Его руки скользили по ее спине, прижимая ее к мужской груди еще сильнее. Наконец она ощутила твердость его мужского достоинства.

Он, задыхаясь, отстранился и подарил ей лукавую, почти дерзкую улыбку.

— Надеюсь, это достаточно прямой ответ?

Его глаза жарко пылали в темноте.

Джорджи тихо рассмеялась.

— Скверный мальчишка.

— Только никому не говорите, — прошептал он ей на ухо. — Я сумел одурачить весь мир. Иди сюда.

Продолжая осыпать Джорджи поцелуями, он поднял ее и посадил на высокий, находящийся на уровне пояса, вырезанный из камня выступ, словно делая подношение богам. Разгоряченный и нетерпеливый, он сорвал с себя фрак и швырнул на землю.

Сидя на выступе, Джорджи жадно исследовала его великолепное тело. Провела ладонями по щекам, по широкой груди, по плоскому животу. Ощутила, как часто бьется его сердце. Совсем как индийские барабаны табла. Коснулась его галстука.

Нужно это убрать.

Йен помог ей развязать узел, стянул галстук и тоже бросил на землю. Теперь воротник его рубашки легко расстегнулся и полы разошлись.

Кончиками пальцев она провела по гордым линиям его шеи, маленькой ямочке в основании горла и верхней части груди.

Йен улыбался. Лихорадочный блеск глаз выдавал его желание.

Она вернула ему улыбку. И со вздохом безоглядной радости привлекла его к себе и зарылась пальцами в волосы на затылке. Никто и ничто не могло затмить очарования их поцелуев. Йен целовал ее веки, щеки, шею, уши, плечи... Джорджи буквально извивалась от безумного восторга.

И тут он пошел дальше. Декольте ее платья было довольно низким. Он осторожно стянул вниз лиф, обнажил грудь и с низким, горловым, почти болезненным рычанием сжал бархатистый холмик. Джорджи вздрогнула, застонала и, дрожа, откинулась назад, на приятно-теплый камень. Она гладила голову Йена, пока тот упивался вкусом ее груди. Иногда она судорожно вцеплялась в шелковистые волосы, опьяненная его раскованными ласками. Господи Боже, она засыпала Мину вопросами. Но никакими словами невозможно передать это неземное наслаждение.

Ее соски пульсировали. Грудь вздымалась от желания. Он гладил и ласкал ее обеими руками. Металл перстня-печатки, который он носил на мизинце, нагрелся от жара его руки.

Температура между ними все повышалась, и она не удивилась бы, если бы перстень оставил на ее теле отпечаток фамильного герба. Она горела в огне. Горела от жажды.

Ритмические движения его влажного рта одновременно и удовлетворили ее, и воспламенили. И сам Йен, очевидно, наслаждался: самозабвенное восхищение было написано на его обычно бесстрастном лице. Он упивался с бесстыдством, которого никто не смог бы заподозрить в чопорном маркизе. Она была счастлива узнать, что он так восхитительно дерзок, несмотря на кажущуюся сдержанность.

Она прижала его голову к своей груди. Зарылась пальцами в волосы.

Его губы все еще были влажны, когда он насытился вкусом ее груди, покрыл поцелуями ее шею и завладел губами.

— Знаешь, ты действительно безумно красива, — пробормотал он между поцелуями.

Джорджи дремотно рассмеялась, гадая, что будет дальше.

— Итак? — спросила она, нетерпеливо тыча его в бок.

Должно быть, он боялся щекотки, потому что поморщился и фыркнул.

— Итак — что? — потребовал он.

— Итак, Йен...

Она сжала ладонями его щеки и уставилась в глаза.

— Что ты собираешься сделать со мной сейчас?

Его глаза хищно сверкнули.

Он повернул ее руку ладонью вверх и поцеловал.

— А чего тебе хотелось бы?

— Не знаю, — пробормотала она, краснея. — И откуда мне знать? Я никогда не делала этого раньше.

Эта фраза, похоже, застала его врасплох, потому что игривый взгляд сменился пристыженным.

— Нам следует остановиться, — нехотя прошептал он.

— Нет! Пожалуйста! — взмолилась она. — Мне все равно, что диктуют правила чести. Никто не узнает.

— Моя дорогая, ты так... восхитительно не права...

— Поцелуй меня.

