— И о чем только Деймен думает? Если спросишь меня…

— Никто тебя ни о чем не спрашивает, — огрызаюсь я, чувствуя, как трясутся руки.

Приходится напомнить себе, что ситуация полностью под контролем и нет никаких причин пугаться. Может со стороны я кажусь обычной беспомощной девочкой, но на самом-то деле я сильная, не то, что раньше. Если бы захотела, могла бы сбить его с ног одним ударом. А потом подобрать и швырнуть через всю автостоянку. И не думайте, что я не чувствую сильного искушения доказать это на деле.

Роман улыбается свой ленивой улыбочкой, которая безотказно действует на всех, кроме меня. Стальные голубые глаза смотрят прямо в мои — так интимно, так насмешливо, что мне невольно хочется убежать.

Но я сдерживаюсь.

Каждым жестом он словно бросает мне вызов, и я не отдам ему победу! В конце концов я говорю:

— Подвозить меня не надо.

Поворачиваюсь и иду прочь. Роман следует за мной, и от него веет холодом. Ледяное дыхание касается моего затылка, когда он говорит:

— Эвер, подожди минутку, пожалуйста! Я не хотел тебя обидеть.

Нет, не буду я его ждать. Наоборот, постараюсь по возможности увеличить расстояние между нами.

— Ну, перестань! Я всего лишь помочь тебе хочу. Твои друзья уехали, Деймен удрал, уборщицы, и те разошлись из театра. Я — твоя единственная надежда.

— У меня есть и другие варианты, — отмахиваюсь я.

Хоть бы он отвалил — тогда я попробую материализовать машину, туфли и спокойно уеду отсюда.

— Я их не вижу.

Мотнув головой, шагаю дальше. Разговор окончен.

— Значит, ты предпочитаешь пешком тащиться до дома, лишь бы только не сесть в машину со мной?

Я подхожу к светофору и раз за разом жму кнопку. Скорей бы включился зеленый свет! Перейти через дорогу и отделаться, наконец, от этого типа.

— Не знаю, почему так плохо все у нас сложилось, но ты явно меня ненавидишь. Не представляю, почему.

Голос у Романа такой мягкий, приветливый, словно он и впрямь хочет все начать сначала, закрыть старый лист, загладить свою вину, и прочее, и прочее.

А я не хочу начинать сначала. Я хочу только одного: чтобы он сейчас повернулся и ушел куда-нибудь в другое место, чтобы я наконец оказалась одна и смогла найти Деймена.

И все-таки я не могу допустить, чтобы за ним осталось последнее слово. Оглядываюсь через плечо и бросаю:

— Не обольщайся, Роман! Нельзя ненавидеть того, к кому ты абсолютно равнодушен! Так что я ни в коем случае не могу тебя ненавидеть.

И я бросаюсь на другую сторону улицы, хотя светофор еще не переключился. Уворачиваюсь от пары автомобилей, водителям которых не терпится проскочить на желтый свет, и все время ощущаю на себе холод его взгляда.

— А как же туфли? — кричит он мне вслед. — Жаль их выбрасывать. Может, каблук еще можно починить!

Не останавливаясь, вижу, как у меня за спиной рука Романа описывает широкую дугу и как болтаются зажатые в ней босоножки. Его издевательский смех провожает меня, пока я бегу через бульвар, и дальше, до соседней улицы.

Осторожно выглядывая из-за угла, я дожидаюсь, пока вишневый «Астон-Мартин» Романа покинет стоянку и скроется вдали. Выдерживаю еще несколько минут для полной уверенности. Так, уехал и в ближайшее время не вернется.

Нужно найти Деймена! Узнать, что с ним случилось, почему он вдруг исчез, не сказав ни слова. Он ведь четыреста лет… мы оба четыреста лет мечтали об этой ночи и если сейчас его нет рядом со мной — значит, случилось что-то ужасное.

Но прежде всего мне нужна машина. В Южной Калифорнии без машины никуда. Поэтому я закрываю глаза и представляю себе первое, что приходит в голову — небесно-голубой «Фольксваген-жук», точно такой, какой был у Шейлы Спаркс, самой шикарной старшеклассницы за всю историю школы «Хилкрест» Вспоминаю его округлую форму, как у мультяшного автомобильчика, и черный брезентовый верх, который хоть и выглядел неотразимо, зато мгновенно промокал в безжалостные орегонские дожди. Он словно наяву стоит передо мной: весь такой блестящий и до невозможности хорошенький, ну просто лапочка! Я ощущаю, как мои пальцы смыкаются на дверной ручке, как приминается подо мной кожаное сиденье. Ставлю в стаканчик для цветов одинокий алый тюльпан, открываю глаза — и вот она, моя машина.

