Я оглянулся в дверях и радостно хмыкнул, увидев, как Клайв уставился на оскал своего босса.

"Да, дружок, плакала твоя карьера!" – подумал я, когда мы запрыгнули в «астру» и помчались вперед.

Считая в гараже выручку, мы ржали как ненормальные, однако Гевин не хотел слышать о Клайве ни единого плохого слова.

– Юный Клайв одной с нами закваски. Настоящий маленький разбойник, наглый, хитрый и смелый. Он достоин нашего уважения и восхищения за то, что пытался ухватить фортуну за хвост.

– Да он просто идиот, – сказал Винс. – Вот сучонок! Подумать только, какой сучонок!

– Мы выпьем за него сегодня по стаканчику, – заявил нам Гевин. – По-моему, он отличный парень!

– По-моему, тоже, – согласился с ним Сид. – Идиот, конечно, но при этом отличный идиот!

– Да бросьте вы... – начал было я, но Гевин быстро меня прервал:

– А ты вообще не вякай! Вспомни себя в его годы. Ты не мог дождаться, когда станешь полноправным членом команды, но мы же над тобой не смеялись, правда?

Я задумался, потом ответил:

– Еще как смеялись! Все время.

– Ничего подобного! Во всяком случае, не все время. Но главное, что ты оказался своим в доску. Сегодня ты хороший маленький разбойник, – сказал он чересчур покровительственным, на мой взгляд, тоном. – И все-таки не примазывайся слишком рано к победителям и не издевайся над малышом Клайвом. Надеюсь, он сумеет выбиться в люди. Я лично желаю ему удачи и буду счастлив поработать с ним в будущем.

Чушь собачья! Гевин – один из самых привередливых на свете людей в выборе подельников, он просто трепался, чтобы настоять на своем, и у него, честно говоря, это получилось. В одном он был прав, и я признался самому себе, что внешне между мной и юным Клайвом действительно небольшая разница. Только у меня был старший брат, который занимался тем, что мне нравилось, а у Клайва – нет.

Хотя, с другой стороны, возможно, я выбрал карьеру грабителя банков именно из-за брата. В этом смысле Гевин, безусловно, на меня повлиял. Что бы я делал без него? Стал бы я налетчиком? А может, работал бы в банке, моля Бога, чтобы какая-нибудь банда ворвалась в зал и забрала меня с собой?

Мне даже думать об этом не хочется.

После этого я еще сильнее зауважал брата и пожелал ему удачи в любой карьере, которую он изберет. Поскольку отныне ему явно придется сменить род деятельности.

Гевин закончил дележку наличности, после чего каждый из нас положил в карман почти по четырнадцать тысяч фунтов. Еще несколько тысяч будут получены по кредитным карточкам. Гевин сунул их обратно в одну из сумок вместе со своей долей и четырьмя пушками.

– Позвони О'Райли, скажи, что я буду у него с кредитками где-то после трех.

Гордон О'Райли – мошенник, наркоторговец и барыга, а также наш сообщник, которому мы сплавляли карточки. Кстати, выгодное дельце для него. У Гордона было столько должников – мелких воришек, громил и подонков всех мастей, – что получить по кредиткам наличность не составляло для него никакого труда.

Нужна доза?

Нет денег?

Нет проблем. Возьми эту карточку, зайди в "Диксон", принеси мне видеокамеру, и мы обменяем ее на марафет.

К вечеру большинство главных торговых центров и именитых магазинов будут очень настороженно относиться к кредиткам – но это не страшно, поскольку есть множество мест, куда технический прогресс еще не добрался. Сотни, даже тысячи независимых торговцев до сих пор верят бумаге, ручке и простой честности. О'Райли знал их всех наперечет и огребал там наличность одной левой.

– Выпьешь чашку чаю на посошок? – спросил Сид.

– Нет, я лучше поеду. Сами знаете, какие в пятницу пробки по дороге в Лондон и обратно, – ответил Гевин. – Ладно, ребята, увидимся позже, в семь часов у Бенни. Идет? До встречи.

– До встречи, – пробормотал я, подняв глаза от моей доли наличных и мельком увидев Гевина в последний раз по эту сторону тюремных решеток.

