрели на нее и пожелали доброго утра.

В церкви было все так же сумрачно, вокруг еще плавали удушающие клубы ладана после утренней службы, но когда Кики повернулась к статуе Девы Марии, она сразу воодушевилась. Пречистую Деву освещали десятки белых свечек, и статуя сияла, как золотой маяк надежды. Накануне Кики оставила у ее подножия шесть горящих свечей. Но кто-то — возможно, это был даже не один человек — уже навестил Деву.

Рядом с нишей, где находилась статуя, на полу стояли три ведра с чистой водой, лежали брусок мыла и аккуратная стопка тряпок, а еще большая соломенная метла.

— Что ж, пора приниматься за работу! — сказала Кики, глядя в безмятежное лицо Геи.

— Ух! — Кики сгребла очередную кучу грязи, воняющей тухлятиной, бормоча себе под нос: — Я, конечно, не уверена, но все-таки мне кажется, что это дерьмо какой-то гигантской белки!

— Вообще-то это оставлено енотом, но гигантская белка — прекрасное предположение, — Перед статуей прямо из воздуха возникла Гея; ее голубой с золотом шелковый наряд словно в зеркале отразил мягкие цвета одеяния Девы Марии.

— Ну да, мне следовало сообразить, что даже гигантская белка недостаточно велика, чтобы устроить тут такое — Девушка улыбнулась богине. — С добрым утром! Как приятно видеть чистое лицо!

— Добрый день, дочка. Утро уже прошло, — Гея улыбнулась в ответ и щелкнула пальцами. В дожде серебряных искр в одной ее руке возникло влажное полотенце, а в другой — кубок.

Гея жестом подозвала Кики.

— Иди сюда, освежись немного. У меня есть новости.

Кики села рядом с богиней и с благодарностью взяла влажное полотенце; со вздохом удовольствия она обтерла лицо и руки. После этого Гея протянула ей кубок. Он был наполнен густой жидкостью медового цвета. Кики сделала глоток.

— Ух ты! Как вкусно! Что это такое?

Небрежным жестом Гея сотворила и для себя такой же кубок.

— Это медовый напиток викингов. Я подумала, что он будет кстати, раз уж тебя приняли за скандинавскую чародейку.

— Весьма кстати, — согласилась Кики, — Я хочу поблагодарить тебя за подарок, который ты сделала мне и Дилану. — Щеки девушки порозовели, когда Гея понимающе улыбнулась ей.

— Из него получился потрясающий мужчина, — задумчиво произнесла богиня.

— Ты права, как всегда. Прошлая ночь… — Кики мечтательно вздохнула, — Это было как раз то, в чем я нуждалась. Спасибо тебе, мама.