Только я понятия не имею, как ее завести.

Ключ материализовать забыла!

Впрочем, Деймена такие мелочи никогда не останавливали. Я просто снова закрываю глаза и мысленно приказываю мотору завестись. При этом стараюсь поточнее вспомнить, с каким звуком трогалась с места машина Шейлы, когда их избранная компания после уроков загружалась на переднее и заднее сиденье, а мы с моей бывшей подругой Рейчел издали смотрели на них и завидовали.

Мотор заводится, и я выезжаю на Береговое шоссе. Начну с отеля «Монтедж», где мы собирались провести сегодняшнюю ночь, а там посмотрим.

Вечером на шоссе много машин, но я не сбавляю скорость. Сосредоточившись, наблюдаю за другими водителями, вижу, что именно каждый из них собирается сделать в следующую секунду, и соответственно подправляю свой курс. Ныряю в просветы, пользуясь всякой возможностью, и, в конце концов, оказываюсь у входа в гостиницу. Выскочив из машины, бросаюсь в двери.

Останавливает меня окрик швейцара:

— Эй, погодите! А ключ?

Я спотыкаюсь на бегу. Дыхание вырывается из груди короткими рваными толчками. Только поймав изумленный взгляд парня, соображаю, что я не только без ключа, а еще и без обуви. Но время дорого, да и не хочется заниматься материализацией на глазах у гостиничного служащего, так что я бегу дальше, крикнув ему:

— Не выключайте, я на секундочку!

Бросаюсь прямо к стойке регистрации, мимо длинной очереди недовольных людей, нагруженных клюшками для гольфа, с монограммами на чемоданах. Все они громко жалуются, что рейс задержали на четыре часа, а когда еще и я втискиваюсь прямо перед солидной пожилой парой, возмущение доходит до предела.

Я не обращаю внимания на шумные протесты и, ухватившись за край стойки, спрашиваю, из последних сил стараясь сохранять спокойствие:

— Деймен Августа уже занял свой номер?

— Кто, простите?

Дежурная бросает на разгневанную пару у меня за спиной многозначительный взгляд: мол, не беспокойтесь, я быстро отделаюсь от этой малолетней психопатки.

— Дей-мен. Ав-гус-то, — выговариваю по слогам — откуда только терпение взялось.

Дежурная косо взглядывает на меня и произносит почти не шевеля тонкими губами:

— Извините, мы не сообщаем такую информацию о клиентах.

Мотнув головой, перебрасывает длинный темный хвостик через плечо, словно ставит точку в конце предложения.

Я прищуриваюсь и фокусирую взгляд на ее ауре Оранжевая — значит, девушка больше всего ценит в людях организованность и сдержанность. А я как раз проявила полное отсутствие того и другого, когда минуту назад перемахнула через турникет. Если я хочу получить нужные сведения, придется подольститься. Поэтому я сдерживаю желание огрызнуться и спокойно объясняю, что я второй из клиентов, для которых снят номер.

Дежурная смотрит на меня, потом на пару у меня за спиной.

— Простите, но вам следует подождать своей очереди. Как и всем.

Очевидно, у меня ровно десять секунд до того, как она позовет охранника.

— Я понимаю. — Понизив голос, наклоняюсь к ней через стойку. — Извините меня, пожалуйста. Дело в том…

Она смотрит на меня, одновременно протягивая руку к телефону, и в этот миг я успеваю рассмотреть ее длинный прямой нос, тонкие ненакрашенные губы, чуть припухшие глаза… Все ясно!

Ее бросил парень. Бросил совсем недавно, она до сих пор еще ревет ночами в подушку. Целыми днями заново переживает ужасное событие. Куда бы она ни пошла, чем бы ни занималась, кошмарная сцена разрыва неизменно стоит у нее перед глазами.

— Дело в том, что, понимаете… — Я запинаюсь, как будто не могу говорить от душевной боли, а на самом деле просто подбираю слова. Тряхнув головой, начинаю сначала, помня, что всегда лучше хоть чуточку придерживаться правды, если хочешь, чтобы тебе поверили. — Мы должны были встретиться, а он не пришел… И я… понимаете, я даже не знаю, придет он или нет…