По дороге мы слушали новости по радио. Подробности освещались скудно, однако репортер сказал, что убиты три человека. Интересно, чья пуля прикончила третью жертву – моя или киллера? Вопрос этот остался открытым. Кроме того, пока мы ехали, я наконец смог спокойно подумать о признании волчары. Я все еще не мог ему поверить. Дебби? Дебби наняла кого-то, чтобы меня убили? Вот сучка! Увы, но по зрелом размышлении это становилось все более правдоподобным. Дебби не нравилась наша жизнь в захолустье, она скучала по светским раутам, шампанскому и ночным клубам. В принципе она могла просто уйти от меня, если бы не одна маленькая проблема – у нее не было банковского счета. Вообще. Все, что у нее было, дал ей я, в том числе и ее сиськи. Конечно, она могла оставить меня в любой момент, когда захочет, но куда ей было деваться? Сейчас, когда моя женушка начала увядать и потеряла очарование юности, бывшее ее главным оружием, ей уже нелегко подцепить мужика, который станет ее содержать. И Дебби это знала.

В принципе она могла выманить у меня приличный куш шантажом, но, по-видимому, решила заграбастать все сразу. И тут ей подвернулся Алан. Своих сбережений Дебби явно не хватило бы на киллера – и хитрая бестия заставила Алана выложить денежки. Стоило ей прижать его пару раз к стенке в нашей спальне, как он поверил всему, что вылетало из ее лживых уст. Хотите – верьте, хотите – нет, но я почувствовал облегчение при мысли о том, что она трахалась с ним не похоти ради. Любая женщина, которую я толкнул бы в объятия этой жирной свиньи, с полным правом могла желать моей смерти.

Однако Дебби предусмотрела далеко не все. Вовлекая Алана в паутину убийства и обмана, она поставила себя под удар, открыв свой мягонький животик. Дело в том, что Алан – совсем не преступник по натуре. Обычный фраерок, который в панике обязательно наделает ошибок. Сидя в фургоне, я размышлял, что же я с ними сделаю. Убить я их не мог. Скоро мое имя будет более популярно на досках объявлений, чем любая афиша, поэтому я сомневался, что смогу подобраться к этой парочке, даже если захочу. Да я и не хотел. Пускай они пытались меня убить, смерть для них – слишком легкое наказание, особенно для Алана. Есть и другие способы испортить ему жизнь. А посему, связав водителя, я направился к ближайшему магазину с электроникой.

– Дело сделано, – буркнул я в свой новый мобильник.

– Сделано? – Алан бурно задышал. – Он умер?

– Вы новости смотрели? – спросил я.

– Да, но они не назвали никаких имен, так что я даже не понял, прикончили вы Криса или нет.

"Ах ты, сволочь жирная! Как ты посмел вообразить, что можешь убить меня?" – хотелось мне воскликнуть, но я прикусил язык. До сих пор я все еще сомневался, что волчара сказал правду, но, услышав подтверждение, был вынужден проглотить эту горькую пилюлю.

– Он мертв, – сказал я ему.

– Боже мой! Значит, все нормально? Секундочку, сейчас я приду в себя. – Алану потребовалось несколько секунд, чтобы переварить услышанное. – Послушайте, а почему вы мне звоните? По-моему, мы договорились, что вы никогда не будете звонить мне домой! Чего вам надо?

– Есть одна проблема, – пробурчал я в трубку.

– Какая? – возмущенно спросил он.

– Ты, идиот проклятый! – пробормотал я себе под нос, прикрыв трубку рукой.

– Что? Я вас не слышу. Говорите громче, пожалуйста!

– Вы должны увеличить гонорар, – сказал я.

– Увеличить? За что?

– Осложнения. Вы должны заплатить мне больше.

– Что это значит? Сколько вы хотите?

Алан шел прямехонько в мою западню. Если повезет, я узнаю все подробности договора. Каков гонорар, откуда деньги, кто будет их платить и так далее. Единственная сложность заключалась в том, что Алан отнюдь не простофиля. Стоит ему почуять засаду, как он тут же насторожится. К сожалению, он и правда совсем не дурак.

– Мне нужно еще столько же, – сказал я.

– Еще семь тысяч фунтов?!

– Семь тысяч? – невольно вырвалось у меня. Если честно, я был оскорблен. Неужели моя жизнь стоит так дешево? "Говори по делу!" – напомнил я себе. – Да, семь тысяч.

