— Мама сейчас на небе, с ангелами, — торжественно сообщил Мэтью.

Растерянная Джорджи повернулась к мальчику и нежно отвела с его лба волосы. Она ощущала взгляд Йена, но, повернувшись к нему, заметила, что в зеленых глубинах залегли мрачные тени. Очевидно, ее жизнь с ним не будет легкой.

Но обратной дороги уже нет. Да она и не хочет поворачивать назад.

Экипаж спустился с холма, поднялся на другой, проехал в облаке пыли мимо изящного каменного фонтана. Впереди показался дом. Ее новый дом. Большой. Белый и величественный. С прямыми строгими линиями. Выстроенный в неоклассическом стиле. С роскошной колоннадой на верхней площадке крыльца.

Джорджи заметила, как из дома выбегают слуги, спеша приветствовать хозяев. Вскоре они уже выстроились в ряд перед крыльцом, где остановился экипаж.

Джорджи с ранней молодости привыкла управлять хозяйством. В Индии она занималась этим не только для братьев, но и для отца, и к тому же входила в советы попечителей нескольких домов призрения. Но, честно говоря, она немного нервничала при мысли о встрече с обитателями поместья.

Йен помог ей выйти из экипажа и стал знакомить со слугами. Худой дворецкий Таунсенд, экономка, кухарка, лакеи и горничные, конюхи и садовники смиренно приветствовали ее.

Джорджи произнесла небольшую, приготовленную заранее речь, поблагодарив за теплый прием и выразив уверенность, что они прекрасно поладят. Йен тем временем уставился на огромную лозу желтых роз, вьющихся по стене.

— Боже! — воскликнул он, разглядывая густые ветки и пышные цветы, обвившие окно первого этажа и, казалось, стремившиеся поглотить дом.

Джорджи обернулась посмотреть, что привлекло внимание мужа.

— Чем вы их удобряете? — спросила она старшего садовника. — Поведайте ваш секрет! Они поразительны.

— Они омерзительны, — пробормотал Йен.

Джорджи удивленно вскинула брови:

— Почему вы так говорите, милорд? Это розы, а розы всегда прекрасны.

— Они кошмарны. И запах удушливый. Они покрыты шипами и роями пчел. От них ничего, кроме неприятностей!

— О, они не так уж плохи. Пойдем!

Джорджи, смеясь, взяла его под руку, припала головой к плечу и потянула к двери.

— Мама! Папа! Подождите меня! — крикнул Мэтью, бросившись к ним. Верный Робин мчался следом.

Дворецкий провел новую хозяйку по всему дому. Йен шел рядом, учтиво заложив руки за спину. Джорджи время от времени с подозрением поглядывала на мужа.

Что с ним такое? Он действительно как-то странно ведет себя. И она так и не поняла, почему он вдруг разозлился из-за каких-то роз. Может, ему просто не нравится здесь жить? Одолевают мучительные воспоминания о том времени, когда он жил здесь с Кэтрин?

Что ж, ведь это он предложил приехать в поместье! Собственно говоря, даже разрушенный мост поможет их защитить, поскольку затрудняет доступ в Эйлсуорт-Парк. Только людям, знающим здешние места, известно, как сюда добраться. Так что в этом отношении она спокойна.

Интересно, Кэтрин тоже чувствовала себя в безопасности?

Преисполнившись любопытства, Джорджи стала искать глазами портрет своей предшественницы, наверняка выставленный на видном месте, но так ничего и не нашла. Если портрет и существовал, его явно не собирались вешать.

Когда она выразила вежливое восхищение красивым резным буфетом в столовой, Таунсенд с довольным видом сообщил, что его выбрала предыдущая леди Гриффит.

— Дорогой, сколько лет вы с Кэтрин были женаты?

— Меньше года.

— Ясно. Значит, эти чудесные комнаты были обставлены...

— Моей матерью.

— А, разумеется.

Значит, именно в таком доме рос Йен.

— Кстати, теперь, когда об этом зашел разговор, думаю, здесь нужно многое изменить, — дипломатично прошептал он ей на ухо.

Джорджи широко улыбнулась.

Но когда они поднялись наверх и подошли к смежным спальням хозяина и хозяйки, Йен словно заледенел.

— Омерзительно, — снова буркнул он себе под нос, брезгливо оглядывая алую, с золотом, спальню.

Джорджи, потеряв терпение, круто развернулась.

