Их иудейский взгляд на смерть в равной степени прекрасен. В отношении тех, кто умер, они не чувству­ют печали. Однажды сорвав вуаль, которая разделяет известное и неизвестное, однажды войдя в тень или, вер­нее, в сияние солнца потустороннего мира, они лучше понимают и другую жизнь. Означает ли смерть вечный сон или вечную жизнь, но те, кто оставил нас, попав в руки безжалостной смерти, успокаиваются в условиях, которые не дают оснований выжившим беспокоиться о своих ушедших навсегда любимых.

В патетической главе книги «Старый Странный Тор­говый Дом», в которой Диккенс описывает смерть Ма­ленькой Нелли, он заставляет Учителя произнести та­кие мудрые слова, к которым могут прибегнуть все те, кто скорбит о своих, ушедших в мир иной. «Если бы, -сказал он, - одно обдуманное желание, выраженное тор­жественными словами над ложем, могло бы вернуть ее к жизни, кто из нас произнес бы его?»

Диккенс взял эту мысль из Талмуда.

Толкование этого трудного пассажа из Талмуда или оттачивание эпиграммы - это как пища и вино для муд­рых старых литераторов, и это не порок в их жизни, кото­рый не может быть излечен, или благословение, которое не может быть подтверждено цитатой из любимой книги, наблюдать за их занятием и преданностью, непоколеби­мой далее шумом вокруг них, настолько удивительно из-за веры, которая позволила им жить более ста лет без лю­бых других интересов в жизни, кроме их Бога и их книг.

Сквозь затуманенные окна школ масса грязных зда­ний представляется им как холмы Палестины, а грохот проносящихся поездов надземки, звон трамваев и шум уличного движения их не беспокоят, поскольку они жи­вут в прошлом.

Явный иудей из модных омаровых ресторанов в се­верной части города - шумный отталкивающий тип, который является прямым источником явно антисе­митского настроения, - знает и не проявляет никакого беспокойства об утонувшем студенте своей же расы. Последнее в равной степени очевидно и в отношении явного иудея, о котором с презрением упоминают как об отступнике (предателе своей веры). Однако в то время как первый заметен в мире денег и успеха как объект оскорблений и ненависти, последний живет среди книг, в неизвестности и незаметно, извлекая из Талмуда ра­дость оттого, что богатые не могут купить и побеспо­коить его из-за любви к человечеству.

Дети этих старых людей находятся в тесном контак­те со своими отцами и дедами. Современная Америка с ее возможностями для всех вырвала их из религиозной атмосферы и послала их в северную часть города, что­бы они стали адвокатами, артистами и художниками.

Иудейский комедиант из водевильного театра, кото­рый по ночам доводит зрителей до крика своими идио­мами на идиш, в девяти случаев из десяти является сы­ном грамотного человека, и хотя блеск Бродвея и успеха захватывает его, он не живет больше дома, но внутри своего сердца он остается иудеем и никогда не забывает древний народ. Он будет рассказывать много историй о своих родителях своим друзьям неиудеям, показывая и преувеличивая многие их характеристики, но он очень болезненно воспринимает, если слышит то же самое от неиудея. Однако в конце концов комичный иудей на со­временной сцене - это только воображаемый этюд.

В этих старых людях из Иудеи нет абсолютно ниче­го юмористического. Даже в самом грязном окружении, где вы обнаруживаете их за молениями или исследова­ниями, их отношение можно назвать спокойным досто­инством - достоинством, усиливающимся их исключи­тельно древним возрастом.

В небольшой темной подсобке магазина по прода­же птичьего мяса я заметил несколько пожилых людей, что-то изучающих. Один старый человек в возрасте 104 года объяснял более молодому человеку около шестиде­сяти лет отрывок из Талмуда, в чем последний сомневал­ся. Этот человек помоложе оставил свою тележку у две­ри, полностью забыв о товарах на ней, которые могут исчезнуть, и тот очевидный факт, что сотни неопрятных детей окружили его тележку и занялись его товарами.

Другие пожилые люди были в школе, а за их печаль­ными лицами просматривался магазин с птичьими туш­ками, подвешенными зашей. Один из стариков, изучавших Талмуд, время от времени откладывал свою толстую Биб­лию, чтобы выполнить работу в магазине, и затем возвра­щался к своим стихам, завернув тушку птицы в газету. В этом нет абсолютно ничего смешного, но мне бы очень хо­телось, чтобы некоторые из моих друзей неиудеевувидели, как мало настоящий иудей думает о деньгах и бизнесе.