Закрыв глаза, она взяла его руку и поцеловала.

— Йен, я хочу тебя.

Он прерывисто вздохнул, и Джорджи ощутила, как его пальцы ласкают ее бедро сквозь юбки. Усилием воли она открыла глаза, готовая избавиться от своей бесполезной девственности: ведь теперь она нашла человека, которому можно безусловно довериться.

Несколько мгновении он смотрел на нее с мучительной нежностью.

— Я дам тебе то, чего ты хочешь, — пообещал он и, медленно, крепко поцеловав Джорджи, поднял ее юбки. Ладони заскользили по голым бедрам.

Что-то несвязно пробормотав по-бенгальски, она опустила веки. Но тут ее и без того слабеющий голос растворился, словно звезды в свете утра... когда он нежно коснулся ее.

Она оказалась постыдно влажной. И поняла это по легкости, с которой его пальцы проникли в нее. Наслаждение молнией ударило в нее. Она судорожно втянула воздух.

— Я знаю, что тебе нужно, — заверил он хриплым шепотом. Его тяжелое дыхание шевелило прядки ее волос.

Она простонала его имя.

— Тебе хорошо, милая? Еще?

— Да... пожалуйста.

Все остальные вопросы показались бы слишком сложными. Мысли исчезли — остались животные инстинкты. Они стали любовниками у стен храма, боготворя друг друга, в поисках земной нирваны, в блаженстве слепого желания. Время потеряло всякий смысл, пока он ласкал и ублажал ее, не лишая, однако, девственности. Но теперь она знала, что может происходить между мужчиной и женщиной, если их влечет друг другу так неодолимо, как ее и Йена.

Ее жажда постепенно обращалась в отчаяние.

— О, Йен, прошу...

Она сама не знала точно, чего просит.

Зато знал Йен.

Точно знал.

И дал ей.

Его поцелуй был яростным. Прикосновения — такими же быстрыми и точными, как работа ткача над шелковым полотном. В этот момент она испытывала один только восторг, истекая невероятным наслаждением. Ее стоны эхом отдавались от темных глубин священной пещеры.

Внезапно весь мир перевернулся. Она вцепилась в его широкие плечи, беспомощно охнула и на миг застыла в экстазе. Перед глазами замелькали блестящие цветные огоньки, крупная дрожь сотрясала тело. Неумолимая богиня Времени застыла в своем танце с мечами, словно оцепенев, и вся бесстыдная радость, которую Джорджи обрела в этот момент, имела запах Йена, вкус Йена...

Она продолжала содрогаться, испытывая огромную нежность к этому человеку.

Нежность и благоговение. Он отстранился и глянул на нее мерцающими в полутьме глазами. И на его лице тоже отпечаталась нежность.

Она потянулась к нему, сдерживая непрошеные слезы, словно ее сердечная чакра, о которой много лет назад рассказывал гуру, только сейчас открылась и туда, как сквозь рухнувшую дамбу в сезон дождей, бурным потоком хлынула радость. Сейчас ничто не могло заглушить ощущения чуда, случившегося с ней.

Приникнув к Йену, она осторожно поцеловала его в щеку. И поблагодарила бы. Но облегчение было столь глубоко, что Джорджи даже не могла говорить.

Наконец он осторожно снял с шеи ее руки и позволил ей прислониться к каменной стене. Глядя в ее довольное лицо, он вздохнул и с легкой завистью заметил:

— Думаю, это стоило того, чтобы проехать полмира.

В пещере звонким колокольчиком рассыпался смех Джорджи. Она кое-как собралась с силами, чтобы поднять руку.

— Ты действительно хорош в подобных вещах, верно?

— Джентльмен никогда не хвастается, — возразил он с коварной улыбкой.

— Нет. Это просто невозможно! — шутливо пожаловалась Джорджи.

— Да неужели? — невинно пробормотал он, поднимая спою правую руку, которой ублажал ее, и, окинув девушку взглядом сатира, стал слизывать ее соки со среднего пальца.

Джорджи смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Думаю, я начинаю лучше вас понимать, — резко провозгласила она.

— Черт, а я-то надеялся... — хмыкнул он.

И тут до них донесся голос Дерека. Оба напряглись Джорджи, собиравшаяся обнять Йена, опустила руки.

— А, пришло время для той части спектакля, где твои братья убивают меня, — съязвил он.