— Ты здоров?

Он озадаченно моргнул, словно ее резкий тон вернул его в настоящее.

— Конечно. Прости меня. Похоже, долгое путешествие неблагоприятно подействовало на мой характер.

— Именно! Ты портишь мне все веселье! Может, тебе следует пойти и выспаться?

Йен фыркнул.

— Пожалуйста, если это улучшит тебе настроение. Дорогая, оставляю тебя устраиваться. У меня кое-какие дела, — объявил Йен. — Нужно дать указания парням Дэмиена.

— Верно.

Он поклонился ей.

— Увидимся за ужином.

Он уже отвернулся, но Джорджи громко кашлянула. Йен повернулся и вопросительно поднял брови. Джорджи откинула голову и с выжидающей улыбкой постучала пальцем по щеке.

Его сведенное напряжением лицо немного расслабилось.

— Как же я мог забыть?

В этот момент он был олицетворением влюбленного мужа. Йен подошел и нежно поцеловал ее в щечку.

Дворецкий изумленно хлопнул глазами и принялся внимательно изучать шторы.

— Ты должен всегда целовать меня, когда приходишь или уходишь, — кокетливо напомнила она.

— Особенно когда прихожу, — прошептал он, страстно глядя ей в глаза.

— Распутник! — фыркнула она, надеясь, что старик Таунсенд ничего не услышал.

— Увидимся за ужином, любовь моя, — мягко пообещал Йен и снова поклонился.

Следующие три-четыре дня Джорджи с тревогой наблюдала, как Йен становится все более отчужденным. Он пытался скрыть свое настроение и по ночам любил ее с прежним пылом. Но она постоянно ощущала его отстраненность.

Она спрашивала, не хочет ли он поговорить, но, разумеется, ответ был отрицательным. Часто она видела, как он стоит у разрушенного моста, глядя в бурлящий поток.

Однажды она просто испугалась, увидев, как он, с топором в руке, яростно рубит желтые розы, увившие всю боковую стену дома.

— Боже, что ты делаешь?!

— Э-э... их давно пора было подрезать. Собственно, я подумываю снести дом. Хочешь, построим новый? — спросил Йен, тяжело дыша. — Он очень древний и старомодный. Может, что-нибудь в неоготическом стиле?

Джорджи, не веря своим ушам, уставилась на него. Он положил топор на плечо и глотнул воды.

— Ты чего-то хотела?

— Н-нет.

Она покачала головой и вошла в дом.

Вырубив розы, он собрал ветки и бросил в реку. Джорджи с беспокойством наблюдала, как Йен следит за желтыми бутонами, уплывавшими вниз по течению. Он, похоже, жил в собственном мире, и этот мир был не слишком счастливым.

Джорджи хотела расспросить слуг, не знают ли они, что мучает хозяина, но при ее приближении они разбежались и в заговорщическом молчании принялись за дело.

Происходило нечто непонятное, но вот что именно? Вряд ли даже Роберт, ближайший друг Йена, мог это объяснить.

Но что бы ни терзало мужа, расправа с розами успокоила его на несколько дней. Он снова стал самим собой, спокойным и дружелюбным.

Обрадованная переменами в Йене, Джорджи предложила отправиться на пикник. Возможно, Йену полезно ненадолго уйти из дома.

Они отправились в развалины замка Утера Пендрагона.

Вскоре они расстелили широкое одеяло в тени гигантского дуба, поставили на него низенький складной столик и разложили несколько больших подушек.

Слуги принесли корзинку с незатейливым ленчем, после чего удалились на почтительное расстояние. Йен и Мэтью гоняли мяч по земле. Пятнистый щенок бегал вокруг с возбужденным тявканьем, иногда исчезая в высокой траве.

К облегчению Джорджи, Йен был весел и беззаботен. Мэтью, как всегда, когда отец уделял ему внимание, пребывал на седьмом небе и громко запротестовал, услышав, как Джорджи зовет их обедать. Отец с сыном медлили, пока она пыталась справиться с бутылкой охлажденного белого вина. Пришлось приложить немало сил, чтобы ввинтить штопор в пробку.

Но тут Йен направился к ней. Она с нескрываемым восхищением воззрилась на мужа. Сегодня на Йене были светлые брюки, рубашка с широкими рукавами, темно-коричневый, небрежно повязанный галстук и синий однобортный сюртук в бежевую полоску.