Когда "скорая" везла Гевина в больницу, он был уже в наручниках. Он попытался сесть, но почувствовал адскую боль в спине; хотел повернуть голову – но ему помешал бандаж, наложенный на шею. Перед ним появилось чье-то лицо и объявило, что он попал в аварию и его везут в больницу.

Откуда-то слева, вне зоны видимости, прозвучал другой голос:

– А кроме того, вы арестованы.

Услышав это, Гевин снова потерял сознание.

По-моему, я уже говорил, что порой величайшие катастрофы в вашей жизни зависят от одного-единственного решения – а если точнее, от целой совокупности незначительных решений, каждое из которых может привести вас к разному финалу. Арест Гевина стал для меня именно такой катастрофой. Я постоянно спрашиваю себя, что было бы, если бы он остался и выпил предложенную Сидом чашку чая, или поехал бы по шоссе А5183 вместо И5378, или ушел на пять минут раньше, или остановился заправиться минут через десять... Прими Гевин любое из этих решений – и он был бы сейчас на свободе. От этой мысли недолго и спятить.

Но на самом деле ни одно из тех решений не было истинной причиной ареста Гевина, ни одно из них нельзя назвать главным виновником его падения. Да и разве может быть иначе? Неужели разница между свободой и пятнадцатилетним заключением действительно зависит от чашки чая? Не может быть! Не исключено, что одно из принятых решений позволило бы Гевину избежать столь печальной судьбы, но чай тут совсем ни при чем.

Решение, которое привело к аресту Гевина, принял даже не он сам, а Уильям Пол Вудмен. Это он решил выпить пять пинт пива за обедом. Это он решил сесть за руль машины, принадлежащей его компании. И это он ехал на скорости шестьдесят миль в час там, где ее полагалось снизить до сорока.

Мой брат даже не заметил, как произошла авария. Он отъехал от заправки – и очнулся уже в машине "скорой помощи". Авария лишила его сознания и оставила на милость представителей трех чрезвычайных служб, которые примчались на место трагедии.

– Похоже, это пистолет, – сказал пожарник санитару после того, как разрезал крышу машины.

– Думаю, вы правы, – ответил пожарнику санитар. – Посмотрите, вам будет интересно! – крикнул он затем полицейскому, который проверял дыхание покойника на наличие алкоголя.

Если говорить точнее, он еще не был покойником. Вы не поверите, однако Уильям Пол Вудмен не получил в результате аварии ни единой царапины. Но все равно он покойник. В момент своей мучительной преждевременной смерти этот пьяный маньяк вспомнит, как принял решение выпить еще пару пинт пива, а потом сесть за руль и рвануть с ветерком по шоссе!

Мы с Винсом об этом позаботимся.

Когда он сидел на скамье подсудимых и слушал свой приговор: восемнадцать месяцев лишения прав и штраф в количестве семисот пятидесяти фунтов, – мировой судья заметил, что ему очень повезло, поскольку человек, которого он сбил, оказался гораздо более опасным преступником, чем он сам, и поэтому присяжные были к нему снисходительны.

Сказав судье: "Спасибо, ваша честь", и откинув со лба завиток, Уильям Пол Вудмен вышел из зала суда. У него даже хватило наглости состроить из себя героя в беседе с репортерами на ступеньках здания. Послушать его, так он был чем-то вроде борца с преступниками, который садился за баранку под мухой и время от времени въезжал на асфальт, сбивая стоящих в очереди на автобус карманников.

Гевин, в свою очередь, не дождался от суда снисхождения. Наоборот, он получил на полную катушку, поскольку, несмотря на неоднократные требования, так и не выдал ни меня, ни Винса, ни Сида. Нас, конечно, допросили, как сообщников, но у законников не было против нас ни малейших улик, так что мы спокойно разошлись по домам.

Знаете, я просто поверить не могу, что полиция не обеспечила Вудмену охрану! Очевидно, они решили, что ему это без надобности. Он не был свидетелем обвинения, так что ему вроде ничего не грозило. Хотя, с другой стороны, мой цинизм подсказывает, что причина в другом. Вудмен больше не был нужен старой доброй Англии и ее правоохранительной системе. Они и без него могли вынести Гевину приговор – так зачем утруждаться и тратить ценные ресурсы на охрану какого-то болвана, который с таким же успехом мог врезаться в стайку детей или монашек, идущих по тротуару?