Иногда, когда я испытывал полный стыд от поведе­ния мужчин и женщин с иудейскими лицами, но без иудаизма в их сердцах, в общественных местах, я желал бы, чтобы простая познавательная жизнь стариков с Восточной Стороны могла бы стать стандартом, по ко­торому судили бы о нашей расе, и чтобы лучше знали, что сказано в Талмуде и что столь четко отражено в сти­хах раввина Майерса: «Какой путь прямой и мудрый че­ловек должен для себя найти? Тот, который сам он очень уважает и почесть человечества может принести».

Публикация от 7 мая 1921 г.

79. ПРЯМОЕ ОБРАЩЕНИЕ К ИУДЕЯМ ПО ИУДЕЙСКОЙ ПРОБЛЕМЕ

«Едва ли это может быть случайным, что антаго­низм, направленный против иудеев в достаточной сте­пени повсюду в мире, возникает там, где иудеи и неиу-деи оказываются взаимосвязанными. И поскольку иудеи являются обычным элементом подобной ситуации, то перед лицом этого представлялось бы вероятным, что причину следует искать в них, а не в весьма разнообраз­ных группах, которые ощущают этот антагонизм'.

Джесси X. Холмс, «Америкен Хибрю» («Евреи Аме­рики»).

Это - откровенное обращение к иудеям Соединен­ных Штатов. Без извинений, без лести, совсем без стра­ха перед всем, чем они могут угрожать или что смогут сделать, эта попытка предпринята для того, чтобы поставить перед ними иудейский вопрос как их вопрос, их, чтобы его признать, их, чтобы его рассмотреть, их, чтобы решить его.

Это совсем не вопрос издательства «Диарборн Ин-депендент». Настоящая статья стала просто носителем нежелательных фактов, которые должны быть оконча­тельно использованы в этой стране.

Осуждение этой статьи, принуждение дешевых го­родских политиков вмешиваться в ее распространение, использование неприличного юмора против нее совсем не окажут влияния на сами факты. То, о чем сообщает издательство «Диарборн Индепендент», есть правда или неправда. Если это правда, то это следует рассмотреть. Если это неправда, то это должно быть опровергнуто. Теперешняя политика иудейских лидеров состоит в том, чтобы ничего не делать, но заниматься осмеянием, ко­торое доходит до иллюстрации того, о чем сказано в на­стоящей статье.

То, о чем заявляет издательство «Диарборн Инде­пендент», правда, и десятки тысяч иудеев знают, что это правда.

Ни один представитель иудеев никогда не обращал­ся с опровержением той правды, которая высказана в настоящей статье.

Ни один представительный иудей никогда не обра­щался к нам с опровержением правды, изложенной в настоящей статье. А также и ни один неуполномочен­ный на то иудей.

Основное возражение против публикации таких фактов всегда выражалось в такой форме: «То, что вы говорите, это правда. Некоторые иудеи действительно виновны в том, в чем вы их обвиняете. Но почему вы го­ворите «еврей»? Почему вы не говорите Эл Вуд, Морис Джест, Луис Маршалл, Сэмюэл Антермайер, Вульф Лам-мар, Эдвард Лаутербах, Феликс Варбург - почему про­сто не оставить имена этих людей, зачем говорить «ев­рей»? Когда вы говорите «еврей», это звучит так, словно вы обвиняете всех иудеев».

Это возражение было выдвинуто серьезно и вежли­во несколькими иудеями, которые консультировались с издательством «Диарборн Индепендент» относительно этой серии статей, и было серьезно и внимательно рас­смотрено.

Каким же является ответ? Во-первых, все эти люди являются иудеями. Во-вторых, будучи иудеями, эти люди представляют собой проблему для самих иудеев. В-тре­тьих, настало время обратить внимание на необходи­мость разъяснения этой проблемы. На этот счет было слишком много слов. Слишком много имен и взаимо­связей скрывались. Способ, который иудеи использовали в этой стране в отношении сокрытия фактов, привел их в точности к тем же условиям, которые угрожали их расе в Европе, а издательство «Диарборн Индепендент» не счи­талось с трудом, затраченным на то, чтобы иудеи поняли лежащую на них ответственность за решение иудейско­го вопроса в их стране, возможно, единственной стране, в которой он может быть решен.