– Послушайте, я не могу собрать такую сумму. Боюсь, мой босс проверит бухгалтерские отчеты... Дай Бог, чтобы он не заметил растрату! Так что еще семь тысяч – это исключено. Я просто не могу.

– Попробуй через не могу! – рявкнул я. – Даю тебе два дня, понял? А потом принесешь мне деньги в то же место, что и раньше. Ясно тебе?

– Пожалуйста, попытайтесь понять... – начал было Алан, но я оборвал его.

– ТЕБЕ ЯСНО?

– Да, ясно. Извините.

– И не вздумай меня надуть, не то пожалеешь!

– Прошу вас! Я просто хотел сказать...

– Я знаю, что ты хотел сказать, так что не утруждайся. Лучше ответь: что ты должен сделать через два дня?

– Принести вам деньги, – повторил он, как попугай.

– И куда ты их должен принести?

– На то же самое место, что и раньше.

– А именно?

– В кафе "Лирика", в Сохо.

– И кому отдать?

– И отдать... – Внезапно я почувствовал, как Алан похолодел. – Погодите... Кто это?

Я хихикнул и заговорил собственным голосом:

– Желаю приятно провести время в тюрьме!

– Боже мой! – услышал я под конец, прежде чем загудели короткие звонки.

Я выключил магнитофон, отсоединил микрофончик и предался сладостным размышлениям о том, как же туго до людей порой доходит, в чем, собственно, дело.

Уинстон Черчилль, как правило, выдавал по афоризму в день, и один из моих любимых как нельзя лучше подходил к моей ситуации. Когда его в 1941 году спросили, как он решился на союз с Россией (люди порой забывают, что Россия начала войну на стороне Германии, прежде чем перешла на сторону хороших парней), он ответил: "Сэр! Если бы Гитлер объявил войду аду, я бы и дьяволу дал хорошую характеристику". Остроумный был мужик, верно?

Я невольно вспомнил об этом, сидя на следующий день в пустой квартире Сида и набирая номер сержанта Иванса.

– Где ты? – был первый бессмысленный вопрос, который он мне задал.

– На экранах телевизоров и в газетах, вот где! Я стал знаменитостью.

– Тебе не на что надеяться, понимаешь? Даже молиться, и то бесполезно. Я могу почти гарантировать, что поймаю тебя до исхода дня.

– Хочешь поспорить? Ставлю двадцать фунтов, только мне почему-то кажется, что тебе слабо!

– Я к твоим деньгам даже через миллион лет не притронусь, – ответил он с отвращением.

– Хочешь сказать, что не сможешь их заработать? – парировал я.

– Сдавайся, Бенсон! Так будет лучше для тебя самого.

– Не могу, сержант. Но я не поэтому звоню. Я послал тебе пакет, ты уже должен был его получить.

Я услышал, как Иванс громко спрашивает у коллег, поступала ли на его имя посылка. Кто-то сказал, что пакет у него на столе, под подносом от завтрака из "Макдо-налдса", кто-то другой рассмеялся.

– Я его получил, – сказал он и вновь умолк, разрывая упаковку. – Тут кассета.

– Знаю, черт возьми! Это же я ее тебе послал! Есть у тебя кассетный магнитофон?

– Сейчас найду. А что там записано?

– Меня подставили. Во время вчерашней заварушки я был мишенью. А пленка это подтверждает.

– Кто тебя заказал? – поинтересовался Иванс.

– Моя жена вместе с толстяком-соседом. У них были шуры-муры. Да что ты ржешь?! Прекрати! Я даю тебе прекрасное доказательство на тарелочке с голубой каемочкой! Тебе остается только взять их – и будешь ходить в героях!

– Извини, Бенсон. Продолжай.

– Сосед, голос которого ты услышишь на пленке, – Алан Робинсон. А второй голос – мой, я изображаю киллера. Можешь назвать это ловушкой, но для ареста хватит. Надеюсь, ты сумеешь выбить из него признание.

– Зачем ты прислал мне пленку, Крис? Почему ты сам с ними не разобрался?

– Брось! Это не в моем духе, сам знаешь. Я все-таки не убийца, – сказал я, хотя, если полицейские докопаются до всех моих делишек, они, пожалуй, скажут, что для такого заявления я убил слишком много народа.